Страница 60 из 81
– Разве мало для меня моей собственной скорби, – ответил р. Иоханан, – что ты еще про скорбь Иова напоминаешь мне?
Вошел р. Иосе и сказал:
– Разрешишь ли, учитель, сказать тебе слово утешения?
– Говори.
– Аарон имел двух, уже возмужалых, сыновей; оба они погибли в один день. И Аарон утешился, что2 подтверждается сказанным: «И Аарон молчал». А в такие минуты возможность оставаться молчаливым есть уже сама по себе утешение. Утешься и ты, учитель!
– Разве мало для меня моей собственной скорби, – ответил р. Иоханан, – что ты еще про скорбь Аарона напоминаешь мне?
Вошел р. Симеон и сказал:
– Разрешишь ли, учитель, сказать тебе слово утешения?
– Говори.
– Царь Давид имел сына; сын умер, и Давид утешился, что2 подтверждается сказанным: «И Давид утешил жену свою Бат-Шеба, и она родила. И он назвал сына именем Соломон». Утешься и ты, учитель!
– Разве мало для меня моей собственной скорби, – ответил р. Иоханан, – что ты еще о скорби царя Давида напоминаешь мне?
Входил р. Элазар бен Азария. Завидя его, р. Иоханан сказал слуге:
– Возьми скорей умывальный сосуд и ступай за мною в ванную. Я хочу уйти, потому что это великий человек – и мне не устоять перед ним.
Но р. Элазар успел войти и, сев перед р. Иохананом, обратился к нему с такими словами:
– Скажу тебе притчу.
Ты подобен человеку, которому царь отдал сокровище на хранение. День за днем человек этот со слезами и вздохами повторял: «Горе мне! Когда, наконец, я благополучно освобожусь от обязанности оберегать отданное мне на хранение сокровище?»
– Так и с тобою, учитель: дал тебе Бог сына, который ревностно изучал и Тору, и слово пророческое, и поучения мудрецов наших. И безгрешным и чистым ушел он из мира. Не должен ли ты утешиться тем, что безупречно возвратил сокровище, отданное тебе на хранение?
– Элазар, сын мой! – радостно сказал р. Иоханан, – по человечески[137] утешил ты меня! (Аб. – де-р. Н., 14)
«Как не плакать?»
Когда р. Иоханан бен Заккая заболел, ученики пришли его проведать. При виде их слезы потекли у него из глаз.
– Учитель! – заговорили они, – светоч Израиля! Столп народный! Молот могучий! О чем плачешь ты?
Отвечал р. Иоханан:
– Дети мои! Если бы меня повели к царю смертному, который сегодня здесь, а завтра в могиле, и гнев которого не вечен; и если он в темницу заключит меня, то не на веки, и если казнит меня, то казнь та не вечная; и словами можно умилостивить его, и подарками задобрить, – я и тогда плакал бы. Тем более теперь, когда поведут меня к Царю царей, свят и благословен Он, жив и сущ во веки вечные! Если Он вознегодует на меня, негодование это будет вечным, и если Он в темницу заключит меня, заключение это будет вечным, казнит меня – казнь моя станет казнью вечною. И словами мне не умилостивить Его и подарками не задобрить. И мало того: два пути лежат передо мною – один в рай, другой в ад, и не знаю я, которым их двух путей поведут меня. Как же не плакать мне?
Предсмертное благословение
– Учитель, благослови нас! – стали просить ученики.
– Да будет воля Господня, – произнес р. Иоханан, – чтобы страх перед Богом был также силен в вас, как страх перед людьми!
– И этого достаточно, учитель?
– О, дал бы только Бог! Вы знаете – совершающий преступление повторяет одно: «Только бы никто не заметил сделанного мною!» (Берах., 28)
Со смерти рабан Иоханана бен Заккая погас блеск Мудрости. (Сот., 49)
Кожанный мех и мыши
Пока был жив р. Иоханан бен Заккая, все пятеро учеников оставались при нем. После кончины его они переселились в Ямнию, за исключением Элазара бен Араха, который возвратился к жене своей, жившей в местности, богатой источниками и растительностью. Рассчитывал он, что товарищи придут к нему, и после напрасных ожиданий решил самому отправиться к ним. Но жена воспротивилась этому, говоря:
– Кто нуждается в ком?
