Страница 15 из 102
Бедный, неуклюжий, с отметинами оспы, Амброз был уже достаточно взрослым и мог оставить мастерскую, но попросил у Хью разрешения поработать еще несколько месяцев, надеясь приобрести опыт, чтобы открыть собственное дело. Ему были поручены относительно простые задние части тела, где измерения легки и немногочисленны. Его кронциркули щекотали пажа, так что он хихикал, или кололи, приводя его в ярость. После нескольких подобных инцидентов Хью поручил Пьеру измерения сзади, а также спереди, где большая часть замеров уже была сделана. Сам Хью выполнял только замеры для шлема и латного ворота. Абдул занимался сложными замерами кистей и ступней, а Клемент, косоглазие которого не выправилось, замерял конечности пажа. К полудню в мастерской стало жарко. Паж устал от лежания, стояния и от дыхания пяти пар здоровых легких, при каждом выдохе насыщавших воздух ароматом обильного завтрака, приготовленного Марией с изрядной добавкой чеснока. Он немного побледнел и пожаловался, что задыхается и больше не в силах терпеть. В этот момент Абдул, которому тоже было жарко и утомительно наклоняться для измерения ступней, снял для удобства свой тюрбан. Паж увидел его череп и взвизгнул.
— Прошу прощения, молодой человек, — сказал Абдул, — я иногда забываю, как ужасно выглядит моя обнаженная голова.
— Немедленно накрой ее! Она мне будет сниться целую неделю!
Абдул вздохнул и обвязал голову. Пьер, которому следовало бы знать свое место, взглянул на пажа:
— Ты что, боишься шрамов, неженка? Шрамы Абдула — знаки чести!
— Заткнись, Пьер! — скомандовал Хью. — Из-за твоего глупого рыцарства я потеряю клиента.
— Ничего страшного, мастер Хью. У него добрая душа. Подойди сюда, юноша.
Пьер остановился у края помоста и взглянул вверх на клиента.
— Ты симпатичный крестьянин, юноша. Ты мог бы добиться успеха на службе у моего господина. Он не выносит безобразия ни в какой форме/ — Паж посмотрел на Абдула, который выглядел очень обиженным. — И у тебя очень ловкие руки. Я обязательно расскажу маршалу о тебе.
— Мне и здесь хорошо, сэр, — ответил Пьер.
— Маршал будет здесь завтра, — продолжал паж, обращаясь к Хью. — Пусть юноша прислуживает ему, но ни в коем случае не эти создания (это относилось к Клементу и Амброзу) и не этот ужасный турок. Когда у мальчика кончается срок работы, мастер Хью? Кто он?
Мария подошла к дверям мастерской с шестью маленькими чашами вина на небольшом деревянном подносе. Она слышала почти весь разговор. Глубокий необъяснимый инстинкт тайно подсказал что-то ее сердцу, и она сразу почувствовала близость огромной опасности и ужасного зла, как старая наседка чувствует без помощи ушей шаги кровопийцы-куницы.
Она бросилась прямо к помосту, оттолкнув Пьера в сторону плечом, и поднесла пажу чашу вина:
— Попробуйте глоток вина с пряностями, — предложила она. — Оружейник продержит вас весь день на ногах без отдыха. Я догадываюсь, как вы устали. Но он так увлекается работой, что забывает о времени. Святой Боже! Уже время ланча. Пьер, Клемент, Амброз! Немедленно идите на кухню и поешьте. Хью, как можешь ты держать этого благородного молодого человека на ногах все утро без отдыха? Он дал вам отдохнуть, благородный сэр? Нет, я знаю, что не дал. Он всегда так поступает. Не попробуете ли вина, благородный паж?
— Вы — ангел, спустившийся с небес, мадам, — ответил паж. — Действительно, я отбывал епитимью под присмотром этих мирян все утро. Мне кажется, я никогда так не уставал, даже после сражения.
— Я уверена, что вы всех побеждаете своими сильными руками, — радостно сказала Мария. Хью бесшумно фыркнул. Пажи не участвуют в сражениях, и она это знает. — Вы останетесь на ланч, сэр паж? Конечно, вы не будете кушать с подмастерьями.
— Благодарю вас, нет, — ответил паж с вежливой категоричностью. Из кухни Марии в мастерскую докатилась новая волна столь густого чесночного запаха, что его, казалось, можно было потрогать. — Хотя я бы с удовольствием побеседовал с белокурым подмастерьем. Кто он, мадам?
