Страница 82 из 104
В доме Писемского. П и с е м с к и й, О с т р о в с к и й, П и с а р е в, С т р е п е т о в а, гости.
П и с е м с к и й. Это удивительно! Когда вы произносите свой монолог в «Грозе» в последнем действии, я слышу, явственно слышу церковное пение!
С т р е п е т о в а. Да? Мне тоже слышится…
П и с е м с к и й. Поразительная вещь! Вот что значит подлинное искусство! Вы, маточка, настоящая волшебница!
О с т р о в с к и й. Да, да, именно так и надо играть мою Катерину! То, что вы в последней сцене играете сдержанно, говорите тихо, это очень правильно! Верно, очень верно!
С т р е п е т о в а. Да? Верно? Как хорошо, что вы это сказали! Я ведь недавно только это поняла!
О с т р о в с к и й. И верно поняли, Полина Антипьевна. Вы замечательная актриса! Я когда-нибудь пьесу специально для вас напишу.
С т р е п е т о в а. Вы очень добры, Александр Николаевич!
О с т р о в с к и й. Глупости, глупости! Я — хитрый, я свою выгоду понимаю. Для такой актрисы, как вы, пьесу написать — одна радость!
П и с е м с к и й. Я, признаться, и не подозревал, что за пьесу написал! Ей-богу! Конечно, жаль было и Лизавету да и Анания, но что так Лизавету сыграть можно, такого и во сне не снилось! Чтоб я на собственной пьесе слезы лил! Это что же такое?! Дайте, маточка, я вас расцелую!
О с т р о в с к и й. Да уж целовал, и не раз!
П и с е м с к и й. Да сколько ее не целуй, все одно — мало. Не отблагодаришь за такую радость! (Обнимает Стрепетову, целует ее.)
Стрепетова отходит к Писареву, который все это время не спускал с нее глаз.
С т р е п е т о в а. Модест Иванович, скажите, ради бога, неужели все это правда, что они говорят?
П и с а р е в. Правда, Полина Антипьевна. Только не вся.
С т р е п е т о в а. Не вся?
П и с а р е в. Не вся, потому что слов таких нет, чтобы передать то, что переживаешь во время вашей игры…
С т р е п е т о в а (смущенно). Что вы такое говорите, Модест Иванович!
П и с е м с к и й. Полина Антипьевна, душенька, потешьте старика, спойте! Вы, господа, еще не слышали, как она, маточка наша, поет! Голос у нее удивительный! И такие песни знает… Истинно народные, старинные, забытые… Что-нибудь сердечное, а, Полина Антипьевна?
С т р е п е т о в а. Нет. Сегодня — веселую! (Поет народную шуточную песню «Куманечек, побывай у меня…».)
Когда она кончает петь, гости аплодируют. К ней подходит Писарев. Все уходят. На сцене остаются только Стрепетова и Писарев. Они смотрят друг на друга. Пауза.
П и с а р е в. Как славно, Полина Антипьевна! Вот не ожидал, что вы такой бываете!
С т р е п е т о в а. Да какой уж такой особенной, Модест Иванович?
П и с а р е в. Веселой, озорной…
С т р е п е т о в а. Да что тут удивительного? Хорошо мне, вот и веселая.
П и с а р е в. Вы даже не подозреваете, до чего вы сейчас хороши…
С т р е п е т о в а. Хороша?
П и с а р е в. Необыкновенно!
С т р е п е т о в а. Модест Иванович! Отчего мне так весело? Оттого что масленица? Нет, нет… Совсем не потому… Слышите?
Чуть слышно доносится звон колокольчиков.
Колокольчики… Поехали на тройке, а? Масленица ведь!
П и с а р е в. Поехали!
Звон колокольчиков все сильней и сильней, потом постепенно слабеет, пока совсем не смолкает.
Номер в гостинице, где живет Стрепетова.
С т р е п е т о в а и П и с а р е в.
С т р е п е т о в а. Пришел?! (Смеется.) Все-таки пришел!
П и с а р е в. Как видишь…
С т р е п е т о в а. А я загадала. Если не придешь сегодня, значит, все, что было вчера… так, случайность… вроде ничего и не было…
П и с а р е в. Случайность?