– Они во мне.
– И так: кожаный мех[138] и мыши – кто к кому идет обыкновенно? Мыши к меху, или мех к мышам?
Послушался р. Элазар жены и остался дома, пока не позабыл все, чему учился.
Через известное время явились товарищи и стали предлагать ему ученые вопросы. Но Элазар уже не умел отвечать им. (Ког. – Р.)
Р. Ханин бен Доса
Горсть рожков
Каждый день раздавался Бат-Кол:
«Весь мир получает питание свое ради заслуг сына Моего Ханины, а сын Мой Ханина довольствуется горстью рожков от одной субботы до другой. (Таан., 24)
Самопекущая печь
Каждый раз в канун субботы жена р. Ханины, стыдясь своей бедноты, клала в печь дымящуюся головню[139].
Была у нее злая соседка и однажды в канун субботы она сказала себе:
«Знаю ведь я, что нет у них ничего. Пойду-ка погляжу, с чего это дым из трубы идет?»
Пришла и начала стучать в дверь. От стыда за свою бедность жена р. Ханины скрылась в другую комнату. В это время произошло чудо: соседка, войдя, нашла печь полною хлебами, а квашню тестом.
– Послушай, послушай, – закричала она, – неси скорее лопату, – хлеб твой подгорает!
– Я за лопатой и пошла, – спокойно ответила жена р. Ханины. (Там же)
Ножка золотого стола
Говорит однажды р. Ханине жена его:
– Доколе будем мы жить в такой бедноте?
– Но что же делать?
– Помолись Богу и попроси дать нам что-нибудь из тех сокровищ, которые приуготованы для праведников в грядущей жизни.
Помолился р. Ханина. Появилось подобие руки и бросила ему ножку от золотого стола. В ту ночь увидел р. Ханина во сне: сидят за райской трапезой праведники, каждый за золотым столом о трех ножках, а он с женою за столом о двух ножках.
Рассказал он жене о своем сне и спрашивает:
– Приятно ли тебе будет, когда все праведники будут сидеть, каждый за столом о трех ножках, а у нашего стола одной ножки не будет доставать?
– Нет, нет! – заявила жена, – помолись, чтобы взяли ее обратно.
Помолился р. Ханина, и ножка была взята обратно. (Таан., 25)
Чудо с кровельными балками
Соседка р. Ханины строила себе домик, и потолочные балки оказались недостаточно длинными. Пришла она и рассказала о том р. Ханине.
– Как зовут тебя? – спросил р. Ханина.
– Эйху.
– Эйху, – сказал р. Ханина, – повелеваю, чтобы балки сделались достаточно длинными!
Так и произошло.
Пелеймо рассказывал:
– Я видел этот домик. Балки выступали на целый локоть с одного и с другого конца, и соседи мне говорили: «Это тот самый домик, балки которого удлинились по молитве р. Ханины бен Досы». (Там же)
Сказка о чудесных козах
Были у р. Ханины козы.
Приходят соседи и говорят:
– Козы твои вред нам приносят.
– Если это правда, – отвечает р. Ханина, – то пусть медведи растерзают их, а если нет, пусть вечером каждая принесет медведя на своих рогах.
И вечером каждая коза принесла по медведю на своих рогах[140].
Откуда у бедного р. Ханины взялись козы?
По словам рав Пинхоса, дело было так:
– Однажды какой-то прохожий оставил у дверей р. Ханины нескольких кур и ушел. Найдя кур, жена р. Ханины приютила их у себя в доме, но муж запретил ей пользоваться яйцами от этих кур. Пошли цыплята, и кур расплодилось столько, что не оставалось свободного места в доме. Тогда они продали кур и купили коз.
137
То есть просто и сердечно.
138
Для хранения пищевых продуктов.
139
Чтобы по дыму из трубы, думали, что она субботние хлебы печет.
140
Одна из тех легенд Агады, к которым (как и к рассказу о чуде с балками) сами агадисты не могли относиться иначе как к невинной, забавной сказке. Любопытно, однако, в этих легендах то, что чудо вызывается данным лицом не по непосредственному его почину, ради прославления себя как чудо творца, а всегда вытекает из желания его оказать кому-либо помощь и поддержку, вещественную или моральную – вплоть до защиты бедных коз от несправедливых на них нареканий.