Блеск клинка

Пьер очаровал каноника, и он учил мальчика не только ответам на латыни во время службы, но и латинской грамматике и общеупотребительной речи. Пьер открыл, что латынь была не только языком церковной службы, но и повседневным средством общения тысяч европейских ученых и государственных деятелей, так что человек мог путешествовать по всему христианскому миру и его понимали в любой стране.

— Но в языческих странах говорят по-турецки, — сказал Пьер. — Абдул научил меня многим словам.

— Это хорошо, — ответил Миди. — Может быть, в один прекрасный день ты отправишься на Восток, чтобы проповедовать там христианскую веру.

Приступы болезни начались у Миди после сожжения Жанны д’Арк. Сегодня у него был один из приступов дрожи, и когда Пьер поднял глаза на дароносицу, он увидел, что она трепещет, как крыло птицы. Он надеялся, что священник не уронит ее, хотя знал свою роль в церемонии и знал, что делать, если это случится.

Потом он заметил алое пятно на большом пальце каноника, похожее на каплю крови; и когда он снова склонил голову, он с испугом произнес короткую молитву, опасаясь, что Господь осудит его за невнимание к службе.

Когда он бежал домой после мессы, он встретил Николя Хирурга с большой бутылью подмышкой.

— Доброе утро, Пьер, — бодро произнес хирург.

— Доброе утро, господин Николь, — ответил Пьер с некоторой опаской, потому что старик был словоохотлив, а мальчику хотелось есть.

— Бог дал тебе крепкое здоровье, хотя ты чуть не умер от истощения. Похоже, что ты находишься под особым покровительством. Я никогда не видел тебя таким цветущим, мальчик.

— Я здоров, спасибо, сэр. Мои отец и мать, и Абдул, Клемент и Амброз тоже здоровы. — Если бы он не сказал это быстро, Николь мог начать утомительно расспрашивать о здоровье каждого из них с соответствующими комментариями.

— Можешь ты выполнить мое маленькое поручение, Пьер?

— Конечно. Но я должен бежать домой. Отец берет меня за город сегодня.

— Мне действительно нужны твои быстрые ноги, Пьер. Они быстрее моих, а как раз сейчас я должен поспеть сразу в два места, что под силу только ангелу, но я не ангел.

— Может быть, вы скоро им станете, — учтиво ответил Пьер и тут же сконфузился. — Нет, я неправильно выразился. Может быть, вы никогда не будете ангелом, любезный господин Николь.

— Это вряд ли лучше, юноша. Но я благодарю тебя за то, что ты имеешь в виду. Я должен сейчас быть в келье доброго отца Изамбара, чтобы вручить ему эту бутыль драгоценного масла, которое с божьей помощью восстановит здоровье каноника Николаса Миди. И я должен также находиться у постели бедной больной женщины, страдающей от неистового помешательства, которое возмутило температуру ее тела, так что ее бросает то в жар, то в холод, и она начинает шуметь и безжалостно бранить своего мужа. Многие женщины страдают от этой болезни.

— Это ужасное несчастье, — сказал Пьер, — но я не разбираюсь в таких вещах.

— Мало кто в них разбирается, — честно ответил хирург. — Но у меня есть лекарство ценой в соверен[7], способное успокоить ее и представляющее собой настой редкого персидского растения. Оно снимет напряжение и усыпит ее. Но оно дорогое и его нужно расходовать бережно, так как я применяю его также при хирургических операциях. Ты отнесешь эту бутыль отцу Изамбару?

— Да, да, — воскликнул Пьер, который был уверен, что успеет преодолеть короткое расстояние до монастыря за церковью и вернуться домой вовремя. Он нетерпеливо протянул руку. Хирург не сразу отдал бутыль.

— Будь осторожен, Пьер! Неси эту бутыль спокойно, потихоньку. Она наполовину заполнена маслом дерева чалмугры. Она доставлена прямо из Индии и стоит дороже, чем доставившее ее судно. Во всей Франции нет больше ни капли такого масла. Может быть, мне лучше самому отнести его.

— Нет, господин. Я буду нести его осторожно, — и Пьер взял бутыль в руки столь же благоговейно, как он брал священные реликвии в церкви. — Я буду нести его осторожно, чтобы оно вылечило каноника. Но я не знал, что он болен.

