Страница 46 из 56
- Ты очень хороший, - она положила руку ему на плечо, - можно я иногда буду сюда приходить?
- Конечно, я вам все покажу.
- Только не Пилата, - улыбнулась Катя, - я его уже видела.
- Вы знаете, - Олег дотронулся до ее руки, - ко мне уже приходил один раз какой-то журналист и тоже спрашивал, видел ли я здесь эту женщину с фотографии. Его звали Михаил...
- Вы узнаете эту женщину?
Татьяна Львовна Артюнова прищурила глаза.
- Ваш вопрос несколько неуместен. Это Вера, бывшая жена моего брата, гм-м, эта девица... Она до сих пор не обнаружена?
- Нет.
В квартире Татьяны Львовны по-прежнему царила атмосфера подготовки к ремонту. На картонных коробках большими оранжевыми буквами было написано: "Стол. серв. фамильн.", "Торшер - три грации", самая большая коробка была отдана "Шубе реставрац.". От коробки сильно несло нафталином.
- Значит, никаких следов. - Пушистая собачонка со звучным именем Анэля ловко лавировала между коробок, брезгливо поджимая хвост. "Как мне все это надоело, - казалось, говорил ее вид, - когда же кончится этот бардак?" Испарилась, но, главное, успела квартиру продать, ловко обстряпала аферистка, хорошо хоть дачу не пустила с молотка. У меня ремонт, а тут еще эти наследственные дела...
Татьяна Львовна поправила золотую цепочку на шее и вопросительно посмотрела на Катю:
- Так и не удалось ничего найти?
- Пока нет. - "Лучше тебе не знать всей правды, как и другим людям". Катя посмотрела на Анэлю и добавила: - Замечательная у вас собачка.
- Да, - Татьяна Львовна расплылась в улыбке, - это мне еще Игорек подарил, такой доверчивый был человек, вот и поплатился за это. - На ее глаза навернулись слезы, она достала носовой платок. - Извините, как вспомню брата, так не могу удержаться.
- Когда все раскроется, мы вам позвоним, обязательно позвоним.
"А стоит ли говорить таким людям, как Татьяна Львовна, правду? Все очень скоро испарится из ее памяти. Закрутится со своим древнегреческим языком, сыном-студентом, повседневными хлопотами. Через пять-шесть лет она станет совсем бабушкой, будет выращивать на фамильной даче астры и рассказывать соседям о своем брате-академике. К тому времени он уже покроется для нее налетом легендарности..."
Издали Катя заметила Игоря, стоявшего возле новенькой ярко-красной "ауди" и вертевшего головой в разные стороны. Видимо, он поджидал ее. Катя моментально пригнулась, хотя он не мог ее видеть. "Что делать? Не хочу объясняться с ним, так он мне противен. Надо позвонить Лариске, вроде бы она сейчас в Москве, и пожить у нее денька два. Точно, так я и сделаю". И, повернувшись, Катя бегом направилась к метро.
***
- Значит, бесповоротно. "И разошлись они, как в море корабли", Лариска спешно кидала в сумку все, что находилось у нее под рукой: косметичку, диктофон, ручку, органайзер, пудреницу, ключи. - Подумай, все-таки, может, не стоит так рвать: сейчас он раскаивается, а потом перестанет.
- Да пошел он! - Катя вертела в руках что-то воздушно-кружевное. Красивый лифчик.
- Купила на последние баксики. Увидела и втюрилась. Просто отпад. Надоело на себе экономить: то мать, то брат... - Лариска была в семье единственной прилично зарабатывающей. Мать - пенсионерка, не работала уже лет пять, брат скакал из одной фирмы в другую, отовсюду его с треском выгоняли за полное безделье и настойчивое приставание ко всем без разбора, и к коллегам, и к клиенткам. "Тоже мне, донжуан, - кривила губы Лариса, вечно стреляет у меня то на кафе, то на новую рубашку, надоело быть благотворительным базаром". Сама она работала почти без выходных, не отказывалась ни от одной командировки, будь то Владивосток или какой-нибудь Урюпинск, что очень ценило начальство. Конечно, Лариса и получала хорошо, но какой ценой это доставалось! Расходы у нее тоже были не маленькие: она снимала квартиру, ей приходилось всегда тщательно и дорого одеваться, а ее "девятка", уже не первой молодости, тоже требовала полнокровных и регулярных денежных вливаний. Не говоря уже о том, что в отпуске Лариса бывала крайне редко, и то не больше чем две недели.
