Дитя тьмы

— Отлично. Еще есть что спросить и о чем поговорить. Но все это позже. Теперь я хочу, чтобы вы отдохнули. Это — приказ. После заседания Кабинета желаю вас видеть посвежевшим. Если я останусь… — подойдя к нему, она взяла его обе руки, повернула их ладонями кверху, изучила рисунок и, посмотрев прямо в глаза, закончила:

— ..то моя судьба окажется в этих руках. Будьте со мною добрее.

Противостояние

У Рагнарсона было такое ощущение, что прошло очень много времени. Он находился на грани сна и бодрствования, а его подсознание настойчиво твердило, что ему следует подняться и приняться за дела. Но вместо этого Браги продолжал лениво размышлять о том, что означали последние слова королевы.

Послышался стук в дверь.

— Войдите, — пробурчал он, неохотно садясь в постели.

Комнату освещала единственная свеча.

Дверь приоткрылась, и в щели возникла голова Гжердрама.

— Прошу извинить за беспокойство, полковник, — сказал он, — но мы изловили бродягу. Его очень трудно понять, но, кажется, он утверждает, что вас знает.

— Вот как? Толстяк? Смуглый?

— Похоже, что когда-то он был толстяком. Но сейчас он болен. Думаю, что за последние пару месяцев ему крепко досталось.

— Где он? Подождите, я натяну брюки. Нельзя ли здесь раздобыть для меня приличную одежду?

Бросив взгляд на те лохмотья, в которые облачался Браги, молодой человек ответил:

— Я попытаюсь для вас что-нибудь подыскать.

— Теперь о королеве. Как закончился совет?

— Пока продолжается.

— Веди меня. Так где же он?

— В подземелье. Мы посчитали, что это будет самым надежным местом.

Да, это был Насмешник. Насмешник в вышибающем слезу виде. Он храпел, развалившись на покрытом соломой полу.

— Открывай, — приказал он надсмотрщику. — Только тихо, не разбуди.

Надо придумать какую-нибудь шутку. Насмешника нельзя встретить просто так. Склонившись, он пощекотал ухо спящего. У бывшего толстяка отросла отталкивающе лохматая и неопрятная борода. Нежно подергав Насмешника за космы на подбородке, Рагнарсон произнес скрипучим фальцетом:

— Проснись, проснись, любимый.

Насмешник улыбнулся во сне и обвил руки вокруг шеи Рагнарсона. Почувствовав, что здесь что-то не то, он быстро сел, готовый к схватке.

Браги отскочил и радостно заревел:

— Наколол тебя!

— Эй! — закричал Насмешник (издаваемые им звуки были лишь слабой имитацией его прошлых возможностей). — Величайший из великих шпионов рискует жизнью и другими частями своего наилюбимейшего тела, проводит много месяцев в застенках, голодая и испытывая иные ужасные муки, находясь между жизнью и смертью и рискуя подхватить пневмонию, — и все это ради друга. Затем, обессиленный, он тридцать миль бежит от преследующих его орд волстокинцев, после того как голыми руками истребил архишагана — Генерального Шагана, не иначе как члена Совета в Аль-Ремише, сохранив этим подвигом задницы своих неблагодарных соратников Прешки и Драконоборца. И этого самого героического из всех героев приветствуют в спасенном им городе тем, что бросают в ужасную темницу, якобы по приказу некоего волосатого тролледингца с сомнительными мужскими достоинствами и лишенного всяческих нравственных идеалов. О горе мне, о горе! В мире не осталось места для справедливости. Сонмы демонов отчаяния преследуют лично меня, пробирающегося чрез потоки слез, именуемые жизнью…

Рагнарсон полностью утратил ориентировку в этой лавине слов.

— Рольф здесь, в Кавелине? — только и спросил он. Если Рольф присоединился к Рескирду, там могла быть и Элана.

— Могу повторить все сначала: Прешка, Рольф. Уроженец Ива Сколовды. Бывший капитан гильдии. Тридцать шесть лет. На службе девятнадцать лет. Начал в роте Лаудера…

— Хорошо, хорошо. Повтори-ка лучше то, что касается шагана. Насмешник столь же живописно поведал о схватке и своем бегстве.

— Пошли, — сказал Рагнарсон. — Мы тебя отмоем и покажем королевскому медику.

