Белый Слон

Лера все смотрела и изумлялась. Вроде он, а вроде не он.

— Внешность изменить проще простого, — Шахматист словно понял, о чем думает Валерия. — Особенно, если ты похож на нужного человека, и возраст практически совпадает. Немного теней для заострения скул, линзы, краска для волос… М-да, чего сейчас только нет. Хотя, без небольшой коррекции не обошлось. Мне пришлось слегка изменить форму носа и ушей. И, знаешь, — он провел по своему носу указательным пальцем, — мне так даже больше нравится. Только шрам за ухом никак не заживет.

Валерия слушала его, и все никак не могла собраться с мыслями. Она совершенно не знала, с чего начать, мысли туманом клубились в голове, и вдруг стали неуловимы, как призраки.

— Твое молчание прямо как музыка, — Шахматист построил умиленное лицо. — Так бы и слушал.

— Где. Мой. Брат.

Голос надломился. Она не могла управлять своими эмоциями так же хорошо, как ее непроницаемый собеседник.

— Ох, как скучно! — расстроено произнес Шахматист. — Давай лучше я задам вопрос. Поинтереснее. В чем я ошибся?

Теперь настал черед Валерии усмехнуться.

Да, он ошибся. И не единожды.

— Что ж, раз ты хочешь поговорить… Я согласна, только если ты скажешь мне, где брат.

— Хм… — Шахматист поджал губы. — Своего рода пари. Неплохо, меня устраивает. Я скажу тебе. Но разве тебе больше ничего не интересно?

Лера промолчала. Да, ей было безумно интересно узнать смысл некоторых «ходов», какими бы ужасными они не были. Чем-то они были похожи с этим безумцем — только Валерия применяла свои способности для поисков брата, а он — ради наживы. Она действительно хотела многое узнать о его игре. И сама презирала себя за это любопытство.

Шахматист снова прочел все в ее глазах. Он взял девушку под руку, и указал на скамейку.

— Присядем. Времени еще много.

Лера попыталась понять, удивлен ли он ее приходу. Но голубые глаза не выражали ничего. Однако, она заметила, что он дважды посмотрел по сторонам. Но Иванну не заметил, и снова успокоился.

— Итак. Где я ошибся?

— В самом начале, — Лера села рядом с ним и положила ногу на ногу. А когда рассказывала, смотрела не на него, а перед собой. — Когда Мила умерла для всех, я знала, что она жива. Догадалась, хотя и не сразу. Но еще знала, что ты, то есть, Антон, не убивал. Но возникали две невероятные версии. Либо ты и правда ничего не знал, и не заметил, как в двух шагах от тебя убивают твою жену, то есть, жену Антона. Это практически невозможно. Даже под действием наркотиков ты бы заметил хоть что-то. Другая версия — ты сам заказал мнимое убийство Милы. И потому сделал вид, что ничего не замечаешь. Полиция выбрала первую версию, и тебя отпустили. Поначалу я тоже так думала, но с каждым днем все сильнее убеждалась в ее невозможности. А версия с тобой была, хотя и маловероятной, но возможной. Вторая твоя ошибка, которая окончательно убедила меня в том, что это ты подстроил смерть Милы — допрос на детекторе лжи.

Шахматист задумался, и вдруг рассмеялся.

— Ну конечно! Кажется, я старею… Я пытался получить свободу, и немного заигрался.

— Именно. В каждой твоей фразе было подтверждение моим опасениям. Во-первых, ты солгал с самого начала, ответив на установочный вопрос, что Мила — твоя жена. Линия детектора изначально установилась на высоком уровне, и его приняли за норму! Ведь никто не знал, что ты не Антон, а значит ответ — ложный. Кроме того, ты все время отвечал в настоящем времени, словно Мила жива. А все потому, что она и правда не умирала. Только кроме тебя об этом никто не знал, и все решили, что у тебя помешательство на фоне сильного стресса. Даже на вопрос Иванны отдаешь ли ты себе отчет в том, что Мила мертва, ты выкрикнул «Нет». Но самый главный промах — ответ на вопрос «Это сделали вы?». Ты, вместо того, чтобы ответить «да» или «нет», выкрикнул «Что?! Что «это»?». Все потому, что если бы ты ответил «нет» — то солгал бы. Потому что «это» сделал ты — не убил, но заказал мнимое убийство. Наверняка линия показала бы значение выше, чем в ответе на первый вопрос. Все-таки, хотя Мила и не была твоей женой официально, номинально так и было. Это была не чистая ложь. Ну а если бы ты ответил «да» — тебя бы ни за что не выпустили. Ты бы сам подтвердил свою вину. Тогда Иванна переформулировала вопрос, на что ты и рассчитывал. Она спросила «это вы убили свою жену». И ты ответил «нет». Потому что это было правдой — ты ее не убивал. Она осталась жива.