— Не говори, что это я сказал тебе. Ты знаешь, что говорят люди о канонике после прискорбной смерти Девы. Теперь беги. Нет, не беги. Иди осторожно, Пьер.

— Да, господин Николь. — Он с большим облегчением наблюдал, как удаляется старый хирург. Его спина была прямой как стрела, высокая бархатная шляпа сияла на солнце, длинный посох уверенно стучал по булыжной мостовой.

Пьер застал Изамбара в его келье и с удивлением увидел, что каноник тоже здесь, в длинной серой рясе, подобной тем, которые носили когда-то кающиеся грешники.

— Я принес ваше лекарство, Отче, — сказал Пьер.

— Где ты взял эту бутыль, Пьер? — спросил каноник. Его лицо покраснело, и он выглядел сердитым. Пятно все еще было на его большом пальце.

— Прошу простить меня, если я что-то сделал не так, Отче. Я встретил хирурга Николя, которого вызвали успокоить очень больную женщину. Он просил меня отнести эту бутыль.

— Ему бы следовало самому ее принести, — зло бросил каноник.

— Не думаю, чтобы он мог избрать более надежного посыльного, — заметил Изамбар.

— Почему, Отец? — спросил Миди.

— Потому, Отец, что у этого мальчика особенно умелые руки. Это умение он приобрел в мастерской приемного отца. Вы знаете, как он умело прислуживает у алтаря.

— Это верно, — отозвался Миди. — Старый болтун сказал тебе, что в бутыли?

— Нет, Отче. То есть да, я солгал. Он сказал мне. Это драгоценное масло с длинным названием. Оно доставлено из Индии. Он сказал, что оно поправит ваше здоровье.

— А потом он сказал, чтобы ты не упоминал, что знаешь о моей болезни, правда?

— Да, это правда, — сконфуженно сказал Пьер.

— Ну, ничего, это маленькая ложь. Упомяни ее в следующей исповеди, но это не будет считаться грехом.

Он протянул руку, собираясь возложить ее на голову Пьера для благословения, но вдруг отвел руку. Пьер взглянул на него с некоторым испугом, потому что Миди часто благословлял его этим привычным движением, и теперь ему показалось, что он не заслуживает благословения из-за своей лжи. Миди мгновенно угадал его мысли, начертал крест над ним и благословил его столь пылко, что Пьер понял, что он прощен.

— Возможно, я болен сильнее, чем думают другие, — произнес каноник. — Хочешь позавтракать со мной?

Пьер вспыхнул от такой чести. Все соседи завидовали бы ему, если бы он мог сказать, что завтракал в монастыре.

— Я искренне хотел бы и благодарю вас за приглашение. Но отец берет меня за город сегодня и я должен спешить домой.

— За город? Зачем? — спросил Изамбар.

— Мы едем на его ферму. Арендатор не заплатил арендную плату.

— Ну что ж, тогда беги. Я надеюсь, я искренне надеюсь, что ты сможешь позавтракать со мной в другой раз.

— Я тоже надеюсь, Отче. Еще раз благодарю за приглашение.

После ухода мальчика каноник заметил:

— Я думаю, что моя надежда сильнее, чем его, Изамбар.

Судя по фамильярности обращения, Изамбар понял, что его наставник действительно очень взволнован.

Примерно через час Николь Хирург постучался в ворота монастыря и его сразу же проводили к канонику, который вернулся в свою келью.

— Неужели моя болезнь столь опасна, господин хирург, что вы не принесли масло лично?

— Я умоляю простить меня, Преподобный Отец. Я не знал, насколько я задержусь. Я был вызван к женщине, которая помешалась…

— Мне все известно о помешательстве бедной женщины и вашем лечении, господин Николь.

— А, значит Пьер благополучно доставил масло. Но он не должен был упоминать о состоянии моего пациента. Это неэтично. Надеюсь, это все, что он сказал.

— Я никогда не встречал мальчика, менее склонного к сплетням.

— Хорошо, хорошо, Преподобный Отец. А теперь не будете ли вы так снисходительны и не покажете ли мне свою грудь?

Каноник расстегнул одежду. Доктор отвел в сторону полы его рясы с помощью маленького полированного жезла. Этот жезл он использовал во время сложных хирургических операций, чтобы указывать области, которые следует вырезать.

7

Соверен — золотая монета в один фунт стерлингов (прим. перев.).