Тандем. Неестественный обзор

   - Я внимательно слушаю, - сказал Коэн, пытаясь подавить нарастающее напряжение.

   - Не спеши, Патрик. Ты даже не представляешь насколько все, что я тебе скажу серьезно. Вполне возможно... Нет... Скорее всего, это в корне изменит твои представления о том, что происходило и происходит в мире. А предложение, которое я готов тебе сделать, захватывает своим размахом и убийственно тяжело с точки зрения ответственности.

   - Ответственности перед кем?

   - Перед американцами. Перед всем миром. Перед самим собой. Ведь изменять мир всегда чертовски сложно, - Кроуфорд смотрел гостю в глаза, словно пытаясь еще раз оценить, готов ли он к серьезному разговору. - Но у тебя еще есть шанс вернуться домой и продолжать жить прежней жизнью, спокойно наблюдая за всем из теплого уютного домашнего кресла. В нашем разговоре мы еще не прошли точку невозврата. Ты можешь встать и спокойно уйти, и я обещаю, что с тобой и с твоей семьей ничего не случится. Тебе только надо оставить на этом столе одну маленькую веешь, которая тебе не принадлежит, - увидев, что Коэн молчит, экс вице-президент, улыбнувшись, продолжил. - Я имею в виду Специальную секцию президентского архива, которая сейчас в виде золотого кулона висит у тебя на шее, и которую ты снял с Лэйсон, когда она застрелилась.

   - Откуда вы знаете про Специальную секцию? - настороженно спросил Коэн, подавив неконтролируемое движение поднести руку к груди дотронуться до висящего там на прочной титановой цепочке изящного, декорированного под золото, кулона.

   - Здесь все просто. Уже двадцать лет Специальная секция представляет собой некий носитель, с вмонтированной картой памяти, на которой сохранены все особо секретные "президентские" проекты и программы, причем по мере развития технологий каждые несколько лет размер этой карты уменьшается, а объем памяти возрастает. Каждый президент выбирает свой способ хранения носителя. Фостер и Алверо носили ее в перстне, а Лэйсон, будучи женщиной, выбрала кулон. О том, в каком виде Лэйсон хранит на себе Специальную секцию, знали максимум два человека. Один из них я, другой ты. Даже Локарт, при всей его значимости и влиянии в стране только догадывался о ее существовании. После мятежа адмирала Брэдока, и после того, как один индус, работавший на объекте, по проекту из Специальной секции, разнес по Америке смертельный вирус, Лэйсон была очень осторожна и всегда носила кулон на себе. Так вот, когда на президенте после ее смерти кулона с носителем не оказалось, и никто не знал, куда он пропал, вывод напрашивался один - его, мягко выражаясь, изъял мистер Коэн.

   - Но почему, вы не забрали носитель у меня. Я уверен, с момента смерти Лэйсон до моего отъезда из Штатов у вас был десяток случаев, когда вы могли это сделать. Тем более вы наверняка знали, что я ношу его на себе.

   - А зачем? - изобразив на лице невинную улыбку, развел руками Кроуфорд. - Ты ответственный государственный муж, патриот Америки и вполне разумный, вменяемый человек. У тебя за пределами США носитель был в большей безопасности, чем внутри страны.

   - Да какой я патриот! Бросил все, сбежал, как последний никчемный испуганный офисный хомячок, - раздраженно махнул рукой Коэн. - Вы сильно рисковали, Рэй, я ведь мог просто раствориться в миллионах американских беженцев, разбросанных по всему миру, попасть в кораблекрушение, умереть от холода и голода зимой. И все! Специальная секция пропала бы вместе со мной.

   - Риск действительно был, но я посчитал его вполне оправданным. Ведь одному Богу известно, что мог бы сделать Локарт в компании с Хастером, попади Специальная секция к ним. Ты же видел, что они натворили в Киртлэнд и дальше в Киеве. Но об этом немного позже, тем более, что у меня была кое-какая страховка. О ней я тоже потом расскажу. Сейчас, для того, чтобы мы продолжили разговор, ты должен ответить на вопрос. Готов ли ты снова включиться в игру или предпочитаешь тихую спокойную, пусть и раннюю пенсию, которую ты, несомненно, заслужил?

   - Черт возьми, Рэй, как я могу ответить, если я даже базовых вводных не знаю.

   - Хорошо. Я дам тебе одну вводную, - не отпуская глаз собеседника, сказал экс вице-президент. - Мы хотим, чтобы ты стал новым президентом США. Чтобы ты управлял страной сейчас, когда она судорожно пытается найти свое новое место в мире.