По пути Браги обрушил на друга град вопросов. Каждый последующий ответ нравился ему все больше и больше.

— Гжердрам, — сказал он, когда они подходили к его комнате. — Пригони сюда врача. Затем скажи офицерам, чтобы они собрались в офицерской столовой. Попроси их принести карты местности, где окопался Водичка. Марена Димура тоже должны присутствовать. Затем найди меня в палате Совета. Как я могу туда пройти?

— Но вы не имеете…

— Послушай, я не испытываю никакого почтения к банде толстозадых лицемеров-нордменов. Итак, где помещение Совета?

Молодой человек объяснил (правда, очень неохотно), куда идти.

— Выполняй приказ. Подожди. Сколько, дьявол его побери, сейчас времени?

— Около полуночи.

Рагнарсон застонал. Он бездарно потратил на сон целых восемь часов.

Пара дворцовых часовых охраняла дверь в палату Совета.

— Объяви о моем приходе, — приказал он старшему.

— Прошу прощения, сэр, лорд Линдведел распорядился, чтобы их ни при каких условиях никто не беспокоил.

— Ах вот как? Но почему? Что-нибудь произошло?

— Мне кажется, что они хотят узнать об этом у ее величества, — пожимая плечами, ответил солдат.

— Ясно.

Старая змея узнала о смерти Инреда.

— Будет лучше, если вы уйдете с моего пути. — Холодная решимость, прозвучавшая в голосе Браги, заставила младшего из стражей судорожно сглотнуть.

— Нет, сэр, — произнес старший, — мы вас не пропустим, пока приказ не изменится. — Суставы его пальцев, сжимающих древко церемониального копья, от напряжения побелели.

Браги нанес удар левой в челюсть. Шлем стражника зазвенел от соприкосновения со стеной. Рагнарсон выхватил из его рук копье, сбил второго солдата ударом по ногам сзади, стукнул для страховки еще раз по черепу первого и, ногой распахнув дверь, ворвался в помещение.

Как раз вовремя.

Семь старых нордменов окружили королеву, как волки окружают испуганную молодую лань. Рыдая, она готовилась подписать какой-то документ. Триумф, начертанный на лицах министров, говорил о том, что догадка Рагнарсона подтверждается. Они силой заставили ее подписывать отречение.

Сделав три быстрых шага, он ткнул наконечником копья в лежащий на столе документ и, отодвинув одним движением министров, бросил пергамент в пылающий огонь камина.

— Стража! — завопил Линдведел.

— Заткни свою старую пасть, стервятник! — прорычал Рагнарсон, обнажая меч. — Или я прорежу тебе еще одну четырьмя дюймами ниже. — Отступив к двери, он закрыл ее и задвинул засов.

Как бы сейчас ему пригодились несколько тролледингцев, подумал он. Но раз их нет, надо действовать без промедления…

— Всем отойти к стене, — скомандовал он, приближаясь к королеве, которая не знала, как быть — проявить благодарность или разгневаться.

Браги взглядом остановил одного из министров, направившегося было к дверям.

— Если бы я был помоложе, я бы… — начал тот.

— Вы бы уже были покойником. Еще не встречал нордмена, способного зарезать даже цыпленка без чьей-либо помощи. Но будем действовать цивилизованно и позволим леди принять решение самостоятельно.

Их взгляды не сулили ничего хорошего. Очень скоро они начнут плести заговоры, чтобы устранить чужака, поддерживающего королеву-иностранку.

— Что заставило вас прийти? — прошептала королева.

— Только что из лагеря Водички прибыл мой старый друг, — негромко ответил Браги. — Мне захотелось, чтобы вы узнали то, что он сообщил. Когда у дверей палаты возникли сложности, я сообразил, что это воронье что-то замыслило.

— Чем так важны сведения вашего друга?

— Шаган, поддерживающий Водичку, — мертв. Сам Водичка рехнулся, а армия его ополовинена болезнями. Солдаты дезертируют. Мой друг Драконоборец разместил к западу от лагеря свои силы. Его отряд станет наковальней, а мы — молотом, между которыми будут расплющены остатки войска Водички. Я начну затягивать петлю уже этим утром.

— Вы перенапрягаетесь и убиваете себя. Вам тоже надо иногда отдыхать.