Страница 28 из 29
— Хорошо, — сказал Снелунд. — Никто не позавидует Фландри, когда я вернусь. — Он молча втягивал дым в легкие, пока спокойствие вновь не вернулось к нему. — Но все это не имеет, в общем, большого значения. Картина изменилась. Я все обдумаю заново. Что же касается вашего предложения отдать Мак-Кормаку без сопротивления большую часть сектора, пока мы будем ждать помощи, то оно очень консервативно и очень опасно по своей сути. Он вполне может рассчитывать именно на это. Позволить ему провозгласить себя Императором, позволить ему упорядочить ресурсы и наладить защиту с этим его распроклятым умением… тогда, вполне возможно, что земные силы, когда они подоспеют, уже ничего не смогут с ним поделать. Подумайте о его короткой линии внутренней связи. Подумайте о массовом энтузиазме его людей. Подумайте о все увеличивающемся числе дезертиров, которые будут перебегать к нему с каждым его успехом. Подумайте о заразе, что может выйти за пределы этого сектора и пойти гулять по Империи до тех пор, пока в один прекрасный день не восторжествует повсюду!
Пикенс неуверенно пробормотал:
— Я… я думал обо всем этом, ваше превосходительство.
Снелунд рассмеялся.
— Более того, допустим, что Империя сумеет одержать над ним победу. И что же тогда, думаете, станет со мной? И с вами? Нам не дадут медалей за то, что мы допустили мятеж, а потом не смогли подавить его своими силами. Заработают языки. Закивают головы. Соперники воспользуются удобной возможностью дискредитировать нас. Но если мы сможем справится с Хьюгом Мак-Кормаком в космосе, без чьей-либо помощи, и открыть тем самым путь для моей милиции, призванной очистить планеты от предателей… что ж, слава — универсальная монета. На нее, веди мы себя умно, мы смогли бы купить много. Рыцарство и чин — для вас; возвращение с честью ко двору Императора — для меня. Прав я?
Пикенс облизнул пересохшие губы.
— Не следует принимать во внимание отдельных индивидуумов вроде нас с вами, когда миллионы и миллионы жизней…
— Но ведь и они тоже принадлежат индивидуумам, не так ли? И потом, служа себе, мы служим тем самым и Империи, которой присягали. Так перестанем же корчить из себя идеалистов с кровоточащими сердцами. Давайте займемся прямым нашим делом — подавлением восстания.
— Что предлагает губернатор?
Снелунд погрозил ему пальцем.
— Не предлагает, адмирал. Велит. Детали мы обсудим позже. Но главная ваша задача — поддерживать пожар войны. Правда, мы должны тщательно охранять особо важные свои системы. Но у вас все равно останется для действий значительное количество сил. Избегайте крупных битв. Вместо этого — набеги, изводящие рейды. Ударьте… и отходите, никогда не атакуйте эскадру восставших, если только она не слабее вашей вдвое. Особое внимание обратите на разрушение торговых и индустриальных центров.
— Сэр?! Но ведь это же наши люди!
— А Мак-Кормак утверждает, что его. И насколько я его знаю, то, что он является причиной их страдания, поскольку его действия — причины наших действий, ослабит его самого. Уверяю вас, я не имею в виду безосновательное уничтожение. Напротив, мы просто обязаны иметь веские причины для поражения каждого цивилизованного мира. Оставьте мне обязанность принимать решения. Главное — и это суть моей мысли — все время ослаблять противника.
Снелунд выпрямился. Одна его рука все время сжимала ручку кресла.
— Боеприпасы и продовольствие, — проговорил он звенящим голосом, — вот что погубит Мак-Кормака. Он мог бы стереть нас в порошок в процессе одной битвы. Но истощение в порошок не сотрешь. Еда, одежда, лекарства, оружие, инструменты, детали кораблей, целые корабли — флот должен получать все это непрерывным потоком, иначе он погибнет. Наша задача будет заключаться в том, чтобы подрывать их источники снабжения и перерезать их коммуникации.
— Но успеем ли мы? — спросил Пикенс. — Он наладит защиту, организует конвои, будет совершать контрнападения.
— Да-да, я знаю. Ваша деятельность, хотя она и очень ценна сама по себе — лишь часть нашего единого усилия. Остальная часть заключается в том, чтобы лишить Мак-Кормака эффективной гражданской поддержки.
— Я… э-э… я не понимаю, сэр.