Кате было жалко свою вечно замотанную подругу, но она понимала, что сейчас все заняты одним - выживанием, работают на износ, так что уже не такой большой редкостью является инфаркт у еще совсем молодых людей. "А ведь она здорово осунулась, - Катя внимательно посмотрела на Лариску. Лоб подруги прорезала вертикальная морщина. - Я, правда, наверное, тоже не лучшим образом выгляжу, столько свалилось за этот год: и гимназия с дебильными детишками, и убийца-маньяк с закидонами..."
- Ну, побежала. Холодильник твой, бери все, что хочешь, жди часика через три.
- На пресс-конференцию?
- Угу, - во рту Лариски торчал кусок бу-терброда, - лечу, даже поесть не успеваю. Опять опоздаю. - Лариска чмокнула Катю в щеку и хлопнула дверью.
- Сумасшедший у нас с ней дом. - Катя откинулась на тахте, имевшей экзотическое название "Майами", и уставилась в потолок. Потом ее взгляд заскользил по стенам. Лариска терпеть не могла всякие ковры и помпезные картины, поэтому на стенах висели листочки с шутливыми надписями. "Остановись, мгновение, на минуту", "Не спи с работой", "Не забывай звонить забывчивым друзьям!"
Над письменным столом висел небольшой натюрморт, пасмурный день, низкое небо, озеро и деревья, согнувшиеся от порыва сильного ветра. "Что-то я раньше этой картинки не видела, - Катя подошла поближе, - довольно мрачная штуковина. Надо подарить Лариске более веселую натуру. Наверное, купила на Арбате или Измайловском вернисаже, там много продают подобных "шедевров". Это, правда, не художники, а ремесленники".
Настоящие художники... "Муж - художник", - всплыло в голове. Может быть, попробовать подойти к делу "театрального убийцы" с другого конца?
...Корабли шли, убрав все паруса, кроме бушпритных, подгоняемых легким бризом, едва ощутимым в фиолетовом мраке тропической ночи. Впереди скользил наскоро сделанный брандер с шестью добровольцами. Где-то там был еще не обнаруженный никем неприятельский корабль, приготовившийся к нападению. Следовало его опередить и нанести сокрушительный удар...
***
- Вообще-то я уже собирался уходить, вы даже не позвонили, ладно, проходите. - В мастерской было светло и пахло свежим деревом. Несколько резных рам стояли прислоненные к стене.
- Нет, нет, сюда. Тут, правда, не очень убрано, не успел. Какой чай вы любите - цейлонский или индийский? А с мятой, не возражаете?
- Спасибо, - Катя как будто бы попала в деревянную избу. Здесь все было сделано из дерева: грубо сколоченные табуретки, широкий массивный стол, ложки, висевшие на стене, оклеенной светло-коричневыми обоями.
- Переехал сюда недавно, еще не освоился. - Невысокий худенький мужчина суетился и расставлял перед Катей вазочки с вареньем и печеньем, коробку шоколадных конфет.
Она почувствовала неловкость.
- Да не надо, прошу вас, я ненадолго.
- Нет, нет, вы - моя гостья... - Ярко-оранжевый чайник издал оглушительный свист, и через минуту перед Катей дымился ароматный чай с мятой.
- Вы... от нее... Как... она? - Пальцы мужчины жили своей собственной, самостоятельной жизнью: они крепко сжимали пустую кружку, легонько барабанили по поверхности стола и заметно дрожали, когда распрямлялись.
- Ничего, я, правда, близко не общалась с ней, - Катя старалась не смотреть мужчине в глаза. Она знала, как тягостно отвечать на дотошные расспросы людей, когда они хотят узнать любые, даже самые незначительные подробности из жизни бывших жен или мужей, подруг, возлюбленных. "Что я могу ему сказать, ведь я ее почти не знаю, а врать - неудобно". Расскажите мне о ней, - мягко попросила Катя, - какая она...
- Необыкновенная. - Мужчина поднял на Катю глаза. В них стояли слезы. - Необыкновенная, - повторил он, - такая ранимая, нежная. Это с виду она кажется излишне строгой и неприступной, но это не так, это - маска, которую она надевала с детства. В ней все время жила маленькая девочка, доверчивая, беззащитная. Дюймовочка из детской сказки. Хотите, я покажу вам ее портреты?