Песня последнего скальда

– Не знаю, будет ли война, -сказал Орвар, -но обычай викингов велит смертью платить за смерть, а потому Атле отныне мой враг до самой могилы.

Я с ним согласился и только одного не мог взять в толк: как могло случиться, что явился Хрёрек в Ладогу в тот самый день, когда к нему были посланы послы от старого Гостомысла!

– Захочешь,– молвил между тем Орвар,– возвращайся к нам в дружину. Примем тебя как своего.

Я покачал головок.

– Не думаю, что я смогу вернуться.

А сказал я так, потому что чувствовал рядом с собой смерть. Орвар это понял, попрощался и ушел восвояси.

Меня было сморил сон, но уснуть я не успел. Услышал шаги -будто вошел еще кто-то. Думал – Сбыслава. Ошибся.

Сперва я решил, что видения снова стали тревожить меня, а потом едва не вскрикнул от изумления, увидав Ингрид. Неведомо откуда взялась она здесь, такая же, как и тогда, в капище, и волосы ее так же золотились, волнами сбегая по плечам.

– Ингрид? – Проговорил я не слишком уверенно, все еще боясь, что она исчезнет, как исчезли те смутные образы и видения, что тревожили меня днем и но чьи в горячем бреду.

Она подошла и улыбнулась. А глаза ее искрились так же лукаво, как и прежде.

– Молчи, Эрлинг-скальд. Твои раны велят тебе молчать.

– Откуда ты здесь?

– Это мой дом.– Сказала она, усаживаясь на край моего ложа.

– Твой?!– и хотел было подняться, но Ингрид меня удержала, не дала даже пошевелиться.

– Это дом моего отца,– Усмехнулась она.– Мое имя Ингрид дочь Рагнара сына Рангвальда из Рёнборга.

– Почему же ты не сказала раньше?

Девушка закрыла мне рот ладонью и произнесла:

– Тише, молчи! Тебе вредно говорить. А потом добавила:

– Зачем тебе было знать кто я? Ты ведь все равно никогда не видел моего отца.

Я пожал плечами.

– Вот что,– продолжала Ингрид,– ты будешь жить здесь, пока раны твои не заживут. Так велел Хрёрек-конунг. А я буду за тобой ухаживать.

– Послушай,– сказал я,– а с чего это вдруг Хрёрек-конунг так печется о моем здоровье? Я ведь даже ни разу не видел его в лицо!

– Не знаю… Мой отец, наверное, знает, потому что я слышала, как он говорил, будто тебя по ошибке ранили люди Хрёрека.

– Люди Хрёрека?! – Изумился я,– Что ты говоришь, женщина? Я наверняка знаю, что бился с воинами Атле-ярла,

Ингрид пожала пленами – видно, сама мало что понимала.

Тут за дверью вдруг послышались шаги и голоса. Ингрид тут же насторожилась – все равно, что лисица, зачуяв приближение охотника.

– Меня ищут,– сказала она и собралась уходить. И шепнула напоследок:

– я приду еще. Жди.

И она потом еще не раз приходила. Не скажу, что очень уж радовали меня ее приходы. Какая-то другая Ингрид, не та, что была там, в старом капище, сидела сейчас рядом со мной. Чужая она была, далекая. Я только теперь разглядел.

Кроме нее были у Рагнара-хозяина еще сыновья – Торвар, 0лаф, Ингвар и Свен. Старшему уже минуло тридцать зим, младшему – пятнадцать. Больше про них Ингрид ничего не говорила.

Зато от нее я узнал, что фризы ударили в щиты и назвали Орвара своим ярлом. Они могли избрать Гудмунда или Колгрима – эти ведь были в помощниках у Тригвальда. Не захотели. Колгрим, сказали они, хороший воин, но он мало опытен, чтобы водить дружину. Гудмунд тоже был бы хорошим вождем, но мы хотим воевать и мстить за наших, а он больше купец, чем воин. На том и порешили.

Тригвальда и двух других фризы похоронили. И корабль вместе

с ними сожгли – не простого ведь гирдмана провожали в последний путь! Тризну по ним справили богатую и могилу насыпали – издалека видать! А после собрались строить новый корабль. Не купеческий снекк, а настоящий боевой дракон на двадцать пар весел! Уходя, Ингрид, как всегда, говорила:

– Я приду, жди.

– Приходи.– Как-то не очень весело отозвался я.

– Что ж ты не рад? Или не хочешь меня видеть? Ингрид наклонилась ко мне так низко, что ее волосы коснулись моего лица.