— Но как же ты объяснишь тот факт, что я… хм… скажем так, повесился? Я должен быть мертв. Или ты говоришь с призраком? — Шахматист усмехнулся.

— Призраков не бывает, — сухо ответила Валерия. — Зато бывают живучие мерзавцы. Я заподозрила, что ты не умер, но для верности решила пересмотреть видеозапись. Так сказать, оставленную тобой перед смертью.

Лера имела в виду то видео, которое посмотрела одиннадцатого числа, когда в шесть утра вызвала Женю на встречу.

— На ней ты говоришь трогательную речь. А потом на секунду отворачиваешься. И только после этого «вешаешься» лицом к зрителям. Ты отвернулся не случайно. Ты отвернулся, чтобы вставить в гортань полую трубку, которая не позволит тебе задохнуться. Полиция не обратила внимания на то, что на столе остался стержень шариковой ручки. Ты вынул его, а саму ручку, скорее всего с корпусом из стали, использовал как трубку. Этот прием подобен трахеостомии, которую применяют для того, чтобы воздух проникал в гортань. Только ты воткнул трубку не снаружи, через горло, а вставил ее через рот. Это дважды обезопасило тебя — воздух, пусть и в минимальном количестве, продолжал поступать в легкие. Позвонки не сместились под твоим весом, так как не позволила трубка. В итоге ты лишь ненадолго потерял сознание. Может быть, для верности ты использовал небольшую дозу того же яда, которым «усыпил» Милу. В любом случае, тебя приняли за покойника. А сегодня Иванна сказала, что твое тело тоже пропало из морга почти сразу, как тебя туда доставили.

— И все-таки жаль, что не ты моя ученица, — произнес Шахматист. В его голосе послышалась досада и расчет. Так можно было бы сказать — жаль, что это не мой крутой планшет.

— Ты не дослушал, — холодно произнесла Валерия. Она рассказывала, а сама смотрела не на него, а на стайку воробьев, которые скакали по перрону.

Шахматист равнодушно махнул рукой, и Лера продолжила.

— Кроме прочего, мои догадки подтвердились находками Иванны. Она узнала, что пять лет назад Антон погиб в авиакатастрофе. Каким-то образом ты занял его место. И…

— Тебе бы было интересно узнать, как я это сделал? — опередил Шахматист. — Изволь.

Он сидел, и покачивал ногой, словно говорил об обыденных вещах. А Лера слушала, и ей казалось, что становится все холоднее. Да, она хотела узнать. И не стала отрицать очевидное.

— Когда я понял, что мне необходимо осесть в городе N, я стал перебирать варианты. И мне крупно повезло. Я нашел человека с таким же типом внешности, как у меня, примерно того же возраста, и даже с похожим голосом. И этот человек как раз прилетел в Москву, в командировку. Это был Антон. Вообще-то они с женой собирались отправиться на курорт, но едва приехали в город, где расположен аэропорт, как ему позвонили с работы. Было срочное задание, не терпящее отлагательств. И он не мог не полететь. Мила осталась дожидаться мужа. Антон должен был вернуться спустя два дня. Но когда он летел обратно, самолет… бум… маленькая неприятность. Кто-то подпортил механизм левого двигателя за день до вылета.

— Так это ты? — Лера с ужасом посмотрела на бесстрастного Шахматиста, и невольно попыталась отодвинуться. Только он крепко взял ее за руку, и сказал.

— Не нужно. Я не кусаюсь.

Лера судорожно сглотнула, но осталась на месте.

— Почему сразу я? Что поделаешь, самолеты иногда падают… К тому времени я уже сутки как находился в городе, куда должен был прибыть самолет из Москвы, на котором летел Крымов. И когда он разбился, я сделал так, что Антон… хм… выжил. Конечно же, пришлось подкупить журналистов… Всех, кроме одного упрямца, который упорно хотел написать правду. Н-да. Но он не помешал мне осуществить план. Итак, Антон «чудом» выжил, только вот беда — родная жена его не узнавала. Тело настоящего Антона, кажется, сгорело при взрыве, не оставив никаких следов. Так что я был единственным Антоном. Конечно же, после страшной аварии я был забинтован… Хотя, как ты понимаешь, на самом деле бинты были нужны из-за недавней пластики. Но пока я их не снял, Мила меня признавала. Она не хотела расстраивать свою свекровь, и сказала ей, что они с Антоном задержатся. Решили поездить по миру, месяцев, этак, шесть… — Шахматист рассмеялся. — Да, пока я не заговорил, все было хорошо. Но «Антон» шел на поправку, бинты сняли, я подал голос, и Мила заявила, что это не я. Пришлось снова потратиться, подкупить пару докторов и поместить ее в психиатрическую клинику. В конце концов она сама поверила в свое безумие, и стала называть меня мужем. Я же собрал досье на Антона, изучил его привычки, немного потренировался с изменением голоса… Знаешь, его тембр помягче. Я слышал его голос, когда звонил и вызывал на «срочное задание» в Москву…