Тандем. Неестественный обзор

   - Ты пришел ко мне за советом, - тихим, но полным великой внутренней силы голосом сказал Учитель, сидевший напротив него с полузакрытыми глазами.

   Президенту казалось, что слова материализовались сами по себе из вечерней тишины, из эха, идущего от нефритовых чаш. Он отвел глаза от летящей вниз капли и разомкнул губы, чтобы ответить, но не успел. Капля коснулась воды, и по двору вместо тихого шелеста эха набатным грохотом прокатился звук боевого гонга, возвращая его к реальности.

   - На сегодня хватит созерцания, - так же тихо проговорил Лаоши, - Тебе сегодня нужна чистая голова и чистое сердце.

   - Да... Я пришел за советом, - ответил президент, внутренне концентрируясь на реальности.

   - Задавай свой вопрос.

   - Вы знаете, что произошло?

   - Да, - Учитель надолго замолчал, глядя куда-то вдаль, сквозь террасу дворика, сквозь древние стены монастыря в покрытые вечерней дымкой горы. - Снова проснулось большое зло. Снова оно принесло страдания нашей земле.

   - Мы потеряли несколько десятков тысяч человек. Значительная часть побережья разрушена.

   - Это печально... - медленно покачал головой Учитель. - Это очень печально...

   - Мы сейчас думаем над тем, каким должен быть наш ответ.

   - Думаете? - взгляд Лаоши будто обрел физическую сущность и впился в глаза президента. - Это хорошо. Мудрого человека от глупца отличает то, что он умеет думать. - В прошлом наша земля не раз испытала на себе удары природы. Вспомни Сычуань, вспомни Тангшан, вспомни Джиаджинг* (*Крупные землетрясение в Китае. Сычуань 2008 г. погибло 69777 человек,. Тангшан 1976 г. погибло 240 000 человек, Джиаджинг 1556 г. погибло около 830 000 человек).

   - Но, Учитель... Это были силы природы. А теперь мы имеем дело с великим злом.

   - Да. Против сил природы воевать бесполезно. Так же бесполезно воевать против сил истории, - учитель в раздумье опустил голову, затем резко вскинул ее, тряхнув длинными ниспадающими на плечи седыми до белизны волосами. - Знай... Жизнь одного китайца не значит ничего. Жизни тысячи китайцев не значат ничего. Жизни миллионов китайцев не значит ничего, если они отданы за процветание Поднебесной.

   - Но ведь это проявление великого зла. За что погибли все эти невинные люди? Как их смерть связана с процветанием нашей земли?

   - Их смерть может повлечь за собой еще больше смертей. Не тысячи, миллионы китайцев могут погибнуть. Вся страна может быть разрушена, если мой ученик поспешит принять необдуманное решение. И это меня очень огорчает. - Лаоши умолк и снова склонил голову, давая ученику осмыслить свои слова.

   - Именно поэтому я и пришел искать твоей мудрости Учитель, - с почтением в голосе проговорил президент.

   Они некоторое время сидели молча, слушая как с неотвратимостью самой судьбы, падают капли в нефритовые чаши.

   - Сегодня ты познаешь смысл еще одного иероглифа, - Лаоши поднял глаза и протянул руку к тонкому длинному прутику, лежащему рядом на отбеленном куске грубой материи. - Он означает "благоразумие".

   Грациозно изогнувшись прутик, ожил в его руке, описал в воздухе плавную замысловатую дугу, и, опустившись на поверхность стоящего рядом широкого деревянного подноса заполненного тонким слоем мелкого черного песка, замер в ожидании. Учитель взглянул в глаза президенту и почти шепотом спросил:

   - Ты ведь знаешь, что такое благоразумие?

   - Что мое знание по сравнению с мудростью тысячелетий, которой владеешь ты, - президент склонил голову в жесте уважения.

   - Хороший ответ. Он мне нравится, - довольно улыбнулся Учитель.

   Не гладя, несколькими короткими быстрыми взмахами кисти он вывел прутиком на черной поверхности иероглиф, который словно по волшебству засветился ослепительным контрастом. Видимо черный песок был рассыпан ровным тонким слоем по листу белоснежной бумаги.

   - Безупречное искусство каллиграфии! - невольно восхитился президент. - Вы непревзойденный мастер.

