Страница 22 из 24
адресу.
– А что в итоге? Глухарь?
Хаджиев только рукой махнул.
– Следственный комитет занимался вместе с твоими ментами. Типа, нашли заказчика,
но он приказал долго жить. Так что дело закрыли в связи со смертью подозреваемого.
Результат устроил всех, кроме меня.
– А тебе что не так?
– Там было, в чем покопаться. Если бы по тому эпизоду плотно поработали, может, и
не сидели бы с тобой сегодня здесь, и Борис Андреевич жив бы остался. Стрелка не
нашли, понимаешь?
– Думаешь, сегодня выполнил ранее сорвавшийся заказ?
– Не знаю. Не уверен. Там из СВД стреляли, а здесь в упор из пистолета. Но стрелок –
единственный, кто на заказчика указать может. В любом другом случае – только наши
домыслы, пусть и подкрепленные фактами.
– Значит, не веришь уликам?
– Там не было улик никаких, – заверил Хаджиев. – Ни одной, которая указала бы на
заказчика. Следствие пошло по хрестоматийному пути: ищи, кому выгодно. Нашли и
навесили ярлык убийцы. Говорю же: результат устроил всех, в том числе и советника. Вот
его согласие меня до сих пор удивляет.
– Не хотел выяснить истину? – подобное поведение Штурмина поставило Василия
Петровича в тупик.
В ответ Заур только пожал плечами.
– Может, и правда поверил, что заказчик мертв – ему-то виднее, кому неосторожно
дорогу перебежал. А может, в собственную неуязвимость искренне верил. Его же пуля не
брала, Аллах хранил, наверное. До поры…
– Понятно…
Леднев поднялся с кресла и подошел к окну, за которым вовсю кипела курортная
жизнь. Сквозь стекло была видна площадь перед зданием администрации, залитая белым
солнечным светом, постовые полицейские, старавшиеся укрыться в прохладной тени
зеленых деревьев, и чугунный Владимир Ильич, стойко переносящий субтропическую
жару, с надеждой глядящий в синеву черноморских вод.
– У него половина Кавказа в кровниках, – неожиданно произнес Заур Имранович. –
Даже я не могу подобными достижениями похвастать, хотя всю Чечню и Дагестан вдоль и
поперек исходил. А другая половина лучшим другом считает. За особые заслуги перед
Чеченской республикой был позолоченным Стечкиным награжден с дарственной
надписью, у имамов уважением пользовался… Знаешь, история одна была. Сам не
видел, но очевидец рассказывал, а я затем еще перепроверил все…
Стояли возле Гудермеса уже около месяца. После череды боестолкновений можно
было считать это время отдыхом. Соседство выдалось спокойное, но не слишком
комфортное: с тех пор как Сулим вместе со своей нешуточной армией перешел на
сторону федералов и передал Гудермес под контроль федеральных сил, местные жители
ночами с автоматами по горам не бродили, на представителей власти под покровом
темноты не бросались. Но бойцы подсознательно ожидали выстрела в спину, ежечасно
ощущая на себе враждебные взгляды.
В первую чеченскую Борису Штурмину, дослужившемуся, наконец, до двух просветов
и одной звезды на погонах, уже довелось бывать здесь, и тогда они смотрели друг на
друга по разные стороны баррикад сквозь прицел калашникова, готовые огнем ответить
на огонь. За прошедшее время многое изменилось, но главное, что прежние враги стали
не друзьями, но союзниками. Изменился расклад сил в республике, в умах лидеров и в
федеральном центре, и в стане сепаратистов возобладал здравый смысл, активная фаза
КТО сменилась эпизодическими столкновениями и спецоперациями. Война не закончилась,
но стала вялотекущей, ушла из городов и сел в горы, позволив людям вспомнить о мирных
профессиях. Бандподполье неумолимо теряло сторонников, многие из тех, кого называли
боевиками, охотно складывали оружие и, пользуясь объявленной амнистией,
возвращались в лоно семьи.
Это стало переломом в долгом противостоянии.
Официальная легенда их пребывания в Гудермесе была такова: обеспечить
соблюдение законности и конституционный порядок в подконтрольном регионе, не
допускать провокаций со стороны пособников террористов. Но даже самые
неискушенные прекрасно понимали, что три дюжины бойцов федерального центра
брошены сюда, чтобы не противостоять бандитам, а сдерживать намерения местных
элит. Их присутствие символизировало неразрывную связь с Россией, видимую
готовность подчиняться Москве. Являлось определенной гарантией, что Сулим с
братьями не вернутся к прошлому. В соответствии со старой пословицей, командование
считало его тем самым волком, хоть и одетым в российскую форму, которого сколько не
корми, а он все в лес смотрит.
Штурмин же, потерявший за последнюю командировку двух убитыми и трех
ранеными, чувствовал себя и вверенное ему подразделение жертвенной овцой, отданной
на заклание каким-то высшим целям и идеалам, прекрасно понимая, что в случае
конфликта противопоставить пяти тысячам стволов Сулима кроме трех БТРов ему
нечего. Потому известие о смене места дислокации поначалу воспринял как избавление,
хотя не раз уже на собственной шкуре испытал, что после штиля неминуемо приходит
шторм. И чем длительнее затишье, тем страшнее разразится буря.
– Твоя задача оперативно перебросить силы в Турпал-Юрт…
Турпал-Юрт – крупное селение более чем с тремя тысячами жителей, зажатое
меж двух почти отвесных гор, главной достопримечательностью которого была
большая мечеть, выстроенная еще в девятнадцатом веке. Удивительным образом война
и разруха всегда обходили село стороной. Может, потому что местные, издревле
занимавшиеся на каменистых почвах земледелием и скотоводством, никогда не были
враждебно настроены к окружающим – будь то русский, ингуш, чеченец или ногаец – а
возможно, им миролюбивым покровительствовал сам Аллах.
– Есть информация, что в мечети укрылся Малик Агроном со своими боевиками.
Твоя задача: выкурить его оттуда и доставить в Махачкалу.
По самым скромным подсчетам, изрядно похудевший отряд Малика Дадаева мог
насчитывать до двадцати – двадцати пяти бойцов, отъявленных отморозков, хорошо
подготовленных и отменно экипированных. Но основная проблема заключалась в том,
что сам Малик был родом из Турпал-Юрта.
– Почему не поручить это Сулиму? – осознавая всю невыполнимость поставленной
перед ним задачи, Штурмин прекрасно знал, кому она по силам. – Ему перечить не
посмеют.
Сначала в эфире раздались ругательства, потоком лившиеся из динамика
радиостанции, красноречиво пояснявшие, что майору недолго осталось носить погоны,
указывавшие на его место и на направление движения, а закончилась тирада коротким:
– Агроном нам живым нужен!
Слова прозвучали как аксиома, не требуя доказательств. В свой последний визит в
здешние края Малик Дадаев порядком наследил: его, улепетывающего от федералов, не