С т р е п е т о в а. Чего не бывает. На тебя такие красавицы заглядываются, куда мне…
П и с а р е в. Да я весь день только о тебе и думаю. Мне что-то говорят, а я, будто глухой, только головой киваю. Днем зашел к тебе, не застал…
С т р е п е т о в а. Я по магазинам бегала, материю на платье искала для Тисбы. Это, в котором я играю, совсем не то, что нужно. Да ничего не купила… Не то в голове…
П и с а р е в (смотрит на нее). Куда мои глаза глядели? Ведь не вчера впервые увидел…
С т р е п е т о в а (смеется). Я-то знаю, куда глядели…
П и с а р е в. Нет, Поля, это все не то, грехи молодости. Ты мне нужна, только ты. Теперь-то я знаю, кто для меня самый дорогой человек на свете!
С т р е п е т о в а (тихо). Я?
П и с а р е в. Ты, Поля. Я будто спал, долго-долго, сны видел, пустые, пестрые, и вдруг — проснулся… А рядом — ты…
С т р е п е т о в а (тихо). Любишь?
П и с а р е в. Не веришь?
С т р е п е т о в а. Страшно поверить… А верю! Только ты подумай, Модест, может, ты не меня, себя обманываешь?
П и с а р е в. Нет. Не обманываю. Так не обманываются. Кто знает, не случись у тебя со Стрельским, мы, может, давно были бы вместе.
С т р е п е т о в а. Ой, не надо, не вспоминай! Не хочу сейчас о нем! И думать не хочу!
П и с а р е в. Ну и ладно, ну и забудь о нем!
С т р е п е т о в а. Его забыть можно. Да только дочь моя… Маша… Она-то — Стрельская. И никуда от этого не денешься.
П и с а р е в. Теперь все хорошо будет! Обещаю, все будет хорошо, родная моя!
С т р е п е т о в а. Я тебе верю, Модест. Знаю — с тобой мне будет хорошо. Верю, что любишь! А я… я тебе всю душу отдать готова. Я как в Москву приехала, тебя увидела, сердце у меня так и забилось! Вот, думаю, кто душе моей нужен. Ты на меня смотрел, улыбался, может, просто так, из дружества, а во мне все будто перевернулось. Господи, сколько переговорили, играли вместе, уму-разуму меня учил, а я будто слепая…
П и с а р е в. Оба мы слепыми были. А вчера у Писемского слушал, как ты поешь… Глаза твои, голос… До чего же ты была прекрасна! Нет, я раньше почувствовал, раньше, только боялся довериться своему чувству. А вчера…
С т р е п е т о в а. А вчера… Вчера я тебе пела. Тебе одному…
Писарев обнимает ее, целует.
Господи! За что мне такое счастье?!
П и с а р е в (выходит вперед). Какое это было время! От спектакля к спектаклю, от роли к роли талант Поли раскрывался все глубже и глубже, становился все ярче и бескомпромиссней. А как хорошо было играть с ней! Помимо своей воли я играл сильней, значительней, я сам удивлялся, как из какой-то заветной глубины возникали новые, неожиданные краски. Ни с кем мне не было так свободно и радостно на сцене, как с Полей. И никогда, ни до этого, ни после, она не выглядела такой счастливой.
С т р е п е т о в а. Тридцать два раза открывали занавес!..
П и с а р е в. Ты сегодня была в ударе. Мне даже страшно вдруг стало. Когда ты бросилась мне в ноги, я испугался. Мне показалось, что случилось что-то с тобой, что ты не встанешь.
С т р е п е т о в а. Испугался за меня? Милый… Нет, мне сейчас умирать нельзя. Мне сейчас жить хочется!
П и с а р е в. Боюсь я за тебя, Поля. Для того, чтобы так играть, такое страдание воплощать, самой надо страдать. Ты разрушаешь себя. Здоровье свое, нервы расшатываешь.
С т р е п е т о в а. Тем и жива. Если на сцену вышла, себя беречь нельзя. Да и зачем? Беречь себя в жизни надо, а не на сцене.
П и с а р е в. Да, ты права. Только надолго ли тебя хватит?
С т р е п е т о в а. На сколько хватит, на столько и ладно. Мне иногда кажется — мой век недолог. Оттого я такая жадная до работы. Надо все, что есть, отдать, без остатка.
П и с а р е в. Завидую тебе. Я так не могу…