Страница 9 из 57
Татьяна Александровна. Да, живем. Одного вас могу пропустить, а всех вас — грязи много нанесете.
Рязанов. Нет, всех не надо. Но это Евгения Степановна.
Евгения Степановна. Вы не узнали меня?
Татьяна Александровна. Нет, я же ничего не вижу, уберите прожекторы.
Хозяйка квартиры наконец узнала Евгению Степановну.
Татьяна Александровна. Евгения Степановна, здравствуйте! Проходите. А вот я вам сейчас расскажу, такой был случай. В шесть часов утра звонок, в воскресенье.
Я встала, спрашиваю: «Кто там?» — Смотрю, стоит майор: «Откройте, я хочу выпить у Высоцкого. В комнате Высоцкого». Я говорю: «А вы посмотрите, сколько времени? Все же спят». — «Откройте!» — кричит. И скандал, ногой в дверь.
Я говорю: «Я сейчас милицию вызову». — «Не вызовете!»
Рязанов. Подвыпивший майор был, что ли?
Татьяна Александровна. Да, потом пришел шофер, вытащил его отсюда, ну бутылку «Шампанского» и цветы он положил здесь, около двери. Вот такие бывают случаи…
(После того как передача прошла в эфире, у меня дома раздался звонок. С претензиями позвонил муж Татьяны Александровны Николай Петрович Докучаев. «Она же вас пустила в комнаты! — сказал он. — А у всех телезрителей сложилось впечатление, что моя жена вас не впустила. Нам соседи говорят: что же вы таких людей не впустили!
И даже звонили из разных городов знакомые. И посторонние люди приходят и укоряют. Вы сделайте опровержение».
Уважаемый Николай Петрович! Я делаю опровержение. Действительно, Татьяна Александровна пустила в комнаты и меня, и оператора, и осветителей. Но в тепле объектив телекамеры сразу «запотел», и нам ничего снять не удалось. Получился бы брак. Поэтому эпизод отрезан, и у зрителей сложилось неправильное впечатление. Просим у вас прощения.)
…И вот мы уже во дворе дома № 15 по Большому Каретному переулку. Евгения Степановна показала окно большой комнаты (14 квадратных метров) и окно Володиной комнаты, проходной (9 квадратных метров).
Рязанов. Это была общая квартира или отдельная? Евгения Степановна. Общая квартира, коммунальная.
Рязанов. А сколько еще жильцов было в этой квартире?
Евгения Степановна. Еще одну комнату занимала одинокая женщина, и вторая семья еще была.
Рязанов. Жили дружно?
Евгения Степановна. Очень Дружно, Даже НИКТО не думал, что это коммунальная квартира. Из детей только Володя один был. Детей больше ни у кого не было.
Рязанов. Что-нибудь устраивал Володя во дворе, какие-нибудь проделки, какие-нибудь штучки хулиганского типа?
Евгения Степановна. Не было у него хулиганского типа шалостей, нет.
Рязанов. А это не то, что вы его сейчас, так сказать, задним числом обеляете?
Евгения Степановна. Нет, нет, нет. Он играл здесь, прыгал, скакал, в то время когда ему запрещено было. Я ему в окно кричала: «Володечка, запрещено, тебе нельзя прыгать, нельзя скакать».
Рязанов. А почему — нельзя?
Евгения Степановна. А у него больное сердце было. Еще в детстве, в школе мне предъявили претензии, что он не занимается физкультурой, а потом врач послушал его и сказал, что у него больное сердце. И дали ему справку, освободили от физкультуры. Но он настолько был живой мальчик. Меня учитель по физкультуре вызывает и говорит: «Что такое, вы принесли справку, что он освобожден от физкультуры, а он на переменах на голове ходит!»
Рязанов. Евгения Степановна, а вы обратили внимание, когда он начал писать стихи, когда это случилось, когда были первые опыты?
Евгения Степановна. Вы знаете, нет. Я знаю, что он самые длинные стихи учил пять минут, десять минут, у него феноменальная была память на стихи.
Рязанов. Скажите, а как он вас называл — Евгения Степановна?
Евгения Степановна. В Германии он меня называл в присутствии всех или мамой, или мутти. Получит пятерку в школе, бежит и кричит, и знает, иго я высунусь в окно из особняка, и кричит: «Мутти!» — и «пять» показывает.
Рязанов. «Мутти» — это переиначенное немецкое слово «муттер»?
Евгения Степановна. А при товарищах он всегда говорил: «Я пойду спрошу маму». А так шал «тетя Женя».
Рязанов. Семен Владимирович, было время, когда Володю и в прессе ругали, бывали злобные статьи. Как вы к этому относились, переживали?
Семен Владимирович. Я всегда относился к этому делу здраво. И были случаи, когда мне говорили о том, что он поет «с чужого голоса». У нас такие люди ведь были.
Рязанов. Почему были? Их и сейчас немало.
Семен Владимирович. Кто-то не понимает того, что он говорил правду в своих стихах и песнях. Володя очень переживал, зная об этих статьях. Правда, их не так много было. И я переживал, бесспорно. Но вместе с тем я был уверен, что првдет время, когда Володя свое место займет.
Рязанов. А что чувствовали вы тогда, Евгения Степановна, когда узнавали про его неприятности?
Евгения Степановна. Он никогда нам даже виду не показывал.
Семен Владимирович. Мы, конечно, переживали очень за него.
Евгения Степановна. Он не хотел волновать нас.
Семен Владимирович. Он говорил: «Все в порядке, папочка». Это сейчас мы уже знаем, сколько не утвердили его в фильмах и не печатали. А тогда, когда спрашивали, — «Работаю, все нормально, все хорошо, все, все».
Евгения Степановна. «Тетя Женечка, все, все нормально, все нормально».
Семен Владимирович. «Ничего, папочка, не волнуйся, все нормально, все хорошо».
Рязанов. Скажите, ну а вот потом, когда его песни стали известны всей стране, когда до вас стали доходить сведения о его популярности, как вы к этому относились, что вы испытывали?
Евгения Степановна. Но мы видели, как он относится к этому делу.
Рязанов. Как?
Семен Владимирович. Его слава не погубила, как говорят в народе. Он спокойно относился к славе. И, видимо, это повлияло и на наше отношение. Нам очень приятно было, когда о нем хорошо говорят. Но ведь отзывов в газетах тогда не было.
Евгения Степановна. Были просто мнения людей, которые его слушали. И видели в театре, как он играл. Многие говорили, что это талантливый актер драматический…
Семен Владимирович. Он ни одной премьеры не пропустил, чтобы нас не позвать туда, всегда мы ходили. Рязанов. Здесь бывал он часто у вас?
Евгения Степановна. Часто, вечером поздно, после спектакля, кафе закрыты, Марины нет, позвонит: «Мам, есть пожевать что-нибудь?» Я только спрашивала: «Сколько вас?» Он приходил и с Золотухиным, и со Смеховым…
Семен Владимирович. Хмельницкий, Абдулов…
Евгения Степановна. Он любил очень друзей. Он вообще был очень добрый.
Семен Владимирович. У него были хорошие друзья, у Володи. Он очень любил людей, он жил ради людей, мне* кажется, что до глупости это был человек добрый, заботящийся о ближнем. Ведь не секрет, что Володя всем помогал, всем, чем только мог: и друзьям, и знакомым, и актерам театра, с которыми работал.
ЧЕЛОВЕК ЗА БОРТОМ
Анатолию Гарагуле