Страница 2 из 2
Не сразу я решилась разомкнуть ресницы и взглянуть по сторонам.
Это была большая спальня, королевской впору - на такой кровати немудрено потеряться, я и терялась, как на огромном заснеженном поле. Балдахина не было, и я могла видеть расписной сводчатый потолок: в синем небе, в самом зените стояло ослепительное золотое солнце, а по восходящей спирали к нему поднимались белоснежные лебеди... Их было одиннадцать, я пересчитала.
В высокие окна лился солнечный свет и, кажется, зима уже пошла на убыль - так звонко щебетали незнакомые птицы. Зимою они молчат, а раз так распелись - весна уже на пороге! Сколько же я пролежала без памяти?
Я с трудом подняла руку, и мне показалось, будто пальцы у меня сделались прозрачными, как лед по весне, - солнце едва ли не просвечивало сквозь них. Длинные волосы - чьи-то заботливые руки заплели их в косу, чтобы не путались, - не сияли, как прежде, сделались цвета старой соломы. Какова я теперь на лицо, не хотелось даже представлять...
-Да вы очнулись, сударыня! - воскликнул кто-то, и, повернув голову, я увидела крепкую немолодую служанку в белоснежном накрахмаленном переднике. Она с неожиданной для такого сложения резвостью кинулась ко мне и деловито спросила, поправив мне подушки: - Может, изволите чего? Напиться? Сейчас...
Она поднесла к моим губам кружку с водой, и я пила, пока она не опустела, а после поблагодарила женщину улыбкой.
-Скажите хоть, как зовут вас, сударыня, - попросила служанка.
Я только вздохнула, приложила палец к губам и удрученно развела руками.
-Не можете говорить, что ли? - поняла она, покачала головой и добавила негромко: - То-то мастер Йохан удивлялся: ни застонете, ни ахнете... Ох, бедняжка... Ну так хоть понимаете ведь, что люди говорят? Ой, да что это я, понимаете, видно же! Простите, сударыня!
Я улыбнулась.
-Поесть не желаете? - деловито осведомилась служанка, дождалась кивка и добавила: - Ох, да только мастер Йохан в отъезде, я и не знаю, чего вам можно давать, а чего нельзя... Бульончику, может?
Я решительно помотала головой - есть хотелось очень ощутимо, а что толку с той водички?
-А может, все же выпьете чашечку? Говорят, крепкий бульон самое оно для больных!
Мне представилось жирное варево, запах мяса, и к горлу подкатил ком, я даже зажала рот руками...
-Похоже, не пойдет, - констатировала служанка. - Чем же вас кормить-то, сударыня? Кашку сварю, пойдет? Тоже нет? Эх, знать бы, откуда вы родом, да что у вас принято стряпать! А как догадаешься?
Я огляделась в поисках хоть какой-нибудь картины или гобелена, чтобы можно было указать, но, как нарочно, в этой спальне шелковые обои были увиты виноградными лозами, и только расписной потолок... Ну конечно!
-Ну не с неба же вы упали, сударыня, - вздохнула служанка, проследив взглядом за моей рукой. - И не с солнца. Это только в сказках люди на солнце да на луне живут...
Я изо всех сил помотала головой, так что коса растрепалась (я снова поразилась, до чего же тусклыми сделались мои волосы), и указала чуть вбок и ниже, туда, откуда поднимались к солнцу белые лебеди, на голубой туманный берег, почти неразличимый снизу.
На лице служанки отразилась усиленная работа мысли. Я снова огляделась, взяла кружку с подноса и указала внутрь.
-Еще напиться дать? - отреагировала та. - Нет? А... Ох, голова моя дурная! Вы с побережья? С речного? Нет? С морского, значит... Ага! Ну, тогда я знаю, чем вас порадовать, сейчас живой ногой на кухню сбегаю, сегодня как раз камбалу готовили, объедение...
Уже в дверях она оглянулась и добавила:
-Это повезло вам, сударыня, мы ж на самом берегу, считай, живем! Самое оно для морской-то души! И рыба свежая что ни день, знай, выбирай...
"На самом берегу? - удивилась я. - Что же, я все-таки добралась до моря? Каким-то чудом, не иначе..."