— Белокурый? Он не из нашей семьи. Он соседский мальчик, его родители уехали. Они вернутся через день или два, правда, Хью?
— Да, конечно. Самое большее через неделю.
— Тогда у маршала все же есть шанс его увидеть. Наши вкусы совпадают, как и наши фигуры, — сказал паж с нескрываемым самодовольством, — поэтому я уверен, что он захочет взять мальчика на службу.
— Возможно, его родители согласятся, — заметил Хью, который смекнул, куда клонит Мария.
— Они всегда соглашаются, — сказал паж.
— Конечно, согласятся, — добавила Мария. — Такое прекрасное место. Будем надеяться, что родители не вернутся раньше времени и не заберут его.
Позднее, когда паж ушел, у нее состоялся серьезный разговор с мужем.
— В этом человеке есть что-то плохое, дорогой Хью. Кто его хозяин?
Хью был тоже озабочен:
— Его хозяин барон де Рец. О бароне идет дурная слава. Много странных историй рассказывают о великолепии обстановки, театральных представлениях и его любовных связях с актерами. Ходят также нехорошие слухи о том, что красивые крестьянские девушки из его имения готовы убежать из дома, чтобы только не попасть к нему в объятия — и это приводит меня в недоумение, потому что таким девушкам, как правило, льстит внимание их господ. Может быть, он необычно груб с ними. Об этом тоже ходят слухи. — Хью открыл рот, собираясь продолжить, но вдруг замолчал.
— Ты что-то недоговариваешь, Хью.
Он махнул рукой:
— Ничего особенного. Говорят, что он хороший художник и любит, чтобы его пажи и оруженосцы были как можно красивее. Это не редкость у вельмож, которые любят выставляться напоказ.
— Ты бы хотел, чтобы Пьер служил у него, Хью?
— Боже упаси!
— Я тоже так думаю. Не следует ли нам потолковать с отцом Изамбаром об этом?
— Конечно. Я как раз собирался предложить это. Мы ничего не сможем сделать, если Пьер придется по вкусу маршалу Франции, правда? Как мы можем отказаться?
Отец Изамбар не мог прийти днем, но после обеда он появился в дверях гостеприимной кухни Марии. Его одежда была в складках; пыль проселочных дорог лежала на его бритой макушке и окружающих тонзуру седых волосах.
— Ну и денек! — вздохнул он, отпив глоток из чаши, которую Мария поставила перед ним. — Я исповедовал трех больных женщин и четырех больных мужчин и чесоточного ребенка. Боюсь, что он не доживет до седых волос. Очень много больных, мастер Хью. Отличное вино, мадам.
Мария снова наполнила чашу до краев.
— Почему вы послали за мной? Уверен, что Пьер здоров. Он всегда чувствует себя хорошо. Болел ли он хотя бы раз с тех пор, как он живет с вами, Хью?
— Ни одного дня. Ни лихорадки, ни простуды, ни даже блошиного укуса.
— Это потому, что я приучила его купаться, — сказала Мария. — Блохи не кусают чистых людей.
— Но меня они кусают, Мария.
— Ах, — ответила его жена.
Хью продолжал:
— Речь о Пьере. Сегодня в мастерскую приходил паж барона де Реца. Маршал заказал новые парадные доспехи, причем солереты должны быть с длинными мысами, как вам это нравится?
— Как настоящие туфли, — кивнул Изамбар. — Я слышал об этой глупой новой моде.
— Конечно, ходить в них невозможно, но зато можно мило прокатиться верхом и вызвать восхищение. Паж имеет такую же фигуру, как маршал, поэтому мы снимали с него мерку.
— Чтобы не утомлять Его Превосходительство. Понимаю, понимаю, — заметил Изамбар.
— Потом симпатичный, капризный паж обратил внимание, что Пьер — миловидный молодой человек и высказал желание рекомендовать маршалу взять его на службу.
— И что вы ответили? — спросил священник.
Ему ответила Мария:
— Не знаю, как и сказать. Я солгала, Отче. Я сказала, что Пьер — соседский мальчик, что он не живет с нами. Я совершенно отреклась от него.
— Апостол Петр однажды отрекся от нашего Господа, — заметил Изамбар. — Он испугался. Почему вы отреклись от Пьера?
— Я тоже испугалась, Отче. Мне не понравился этот паж.