Страница 18 из 32
Правда она не сняла галстук, но избавилась от шляпы, которая ей мешала. Профессор Коэл в таких действиях усмотрела сговор против себя.
— Ну, подождите у меня, — пригрозила она и тут же добавила с непоколебимой уверенностью, —
интересно, что вы скажете, когда я найду ответ на послание и самого Боуда оставлю в дураках?
Глава 14
Очень скоро профессор Коэл пожалела о своих необдуманных словах. Это произошло, когда она с Боудом и Александровой шли по широкой, вымощенной камнями дорожке вслед за сухопарым старичком в поношенном жилете и круглых очках. «Старичок, как его мысленно называла профессор, судя по всему лучше всех остальных историю крепости. Так во всяком случае им сказали когда они просили предоставить знающего гида.
Она растерянно смотрела на мощные сооружения крепости «Кайт — Бей» и приходила к совершенно очевидному для неё выводу. Она никогда не сможет понять, в каком из уголков скрывается ответ на третий вопрос. Слева от них, недалеко от входа в крепость, стояли несколько старинных орудий.
Справа несколько пальм. По обе стороны дорожки которая служила одновременно и мостом, и проходом к крепости, тянулась невысокая каменная ограда. На ограде сидели люди и наблюдали, как волны ударяются об камень. У некоторых из них имелись в руках видеокамеры. Пожилая женщина с ног до головы укутанная в одежду, приветливо помахала им рукой. Да и вообще, люди были здесь настолько благожелательны, насколько красива и ухожена была сама крепость. Во всём чувствовалось забота. Всё вокруг блестело чистотой. А сами стены крепости внушали чувство спокойствия и мягкой красоты. Поглощённая своими мыслями, профессор Коэл не сразу услышала голос гида. Как ни странно, он довольно хорошо владел английским языком:
— Крепость «Кайт — Бей» носит имя своего основателя султана Аль — Ашрафа Сейф–ад–Дина Кайтбея азЗахири. Он происходил родом из мамлюкской династии Бурджи. В 1477 году или в 884 год хиджры, султан повелел построить в Александрии цитадель для защиты города и дельты Нила от возможного вторжения турок–османов с моря. Великий египетский правитель Мухаммед Али–паша, выбрал
Александрию центром своих реформ. Его инженеры смогли перестроить крепость в соответствие с военными требованиями XIX века, не нарушив при этом ее изначального великолепия. 11 июня
1882 года «Кайт — Бей» подвергся бомбардировке кораблями британского флота, с чего началось
40-летнее закабаление Египта, на этот раз — европейской державой. После войны, крепость стали восстанавливать. Во время восстановления крепости были открыты остатки одного из семи чудес света древнего мира — знаменитого Фаросского маяка, или как его ещё называют «Александрийского
Маяка», простоявшего более полутора тысяч лет и разрушенного землетрясением в 1326 году.
Благодаря этим остаткам и было точно определено месторасположение этого сооружения и его высота, которая равнялась 110 метров. Маяк располагался на острове Фарос и светил так ярко, что мы до сих пор упоминаем его, когда произносим слово «фара». «Кайт — Бей» хорошо виден издалека, из любой точки Восточной гавани благодаря белому камню, своему главному строительному материалу, который блестит в лучах солнца. Крепость состоит из двух рядов стен, соединённых переходами, и отдельно стоящего форта. Это общие сведения которые мы рассказываем каждому туристу, — этими словами была закончена короткая речь гида.
— А что сам маяк? — спросил внимательно слушающий Боуд.
— Александрийский маяк, — не раздумывая начал отвечать на вопрос гид, — 110–140 метров в высоту.
Состоял из трёх белых мраморных башен в форме призмы. Нижняя — четырёхгранная высотой около
60 метров. Средняя — квадратная не более 30 метров. Ну и самая высокая порядка сорока метров –
восьмигранная. На самом верху маяка была установлена статуя Посейдона. Свет от маяка был виден за сто километров от берега. Внутри маяка имелось всё необходимое, включая специальные дорожки, настолько широкие, что по ним легко вбирались ослы с грузом дров, которые были необходимы для поддержания огня.
