Страница 94 из 95
Я моргнула, на этот раз не из-за яркости солнца.
— Потому что, — продолжил он, его взгляд встретился с моим. — Я не хотел бороться в одиночку. Или умереть в одиночестве.
И на мгновение я вспомнила фэйри, умершего в нашем холле, и как я сказала Тамлину то же самое.
— Спасибо, — сказала я, горло сдавило.
Рис блеснул усмешкой, но в его глазах она не отразилась.
— Сомневаюсь, что ты будешь говорить то же, когда я заберу тебя в Ночной Двор.
Я не ответила, отвернувшись к виду. Горы тянулись вдаль и вдаль, огромные, мерцающие и укрытые тенями под открытым, чистым небом.
Однако во мне ничего не всколыхнулось — ничего не тянулось запоминать свет и оттенки.
— Ты собираешься полететь домой? — спросила я.
Мягкий смех.
— Увы, это займёт больше времени, чем я могу себе позволить. В другой день, я снова попробую вкус небес.
Я бросила взгляд на крылья, сложенные за его мощным телом, и мой голос был хриплым, когда я заговорила:
— Ты никогда не говорил мне, что любишь крылья — или полёт.
Нет, он делал вид, будто та его форма… базовая, бесполезная, скучная.
Он пожал плечами.
— У всего, что я люблю, всегда одна склонность — его у меня отнимают. Очень немногим я говорю о крыльях. Или о полёте.
Лунно-белое лицо уже приобрело некоторый оттенок — и я задумалась, возможно, однажды он был загорелым, прежде чем Амаранта так долго держала его под землёй. Высший Лорд, влюблённый в полёт, пойманный в ловушку под горой. Тени, не имеющие к его силам никакого отношения. Всё ещё преследовали эти фиолетовые глаза. Интересно, исчезнут ли они когда-нибудь.
— Каково это — быть Высшей Фэ? — спросил он — тихий, любопытный вопрос.
Я снова посмотрела в сторону гор, размышляя. И, может быть, это из-за того, что там не было никого, кто мог бы слышать, может быть, из-за того, что тени в его глазах так же навечно будут и в моих, но я сказала:
— Я бессмертная, которая была смертной. Это тело… — я посмотрела на свою руку, такую чистую и сияющую — издёвка за то, что я сделала. — Это тело другое, но это, — я положила руку себе на грудь, на сердце. — Оно по-прежнему человеческое. Возможно, оно останется таким навсегда. Но было бы гораздо легче жить с этим… — в горле застрял ком. — Было бы легче жить со всем, что я натворила, если бы моё сердце тоже изменилось. Возможно, я бы меньше беспокоилась; возможно, я смогла бы убедить себя, что их смерти не были напрасными. Может быть, бессмертие забрало бы это прочь. Я не могу сказать, хочу ли этого.
Рисанд достаточно долго смотрел на меня, пока я не повернулась к нему.
— Радуйся своему человеческому сердцу, Фейра. Жалей тех, кто вовсе ничего не чувствует.
Я не могла рассказать о дыре, уже сформировавшейся в моей душе — не хотела, потому только кивнула.
— Ну, тогда на этот раз до свиданья, — сказал он, размяв шею, как если бы мы только что вообще не говорили ни о чём важном. Он поклонился в пояс, крылья полностью растворились, и уже начал исчезать в ближайшей тени, как вдруг окаменел.
Его глаза встретились с моими, широко распахнутые и безумные, его ноздри раздувались. Шок — чистый шок отразился в его чертах из-за того, что он увидел в моём лице, и он отшатнулся назад. Действительно отшатнулся.
— Что… — начала я.
Он исчез — просто исчез, не в тени — в чистом воздухе.
***
Тамлин и я ушли тем же путём, которым пришла я — по узкой пещере в глубине горы. Перед уходом, Высшие Фэ из нескольких Дворов разрушили и затем запечатали Двор Амаранты в Подгорье. Мы уходили последними, и по взмаху руки Тамлина ход, ведущий в Двор, обрушился позади нас.
Мне всё так же не хватало слов, чтобы спросить, что они сделали с теми двумя фэйри. Может быть, однажды, может быть, скоро, я спрошу о том, кем они были и как их звали. Я слышала, что тело Амаранты забрали, чтобы сжечь — хотя кость и глаз Юриана каким-то образом пропали. Как бы сильно я ни хотела её ненавидеть, как бы сильно я ни желала плюнуть на её горящее тело… Я понимала, что ей управляло — очень маленькая её часть, но я понимала её.
