Страница 7 из 23
Ни разу.
В те минуты, когда свет готовился сменить тьму, когда весь мир словно затаивал дыхание, будто опасаясь, что не сможет перейти из ночи в день, Ник просыпался. И это было самое болезненное в его жизни.
Ник спустил ноги с кровати и поднялся. Босиком поплелся в ванную и включил электричество. Ему больше нравились свечи. Их пламя было привычнее и действовало успокаивающе. А этот резкий белый свет бил прямо в лицо, и разглядывать себя в зеркале можно было лишь прищурившись. Впрочем, смотреть себе в глаза ему всегда было непросто.
Но когда лицо в зеркале начало меняться, посмотреть все же пришлось.
Все его черты, кроме глаз, начали постепенно расплываться и исчезать. Вскоре уже ничто не напоминало о человеке по имени Ник Джеррард. Теперь на белом фоне остались лишь глаза. Tabula rasa — чистый лист.
«Чем дальше, тем легче», — подумалось ему.
В первый раз он очень испугался превращения, поскольку не был к нему готов. Но Темная сила заставляла его повторять этот ритуал каждую ночь. Впрочем, после первого раза худшее осталось позади.
Когда лицо начало вновь меняться, он опять уставился в зеркало. Теперь кожа стала съеживаться и сморщиваться. Гладкая секунду назад поверхность покрылась красными пятнами. Рот изогнулся в жуткой ухмылке. Брови почернели и сдвинулись вниз. И теперь он был уже будто и не человеком, а чем–то невероятным. Невообразимо ужасным. Каким–то исчадием ада, не имеющим названия.
«Я могу это сделать. И я это сделаю», — подумал Ник, заставляя себя смотреть.
И все–таки в последнюю секунду он не выдержал и отвел глаза, уставился в пол. Кулаки сжались так, что ногти побелели.
Опять не смог. В очередной раз. Хотя пытался каждое утро после того, как заключил сделку с дьяволом. Полученная сила давала ему практически неограниченные возможности. Но подобные моменты были невыносимы.
Он так ни разу и не смог поглядеть на свое лицо. На свое подлинное лицо. На то, которое он получил при заключении сделки.
Ни разу за двести лет, которые прожил на свете Ник Джеррард, он не отважился увидеть то, чем был на самом деле.
Он повернулся и вышел из ванной, а электрический свет, который был свидетелем его провала, словно улюлюкал ему вслед.
ГЛАВА 6
Когда Фиби проснулась на следующее утро,
в глаза ей ударил яркий солнечный свет. Она зажмурилась и снова зарылась под одеяло. За окном громко щебетали птицы.
Что там творится в мире?
Фиби перевернулась на бок, осторожно открыла один глаз и оказалась нос к носу с огромной алой розой. В утренних лучах она буквально сверкала.
«Ну и дела», — подумала Фиби.
В этих краях утро почти всегда было туманным. Наверное, оттого, что Сан — Франциско стоял у самой воды. Но сегодня ярко сияло солнце. Воздух, заполнивший комнату, казался сладким и густым, словно мед.
«Неудивительно, что пташки распелись», — подумала Фиби.
В такое утро ей самой всегда хотелось петь. И весь мир должен радоваться.
Она придвинулась поближе к розе. Осторожно понюхала ее. К цветку был прицеплен конверт с надписью, сделанной размашистым почерком Коула. Она прочла ее:
«Фиби, девушке моей мечты».
Она почувствовала, как нахлынули теплые чувства. Наверняка Коул просит прощения. Конечно, было бы лучше, если бы он сделал это устно. Но, наверное, ее любимый уже умчался на работу — ведь его ждало дело, из–за которого сорвался их вчерашний ужин.
Пожалуй, Коул поступил разумно, не разбудив ее. Он знал, что по утрам она соображает плоховато.
Что ж, письменные извинения все же лучше, чем ничего.
Фиби села на постели. Ноздри уловили приятный запах. Кажется, Пайпер готовит ее любимые морковные оладьи. Может быть, она тоже хотела извиниться за свое вчерашнее поведение.
«Сперва прочту извинения Коула», — решила Фиби. А потом уж она примется за сестер.
Солнце светило ярко, и день обещал быть радостным.
Как же иначе? Ведь Фиби собиралась привести свою жизнь в порядок.
Через двадцать минут она, умывшись, вернулась в комнату и открыла конверт.