— Коротко и вполне понятно, — Боуд несомненно впечатлила речь гида, однако не настолько чтобы он перестал задавать вопросы, — скажите, а могли бы мы сразу перейти к осмотру Александрийского
Маяка? Крепость нас не слишком привлекает.
Гид впервые обернулся и посмотрел на Боуда. С удивлением посмотрел.
— Конечно. Всё что пожелаете. Хотя там смотреть практически не на что по сравнению с крепостью где остались отчётливые следы средневековой жизни.
Спустя минуту все трое поднялись вслед за гидом по небольшой лестнице и вошли через открытую дверь в расположение крепости. Перед ними замелькали залы, переходы, бойницы с орудиями. Здесь действительно было на что посмотреть, не говоря уж об обзоре. Когда они оказались на верхней площадке, открылся вид на Александрию. И если женщины на мгновение остановились, наслаждаясь этим зрелищем, Боуд же, даже не обратил на него внимания. Все его мысли были заняты маяком.
Спустя некоторое время гид привёл их на закрытую площадку огороженную железными прутьями.
Это была верхняя часть огромного и почти пустого помещения. Если конечно не брать в расчёт небольших каменных развалин в нижней части, которые представляли из себя, три полуразрушенные стены. Судя по всему, они и были осколками гениальной архитектурной мысли. Вдоль стены была проложена лестница. Она вела прямиком к развалинам. Первым делом, Боуд заплатил гиду и шепнул несколько слов на ухо, после чего тот сразу удалился. Они сразу же направились вниз и первым делом всё тщательнейшим образом осмотрели. Здесь находились несколько человек, которые с интересом рассматривали развалины, но они ничуть не мешали сосредоточиться на цели поиска. Самая высокая из сохранившихся стен достигала в высоту не более четырёх метров. Это обстоятельство позволило Боуду сразу и достаточно хорошо рассмотреть едва ли не каждый камень в стене. Первым делом он отмёл несколько крупных глыб валявшихся на земле. Они не представляли никакой ценности, так как являли собой хорошо обработанные, но всё же обыкновенные камни.
Его внимание привлекли несколько сквозных отверстий различных форм. Они имелись почти в каждой стене. Боуд рассматривал их снаружи а затем очень пристально осмотрел изнутри. После этого его внимание привлекло нечто похожее на…глазурь. Такой глазурью обычно покрывают настенную или напольную плитку. Однако эта немного отличалась от всего того что Боуд видел
прежде. Камни которые были покрыты этим составом выглядели светлее. На них имелось множество мелких наростов наложенных по всей видимости рукой умелого мастера. При этом, эти наросты образовывали идеально ровную поверхность. Потом, они сохранились гораздо лучше чем те на которых её не имелось. Боуд дотронулся рукой до одного камня украшенного такой глазурью.
Возникло ощущение приятной теплоты. Он убрал руку и снова положил на стену. На сей раз, на камень без глазури. Холод. Неприятный холод. Боуд убрал руку и задумался о причине такого странного контраста. По сути это была единственная мысль, которая заслуживала внимания. Всё остальное не могло представлять интереса. Отгадка могла быть заключена именно в светлых камнях с глазурью или здесь вообще ничего не было. Следовало дождаться ночи и попробовать проделать с ними тот же эксперимент, что и с осколками урны. Придя к этой мысли, Боуд осмотрелся в поисках своих коллег. Обе стояли с внешней стороны и глядя на стену, о чём то вполголоса говорили. Боуд прошёл к ним и сразу увидел то, что стало предметом их внимания. На одном из множества камней были видны выбитые знаки. Они его удивили. Как он мог их не заметить. Боуд заинтересовался и подошёл ближе. Заметив его, профессор Коэл приняла важный вид и глубокомысленно обронила:
— Похоже, мы нашли ответ на третье послание!
— И что здесь написано? — поинтересовался Боуд глядя на знаки.
— Язык тот же. Древнегреческий. А написано вот что… «Будь ты мудрым не стоял бы здесь, будь ты трижды храбрецом не иди дальше»