Страница 85 из 107
— Душа у меня не на месте... Георгий "там" мою задницу спас, а я его, выходит, со всех постов снял и в отставку отправил. "Отблагодарил", значит... Итить твою мать... Политика, мать её... Стыдоба... Теперь вот как с Георгием поговорю, так потом в зеркало смотреть тошно.
Теперь Хрущёв твёрдо решил исправить свою ошибку, потому он и протащил Жукова в Президиум ЦК так быстро, как только мог. Тем более, поддержка Жукова на заседаниях Президиума в предстоящей борьбе против "старой гвардии" дорогого стоила. А в том, что такая борьба ещё предстоит, Никита Сергеевич не сомневался.
На освободившееся место кандидата в члены ЦК Пленум избрал Первого секретаря Московского Горкома КПСС Екатерину Алексеевну Фурцеву. (В реальной истории была избрана кандидатом 27 февраля 1956 года, поддержала Хрущёва в борьбе против "антипартийной группы")
Ещё одним кандидатом в члены Президиума ЦК был избран Дмитрий Фёдорович Устинов. (В реальной истории был избран кандидатом в члены Президиума ЦК 26 марта 1965 года)
А вот Леонида Ильича Брежнева Хрущёв решил оставить на посту заместителя начальника Главного политического управления Советской Армии и Военно-морского флота. После того, как Никита Сергеевич узнал о предложении Леонида Ильича в "той истории" физически избавиться от неудобного Первого секретаря ЦК.
Для Брежнева, бывшего выдвиженца Хрущёва, такой поворот судьбы был, безусловно, обиден и непонятен. Но Никита Сергеевич, ознакомившись с массой документов, составлявших "Тайну", заметно поумнел, да и политической наивности у него поубавилось.
Освобождённого от занимаемых должностей Молотова надо было куда-то девать. В СССР к этому времени начала складываться практика назначения неугодных и проштрафившихся политиков и номенклатурных чиновников послами в не самые важные для политики СССР страны, желательно — в отдалённые. Это, в общем-то, был определённый прогресс — до этого таких политиков и чиновников расстреливали.
Проблема с "трудоустройством" Молотова заключалась в его знаменитой несговорчивости. Кому нужен посол, который не разделяет генеральную политическую линию собственного правительства, и с которым невозможно прийти к соглашению? После нескольких попыток и отказов Молотова удалось пристроить послом в Монголию. (В реальной истории Молотова назначили послом в Монголию после разгрома "антипартийной группы" в 1957 году) Хрущёв на прощание передал через Шепилова Вячеславу Михайловичу учебник монгольского языка.
В конце июня к Хрущёву явился с докладом председатель КГБ Иван Александрович Серов.
— Разрешите доложить, Никита Сергеич.
— Чего так официально? — удивился Хрущёв. — Докладывай. Что стряслось?
— В результате оперативно-розыскных мероприятий, проведённых на территории Италии, достоверно установлено более 20 фигурантов, служивших во время 2й мировой войны в... Decima Flottiglia MAS, — слегка запнувшись на итальянском названии, доложил Серов. — Известны их имена, сегодняшние адреса, место работы, распорядок дня,основные привычки, пристрастия, склонности. Также установлено местопребывание командира этой самой 10-й флотилии МАС князя Юнио Валерио Сципионе Боргезе. Установлено его обычное расписание, места, где он часто бывает, круг знакомств, марка и номер автомобиля, адреса принадлежащей ему недвижимости. Наш резидент в Италии доложил о готовности провести специальную операцию в отношении всех установленных фигурантов по делу. Нужна ваша санкция.
— Молодцы! — обрадовался Хрущёв. — Хвалю. Разрешение дано. Действуйте.
— Никита Сергеич, — уже обычным тоном уточнил Серов. — А если это всё-таки не они? Ну... с "Новороссийском". Если он всё-таки на мине немецкой подорвался?
— Эту версию с моряками тоже отработаем, — ответил Хрущёв. — Как и версию заложенной на борту взрывчатки. После встречи в Женеве свяжусь с Кузнецовым, поговорю.