   - Твою мать! - обреченно выдохнул Коэн. - Как такое возможно? А как же Уолберг? А Локарт? У него армия, а, значит, у него сосредоточена вся власть. И кто такие мы? У вас, что уже подготовлена политическая база в США? И кто будет финансировать все сейчас, когда денег нет вообще? А, если я не готов?

   - Слишком много вопросов, Патрик, - Кроуфорд сел, откинулся на спинку мягкого кресла и спокойно улыбнулся. - Я тебе просто обрисовал масштаб игры. Если тебе он по плечу, и ты чувствуешь силы и желание управлять, пусть разрушенной и доведенной до отчаяния, но все еще великой нацией, тогда мы продолжим разговор. Но, когда мы закончим, выйти из игры ты уже не сможешь. Поэтому, решай сейчас. А насчет готов - не готов, не беспокойся. У тебя будет поддержка, уровень, которой ты себе даже представить не можешь.

   - У меня есть время подумать?

   - Время? - удивленно переспросил экс вице-президент. - Послушай, я одолжил у австралийских друзей этот замечательный фрегат, почти неделю промучился в тесной, пусть и лучшей, на этом судне каюте, страдая от приступов клаустрофобии и морской болезни. Все для того, чтобы поговорить с тобой, сделать тебе предложение, к которому я готовил тебя десяток лет... И ты хочешь время, чтобы подумать! Патрик Коэн, глава Министерства национальной безопасности США, спрашивает меня, есть ли у него время. Да у тебя, чтобы подумать была вся жизнь! Неужели ты не мечтал о том, что когда-нибудь поборешься за президентское кресло, за возможность стать лидером Америки? Если нет, то я потратил свое время зря.

   - А какой реакции вы ожидали? Я уже почти четыре года не при делах, а тут ко мне заявляется покойник и предлагает стать президентом США? Вам, что, эта ситуация кажется нормальной?

   - А тебе, кажется нормальным то, что произошло за последние четыре года? - чуть повысил голос Кроуфорд. - Гибель Америки - это нормально? Наш отказ от ядерного арсенала, который мы создавали десятилетия - это нормально? Крах мировой валютной системы - это нормально? Россия и Китай стали новыми мировыми лидерами - это нормально? Полномочия ООН перехлестывают через край - это нормально? - видя, как Коэн в красноречивом жесте, говорящем, что у него нет ответа, развел руками, экс вице-президент продолжил: - Хочешь ответ? Да, это нормально! Хочешь знать почему, оставайся и слушай. Нет, выкладывай кулон с носителем на стол и - свободен.

   Пытаясь побороть нарастающую внутреннюю дрожь, вызванную зашкаливающим напряжением, Коэн посмотрел в глаза собеседнику. Взгляд Кроуфорда, как всегда был спокоен, в нем не было ни гнева, ни раздражения, а только какая-то непоколебимая решимость и сознание собственной правоты, почти граничащее с верой. Он помнил этот взгляд, и понимал, что настал момент принятия решения, способного, как это уже было много раз в его карьере, кардинально изменить всю жизнь.

   - Хорошо, Рэй, - он сделал небольшую паузу. - Я верю вам. Я снова в игре. Но...

   - Спасибо, Патрик, - перебил его экс вице-президент. - Ты снял с меня серьезную головную боль, хотя я и не ожидал от тебя другого ответа, ведь именно к этому я готовил тебя все эти долгие годы. Надеюсь, ты понимаешь, что с этого момента из игры есть только один выход и он никак не подразумевает жизнь вне ее. Информацией, которую ты сейчас узнаешь, во всем мире владеют единицы.

   - Я понимаю. Я готов, - уверенно кивнул Коэн, предчувствуя, что он ввязывается в нечто большее, чем планы на президентский пост.

   - Ну что ж, тогда приготовься слушать. - Кроуфорд поднялся с кресла и подошел к небольшому шкафчику у длинной узкой барной стойки, идущей вдоль стены. - Здесь запрещен алкоголь, но капитан фрегата любезнейший человек, сделал для меня небольшое исключение, - он вернулся и поставил на стол бутылку односолодового шотландского виски перевязанную по горлышку пурпурной лентой, скрепленной сургучной печатью. - Помнишь эту бутылку? Макаллан 1950 года. Ты мне подарил ее на юбилей в тот день, когда наш туристический челнок врезался в корейскую орбитальную станцию. В тот день началась новая история человечества. Я хочу, чтобы ты это себе очень четко представлял.