«Извини, что я вчера был несдержан, — писал Коул. — В следующий раз постараюсь не выходить из себя. Желаю удачного дня».
Держа розу в руке, Фиби направилась в кухню. Конечно, извинения Коула были не слишком душевными, но все–таки он старался. Интересно, что подразумевалось под следующим разом?
Она отыскала самую красивую вазу, поставила в нее розу и вернулась в свою комнату. Потом подумала и решила пристроить цветок в центре обеденного стола, чтобы сестры его заметили. И уж тогда у них точно не останется сомнений насчет будущей свадьбы Фиби и Коула.
«Пускай извинение Коула неуклюжее, — думала Фиби, направляясь с хрустальной вазой в кухню, — но в такой солнечный день события вчерашней холодной и туманной ночи воспринимаются совсем по–другому».
Главное, что Коул попытался загладить свою вину. Вчера он был не прав и теперь понял это. Откуда ему знать искусство изящных извинений? Ведь демоны никогда не просят прощения.
Держа вазу обеими руками, она толкнула бедром кухонную дверь и пропела:
— С добрым утром!
Пайпер и Пейдж сидели за портативным компьютером. Когда дверь распахнулась, они так и подпрыгнули.
— Фиби! — выдохнула Пайпер, резко повернувшись и загородив собой экран компьютера. Было слышно, как за ее спиной Пейдж лихорадочно стучит по клавишам. — А ты, оказывается, уже проснулась…
«О нет. Снова здорово, — подумала Фиби и сделала глубокий вдох. — Успокойся. Все нормально. Я могу это преодолеть».
— Конечно, я проснулась, — сказала она и стала наливать в вазу воду. В центре стола уже стояло блюдо с оладьями, поэтому пришлось поставить вазу на подоконник. — Если вы еще не заметили, сегодня даже солнышко выглянуло. Так что грех валяться в постели.
— Да, солнышко — это замечательно, — пробормотала Пайпер.
Фиби подошла к буфету, достала свою любимую чашку и взялась за кофейник. Пайпер быстренько переместилась так, чтобы снова загородить экран. Но Фиби была не слепой и прекрасно видела ее маневры.
Наконец, держа в руке кружку, Фиби облокотилась на кухонный стол и отхлебнула кофе.
Сестры по–прежнему ведут себя странно. Что же все–таки происходит?
Она со стуком поставила чашку на стол и неожиданно прыгнула вперед.
— Ты что?! — воскликнула Пайпер.
— Оладьи! — сказала Фиби, сдернув с блюда салфетку и схватив одну из них.
— Что? — спросила Пайпер растерянно, будто сестра вдруг заговорила на чужом языке.
— Оладьи, — повторила Фиби и бросила свою добычу на тарелку, стоявшую рядом с блюдом. — Ты же знаешь, как они замечательно идут к кофе. Или ты приготовила их персонально для Лео?
— Нет, конечно, — ответила Пайпер.
И в этот момент у нее за спиной появилось белое свечение.
— Что там такое для Лео? — спросил ее муж, появляясь из воздуха.
Пайпер схватила его за руку, хотя сияние еще не погасло.
— Как же я рада тебя видеть! — воскликнула она.
— Я тоже, — ответил Лео, хотя его лицо было совсем невеселым. Это слегка порадовало Фиби. Значит, страдает не она одна. Фиби под шумок принялась за дело и перевалила на свою тарелку еще одну оладью.
Что бы там ни затеяли Пайпер и Пейдж, Лео здесь, пожалуй, не участвует. А ведь жена обсуждала с ним все важные вещи — на этом строились их отношения.
— Вы, похоже, сто лет не виделись? — неожиданно подала голос Пейдж. Она закрыла окно на экране и отвернулась от компьютера.
«Значит, я так ничего и не узнаю», — подумала Фиби.
— Батюшки, сколько времени! — воскликнула Пейдж, поглядев на часы. — Я уже опаздываю. Мне пора бежать. До вечера, Фиби.
Не дожидаясь ответа, она прошмыгнула в коридор, прихватив по пути одну из оладий Фиби, и скрылась за дверью.
Фиби вновь пополнила свои запасы и объявила:
— Я пойду наверх. А вот эту розу мне подарили. Правда, она великолепна? Если точнее, мне ее преподнес Коул, тот самый, которого я люблю и за которого собираюсь замуж. Большое вам спасибо. Всё.