— Я не о том... — замялся Серов. — Вдруг они всё-таки непричастны к взрыву?
— Иван Александрович! Да мне пох... причастны они или нет! — ответил Хрущёв. — Если ценой уничтожения двух десятков недобитых итальянских фашистов я могу спасти жизни шестисот советских моряков, молодых ребят, у которых вся жизнь впереди, думаешь, я хотя бы секунду буду колебаться? Если взрыва не будет, тогда и узнаем, причастны они были или нет. Давай, действуй, только начинай после окончания конференции в Женеве. Мало ли, если кто-то из твоих проколется, чтобы встречу не сорвать. А то газетёнки западные вой поднимут.
— Есть! — ответил Серов. — Принято к исполнению.
32. "Открытое небо"
В середине июля 1955 года в Женеве состоялось совещание глав правительств бывших стран-участниц антигитлеровской коалиции. К этому совещанию президент Эйзенхауэр подготовил инициативную концепцию "Открытое небо". Она предусматривала право взаимного свободного облёта территорий СССР, США и Западной Европы для предотвращения угрозы внезапного нападения. (В реальной истории предложение Эйзенхауэра Хрущёв отверг из-за опасения, что США узнают реальное положение дел со стратегическими вооружениями в СССР и могут напасть, пользуясь возможностью нанести безнаказанный удар. При тогдашнем безбашенном руководстве Стратегического Авиационного Командования США такой сценарий был весьма вероятен. Командующий САК генерал Кёртис Лемэй неоднократно предлагал Эйзенхауэру атаковать СССР, пока он ещё не набрал силу. Кроме того, на 1955 год у СССР не было самолёта-разведчика, способного по дальности проводить разведку над территорией США. В итоге Договор по открытому небу был всё-таки подписан 24 марта 1992 г в Хельсинки, вступил в силу 2 января 2002 г.)
Из "документов 2012" Хрущёв знал о готовящейся инициативе Эйзенхауэра, и в этой реальности решил не отвергать с порога идею американского президента. Никита Сергеевич предположил, что взаимное согласие на такие "инспекционные полёты" может снизить уровень взаимного недоверия и стать прологом к снижению напряжённости в "холодной войне". Чтобы не раскрыть противнику истинное плачевное состояние дел со стратегическими наступательными силами СССР, Хрущёв и Устинов затеяли изготовление и размещение сотен макетов и ложных стартовых позиций МБР, которых в реальности Советский Союз ещё не имел.
Принимать план Эйзенхауэра в исходном виде Хрущёв, разумеется, не собирался. Он планировал, для начала дать принципиальное согласие, затем на год-два утопить вопрос в длительных согласованиях технических и юридических подробностей, обставить выполнение реальных полётов множеством условий и ограничений, и, таким образом, связать руки американским ВВС, получив при этом хотя бы небольшой запас времени на завершение начатых работ по перспективным вооружениям.
План был рискованный, увязнув в юридических согласованиях, американцы могли плюнуть на концепцию Эйзенхауэра и вернуться к уже используемой практике неограниченного нарушения воздушных границ СССР.
Был и ещё один важный момент. Встреча в июле 1955 года в Женеве стала первой встречей глав стран коалиции после смены их руководства. Умерли Сталин и Рузвельт, ушли с политической сцены Трумэн и Черчилль. В руководстве бывшей антигитлеровской четвёрки появились новые люди, никогда ранее не встречавшиеся друг с другом в таком четырёхстороннем формате. Инициатором встречи был Уинстон Черчилль, хотя сам он во встрече не участвовал, так как подал в отставку в мае 1955 года. Теперь новым лидерам четырёх держав предстояло найти собственные точки соприкосновения интересов.
Обсуждая предстоящий визит с членами делегации, Хрущёв сказал прямо:
— Мы должны попытаться наладить диалог с Западом. Показать им, что коммунисты — не звери, не кровожадные дикари, не упёртые идиоты, а такие же люди, как и они сами, показать, что с нами можно иметь дело и договариваться мирным путём. Так мы сумеем выбить козыри у западной пропаганды.