   - Это сложный иероглиф в его древней, почти забытой сегодня форме. К сожалению, он не так часто используется теперь, как и понятие, которое он обозначает. Он состоит из двух основных уже хорошо известных тебе частей.

   - Да, учитель. Это иероглифы "мудрость" и "терпение".

   - Взгляни на этот мир. Ты видишь, как он изменился? Где те силы, которые правили им пять лет назад? Они повержены ветром истории, как старые деревья, источенные жирными ненасытными короедами. Эти деревья долгие годы заслоняли небо, убивая все чего касалась их тень. Их корни высасывали жизненные соки из земли, оставляя лишь тлен и гниение. Но теперь они сами рассыпаются в прах, а их место занимает молодая здоровая зеленая поросль, которая жадно тянется к свету. Но, если к лежащим на земле старым трухлявым стволам поднести искру они могут вспыхнуть и в безжалостном пламени уничтожить и себя, и свежие зеленые побеги и все вокруг. Для того чтобы молодые стебли превратились в могучий лес надо оставить старые поваленные деревья в покое. Надо дать им время, чтобы они спокойно догнили свой век. Надо сделать все, чтобы не вспыхнуло пламя. Иначе...

   Рука Учителя с тонким прутиком взметнулась вверх и в сторону, его кончик, со свистом разрезав воздух, на секунду оказался в пламени горящей рядом лампадки. Лаоши с отрешенным видом несколько секунд смотрел, как на конце прутика вначале робко, потом все увереннее разгорался огонек, затем, словно опомнившись, молниеносным движением утопил его в черном песке, на котором был написан иероглиф.

   Дворик и окружающие террасы озарила яркая вспышка. Президент невольно отшатнулся, закрыв лицо рукой от жаркого пламени. Но огонь, взметнувшись над подносом почти на метр, сразу опал оставив вместо себя только облако сизого дыма и неярко тлеющие клочки бумаги.

   - Порох, - прошептал пораженный президент. - Ты написал иероглиф на порохе.

   - Да, мой ученик, - медленно проговорил Лаоши. - В этом сейчас и есть смысл благоразумия. Надо не дать миру вспыхнуть и сгореть дотла. Тогда погибнут все и враги, и друзья, и наша великая земля.

   - Но ведь большое зло, почувствовав безнаказанность, может снова нанести удар.

   - Поверь, большое зло будет наказано. Поверь, следующего удара не будет. Это был последний прыжок раненного зверя. Теперь это зверь будет домашним, и теперь он будет делать только то, что говорит ему его хозяйка. Как, впрочем, и раньше.

   - Хозяйка? Но, кто его хозяйка, Учитель?

   - История. Она теперь полностью управляет зверем, - Лаоши поймал недоумевающий взгляд президента и повторил: - Теперь зверь часть прошлой истории, а мы часть истории будущей. Верь мне.

   - Я вам верю, - прошептал президент и умолк, снова поглощенный магией падающих в сумерках капель.

   * * *

   Старый, мудрый Лаоши. Он был учителем трех предыдущих президентов Китая. Возможно, он даже давал советы самому Великому Кормчему* (*Великий Кормчий - почтительное название Мао Цзэдуна председателя КПК с 1943 по 1976г). Хотя нет, вряд ли. Если бы председатель Мао прислушивался к добрым советам, он не совершил бы такого количества ошибок, не поставил бы страну на грань гибели столько раз. Сколько же ему лет? Если убрать выбеленные сединой волосы, на вид больше пятидесяти не дашь.

   Обдумывая слова Учителя президент, рассеянно смотрел в окно самолета то на плотный, подсвеченный закатом ковер облаков простиравшихся внизу, то на мерно мигающий ходовой огонек одного из истребителей сопровождения летящего в нескольких километрах от борта номер один.

   Мудрый Лаоши, конечно, прав. Если ответить Америке сейчас, ответить резко и необдуманно, можно развязать войну, которая перечеркнет все, что было достигнуто в ООН, а этого допустить нельзя. Тандем медленно, шаг за шагом, продвигается к цели, превращая ООН в единственную решающую силу на планете. Силу способную установить справедливый порядок и вести человечество к процветанию. И эту великую силу будут направлять Китай и Россия.