— Этого многие не понимают, — сказал Снелунд. — Но подумайте о том, что именно бюрократические и функционарные аппараты составляют фундамент любого правительства. Неважно, платит ли им государство или какая-нибудь частная организация. Они лишь занимаются каждодневной работой. Они обеспечивают работу космопортов и линий перевозок, ведают доставкой почты, следят за бесперебойным функционированием электронных коммуникационных каналов, собирают и передают необходимые данные, следят за здоровьем людей, держат в узде преступность, распределяют ресурсы… Нужно ли мне продолжать? — Улыбка его стала шире. — Между нами… я очень высоко ценю полученный здесь опыт. Как вам известно, я произвел кое-какие изменения в работе полиции и администрации, которые считал эффективными. Я преуспел в своих намерениях лишь до определенной степени, лишь на планетах второстепенных, где сеть гражданской службы не получила настоящего развития. В других же случаях мне здорово мешал бюрократический аппарат. Это вам не флот, адмирал. Я нажимаю кнопку интеркома, отдаю настоятельное распоряжение — и ничего не происходит. Мемо недели и месяцы переходят от стола к столу. Запятая за запятой подвергаются обсуждению и согласованию. Бесконечные просьбы о разъяснениях начинают медленный путь обратно ко мне. Отчеты складываются в папки и предаются забвению. С таким же успехом можно было рубить туман мечом. И я так ничего и не смог поделать. Мне предписано иметь все эти организации. Для них не существует замены. Я намерен попотчевать Хьюга Мак-Кормака именно этим лекарством.
Пикенс тревожно подался к нему.
— Каким образом, сэр?
— Вот этот-то вопрос я и хотел обсудить сегодня. Мы должны связаться со всеми этими планетами. Следует убедить всех мелких должностных лиц, что служить повстанцам — в любой степени — совсем не в их интересах. Их природная робость и озабоченность сыграют нам на руку. Если вдобавок мы одних подмажем, другим пригрозим, да плюс еще несколько несчастных случаев или бомбардировок… Вы понимаете ход моей мысли? Мы должны внедрить своих агентов по всему будущему королевству Мак-Кормака раньше, чем он успеет его занять и установить свою власть. Затем мы должны воспользоваться угрозами — через агентов, например — пропагандой, перехватыванием межзвездных транспортных судов вашими крейсерами… Да, я верю в то, что мы сможем расшатать машину гражданской службы Мак-Кормака, замедлить ее работу. А без нее и во флоте начнется голод. Вы со мной согласны, адмирал?
Пикенс сглотнул.
— Да, сэр. Конечно.
— Хорошо. — Снелунд встал. — Идемте в конференц-зал. Мой штаб ждет. Обсудим план в деталях. Хотите стимулирующую таблетку? Совещание может затянуться.
Да, он заставил говорить о себе — вначале на Венере, потом на Земле, потом в секторе Альфа Круцис. Он был сластолюбцем, но когда на его пути вставало препятствие или подвертывался выгодный шанс — и двадцать демонов не могли заставить его свернуть.
11
Катрин определила расстояние между Громовым камнем до Порт-Фридериксена примерно в две тысячи километров. Но то было расстояние по карте, которое воздушная машина преодолевает за пару часов, а космическое судно — за столько же минут или секунд. По земле же и пешком такой путь требовал недель.
Мало того, что путь был очень труден; большая часть его была неведома дидонианам. Подобно большинству примитивных народов, они редко уходили за пределы небольшой обжитой территории. Предметы обмена чаще передавались из общины в общину с караваном, проделывающим долгий путь. Поэтому те трое, что сопровождали людей, должны были сами выбирать дорогу. И часто, особенно в горах, плутали.
Короткий день тоже не ускорял путешествия. Аборигены отказывались двигаться в темноте, и Фландри вынужден был согласиться с тем, что идти ночью по незнакомой местности и вправду неразумно. Дни удлинялись по мере смены сезонов; в середине лета продолжительность дня составляла семь часов из восьми и трех четвертей. Но дидониане пользовались лишь четырьмя-пятью часами. И причина этого носила опять же практический характер. В пути, отторгнутый от обильного питания, поставляемого фермами, ногас должен есть за троих — все, что ему удастся найти. Растительная же пища менее калорийна, чем мясная, и аборигенам нужно было немалое время на то, чтобы наполнить свои тела «горючим».