– Жди меня завтра, Эрлинг-скальд.– Сказала она прерывистым шепотом, и слова ее прошелестели в воздухе, как ветер от крыльев мотылька. А потом девушка выскользнула из комнаты, и я даже слова не успел сказать ей вослед.

Я еще не успел опомниться, когда вошла Сбыслава. Я взглянул на нее, и мне показалось, что она чем-то сильно опечалена и нарочно избегает смотреть мне в глаза.

– Что с тобой?– Спросил я.

– Ничего,– Ответила Сбыслава и отвернулась.

В тот вечер она не стала больше со мной говорить.

Я потом еще долго валялся в постели, и время тянулось так медленно, что, казалось, вот-вот остановится. Сбыслава все так же ходила за мной, приносила еду и перевязывала мои раны. Иной раз, когда со мной никого не было, приходила Ингрид.

А как-то раз зашел сам Рагнар.

Я вспомнил этого человека. Я видел его на пиру у Вадима, он сидел там в числе других воевод.

А вместе с Рагнаром пришел еще один человек, которого я сразу узнал – Харвард-ярл!

После я спросил у Сбыславы, что это за человек и отчего пришел он в дом Рагнара.

– Харвард Харальдович, -сказала мне девушка,– со своими людьми на службе в городе Ладоге. Его Гостомысл позвал. А живет он в доме Рагнара Рангвальдовича, и жить будет до самой зимы, до свадьбы, когда наш хозяин отдаст ему жену. Тогда повесне он уйдет в море и вернется к себе домой в Конунгахеллу.

– Рагнар отдаст ему жену?– Поразился я.

– Я неверно сказала. Этот Харвард сватается к дочери Рагнара-хозяина и давно уже у них все между собой уговорено. К зиме быть свадьбе. К Ингрид ведь и Вадим сватался, да только ему Рагнар дочь отдать не захотел.

– К свадьба, говоришь, скоро? – Все еще не веря, спросил я.

– Скоро,– Кивнула девушка,– Харальд ведь уже и выступ свадебный отдал.

– За Ингрид?

– За нее.

И, помолчав, Сбыслава спросила, глядя мимо меня:

– Ты думаешь, она красивая?

– Кто?– Не понял я.

– Она… Ингрид.

– Зачем ты спрашиваешь?

– Не знаю… Так просто.

Я хотел это-то сказать, но никак не мог вобрать рассыпавшиеся вдруг мысли в единый пучок.

Сбыслава больше ничего не спрашивала и только отвернулась и глядела молча в сторону. Я спросил что с ней, но она только всхлипнула и выбежала вон, даже не затворив за собой дверь.

Ингрид заходила ко мне еще много раз, но я не захотел говорить с ней ни о Сбыславе, ни о Харварде-ярле. А что толку – ведь все равно не скажет правды. И еще – не знаю отчего – мне вообще не хотелось с ней говорить.

А когда я уже мог стать на ноги, собрал в своем тереме старый Гостомысл великий пир и зван был на тот пир сам могучий Хрёрек, что и доныне все еще гостил в Ладоге. Мне на том пиру быть не пришлось, слышал только, что люди говорили.

Собрались у Гостомысла многие мужи из разных мест, и встал перед ними Хрёрек с такими словами:

– Слышали мы, что начались раздоры в вашей земле из-за добра и власти, и пришли мы – я и моя верная дружина – чтобы помочь вам установить мир в своей стране и одолеть всех ваших врагов.

И еще будто бы сказал Хрёрек:

– Слышал я также, что нет у вас сильного вождя, и оттого восстают ваши воеводы друг против друга. Да и тебя, Гостомысла-хозяина мала кто чтит. А все оттого, что не можете вы, венды, сами себя оборонить и отдаете свое добро северным разбойникам.

И.пошла у них речь о том, как разделить власть в славянских землях и как станет он, Хрёрек, те земли своей силой защищать.

Не знаю я до чего договорились там вожди, только опять вмешался Вадим и случилась у него ссора в Хрёреком. Крепко осерчал гость, когда стал молодой князь ему перечить и правду свою перед ним отстаивать. Многие тогда думали, что схватится конунг за меч да потребует поединка – расплаты за кровную обиду. Да вышло все по иному. Потому что Хрёрек сказал так:

– Браниться с тобой я не стану и драться не стану тоже. Не пристало мне, конунгу и вождю дружины, вступать в ссору с человеком, который оскорбляет гостя в своем доме.