Тамлин крепко держал меня за руку, пока мы шли сквозь темноту. Никто из нас не проронил ни слова, когда показался первый проблеск солнечного света, раскрасивший сырые стены пещеры серебристым блеском, но наши шаги ускорились, когда солнечно света становилось всё больше и в пещере теплело, а затем мы вышли на весеннюю зелёную траву, укрывающую холмы и лощины его земель. Наших земель.
Меня ударил лёгкий ветерок и аромат полевых цветов, и несмотря на дыру в моей груди, пятно на моей душе, я не могла удержать улыбку, появившуюся на губах, когда мы взбирались на крутой холм. Мои фэйские ноги были намного сильнее моих человеческих, и когда мы оказались на вершине холма, я и близко не была такой запыхавшейся, как когда-то. Но у меня перехватило дыхание, когда я увидела окруженное розами поместье.
Дом.
Во всех моих фантазиях в темницах Амаранты я никогда не позволяла себе думать об этом моменте — никогда не позволяла себе мечтать так смело. Но я сделала это — я вернула нас обоих домой.
Я сжала его руку, когда мы смотрели на поместье внизу, с конюшнями и садами, и откуда-то слышался смех двух детей — на самом деле, свободный смех. Мгновением позже, две маленькие, сияющие фигуры ринулись в поле за садом, визжа оттого что за ними гналась более высокая, смеющаяся фигура — Элис и её мальчики. В безопасности и, наконец, вышедшие из укрытия.
Тамлин обнял меня за плечи, притянув ближе и прижавшись щекой к моей голове. Мои губы дрожали и я обхватила его рукой за пояс.
В тишине мы стояли на вершине холма, пока заходящее солнце не позолотило дом, холмы и мир, и пока Люсьен не позвал нас на ужин.
Я высвободилась из рук Тамлина и мягко поцеловала его. Завтра — у меня будет завтра и целая вечность, чтобы встретиться лицом к лицу с тем, что я наделала и с тем, как внутри я разбилась на кусочки за время в Подгорье. Но сейчас… сегодня…
— Пойдем домой, — сказала я и взяла его за руку.
Благодарности
Честно говоря, я не совсем уверена, с чего начать эти благодарности, потому что эта книга существует благодаря стольким людям, работавшим над ней так много лет. Моя вечная признательность и любовь к:
Сьюзан Деннард, моему меткому штурману и Нитесестре, от Леонардо к моему Рафаэлю, от Гаса к моему Шону, от Блейка к моему Адаму, от Скотта к моему Стайлзу, от Арагорна к моему Леголасу, от Изольт к моей Сафи, от Шмидта к моему Дженко, от Сеннет к моей Кире, от Эльзы к моей Анне, от Сейлор Юпитер (или Луны!) к моей Сейлор Мун, от Мосса к моему Рою, от Мартина к моему Шону, от Алана Гранта к моему Иену Малькольму, от Бреннана к моему Дейлу, и от Эскьюлето к моему Начо: я буквально не представляю, что бы я без тебя делала. Или чисто наших шуток. Наша дружба — это определение слова Эпичность — и я уверена, что она была предписана звездами. (Как и тысячу лет до динозавров. Это пророчество.) Смотри также: Имхотеп, Крохотные Чашки Для Крохотных Ручек, Ооооо ты правда??, Криссэлс, Генри Кавил, Сэм Юэн, Клааааасссическая Пег, и всё, что когда-либо было, от Суперначо. Сарьюзан Навсегда.
К Алекс Бракен, которая стала одной из первых моих друзей, которых я завела в этой индустрии, и остаётся одной из моих лучших друзей по сей день. Бывают моменты, когда мне до сих пор кажется, что мы только что вышли из колледжа с нашими первыми книжными сделками и нам интересно, что же будет дальше — я так счастлива, что мы разделили это безумное путешествие друг с другом. Спасибо за всю удивительную отдачу, за многократное чтение (этой книги и множества других), и за то, что ты всегда, всегда меня поддерживаешь. Я не могу сказать, как много для меня это значит. Спасибо, что так много лет верила в эту историю.
К Бильяне Лайкич, которая читала практически главу за главой, когда я писала их, и помогла мне написать все эти загадки и частушки и заставила меня поверить, что эта история действительно не может лежать в ящике до конца моей жизни. Я так горжусь видеть как ты теперь надираешь задницу и убиваешь, чувиха.