Конечно, нужно было идти вдоль реки до самого ее устья, так мне не пришлось бы плутать, но и нашли бы меня мгновенно, если бы захотели. И это отняло бы слишком много времени, а я хотела взглянуть на море перед смертью, потому и рискнула пойти напрямик. Однако я все еще была жива, хотя времени, должно быть, прошло немало... Как странно!
Впрочем, тут служанка принесла уставленный тарелками поднос, и я позабыла обо всем, до того аппетитно пахли эти яства... Правда, я предпочла бы съесть мидий сырыми, но и суп из моллюсков оказался выше всяческих похвал, а уж камбала в горшочке и икра на льду...
-Я уж всего понемножку положила, сударыня, - сказала служанка, увидев, должно быть, как у меня разгорелись глаза, - сходу-то много нельзя, дурно станет, вы, почитай, два месяца толком не ели!
Наверно, на лице у меня было написано изумление (что там, я даже ложку выронила!), потому что она поспешила пояснить:
-Подобрали-то вас в конце января, в самую стужу, а теперь уж апрель на носу, сады вот-вот распускаться начнут!
"Два месяца?! Но как такое может быть? Неужели... нет, нет, чудес не бывает, мне ли не знать!"
-Меня Анной звать, - продолжала тем временем словоохотливая служанка, раздергивая шторы пошире. В самом деле: небо сияло голубизной, доносилось веселое птичье чириканье, а в приоткрытое окно доносился весенний аромат - так пахнет не просохшая еще земля и едва пробивающиеся первоцветы... Хотя о чем это я? Подснежники уже, должно быть, сошли, настало время других цветов! - Имя мое вам, правда, без надобности, коли у вас голоса нет, ну так я вам колокольчик принесла, позвоните, когда понадоблюсь. Он звонкий такой, издалека слыхать!
Анна забрала поднос, вздохнула и доверительно добавила:
-Мастер Йохан-то уже и не надеялся, что вы очнетесь. Сказал, после такой горячки если человек в себя и придет, будет бревно бревном, ничего не смыслить и не понимать. Ан поди ж ты! Экую вы ему дулю под нос... Верно Мари сказала: иные худые здоровей дородных!
Я невольно улыбнулась.
-И его высочество рад будет, - продолжала она, - очень уж ему хочется узнать, откуда вы взялись да что с вами приключилось! Все ждал, когда же вы в себя придете и сможете рассказать, да вот только... А хотя он умный, уж придумает что-нибудь! Даже я с вами столковалась худо-бедно, а ему ума не занимать...
Тут Анна хотела было всплеснуть полными руками, но вовремя вспомнила, что держит поднос.
-Вот голова моя садовая! Вы ж, поди, грамоте обучены? Сможете написать, кто вы, откуда, да что стряслось?
Я молча покачала головой. Выучиться писать я не успела. Разбирала буквы, но читать почти не могла, с десяток слов, не больше. Даже имени своего записать не умела... Впрочем, его и выговорить бы смог не каждый.
-Как же так? - удивилась Анна и отставила поднос. - Благородная девица - а по всему видать, что благородная, и грамоте не обучена? Или у вас родители были из таких, что всякую науку дочерям запрещают, а те потом ни посчитать, где их управляющий обманул, ни письмо милому другу написать не могут?
Я снова отрицательно покачала головой.
-А может, вы иностранка? - придумала служанка и от волнения принялась поправлять чепец, но вместо того сбила его набок, сделавшись похожей на упитанную маргаритку с растрепанными лепестками. - А и точно, я слыхала: по-нашему чужеземцы и понимают, и говорят, а писать не сразу выучиваются! А что купцы сторговаться могут, так они с цифирью дружат, а цифры везде одинаковые... Так, сударыня?
Я кивнула. Мне очень нравилась Анна: она сама придумала для меня прекрасную историю, сама поверила в нее, а теперь, чего доброго, убедит всех остальных. Ну и славно...
-Ну вот, теперь хоть понятно кой-чего, - довольно сказала Анна и снова взяла поднос. - Видно, вы недавно в наших краях, не то б живо всему обучились! Даже я, голова дубовая, и то худо-бедно писать приспособилась - его высочество от нечего делать выучил, когда болел, а я с ним сидела. Я ж его совсем маленьким помню... Кормилица я его, - пояснила она. - Так при нем и осталась, и слава Создателю, что надоумил его отца меня обратно в деревню не прогонять, не то не было б уж моей кровиночки...
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте