Страница 17 из 22
— Что еще случилось?
Голова паренька опустилась.
— Ну!
— Они меня спросили о вас, дяденька. При этом сказали, что ваши приятели. Ну, я и сказал, куда вы пошли.
— Что дальше?
— Выйдя со двора, они остановились за забором, и стали о чем‑то спорить. Мне стало любопытно, ну и прокрался с другой стороны. Тут‑то я услышал, что они говорят на воровском языке. Мне уже приходилось слышать его, дяденька. Стоило понять, что они вам не приятели, а даже наоборот, пошел за ними, а после когда они выбрали место, побежал вперед, чтобы упредить вас.
— Понял. Как они выглядят?
— Один из них, чернявый такой, весь из себя прилизанный, с маленькими усиками. Второй его Красавчиком кличет. Это у него револьвер. Другой душегуб худой и быстрый. Его кликуха — Жало.
— Спасибо, Алексей.
На лице мальчишки от похвалы расцвела улыбка.
— Значит, так. Ты остаешься здесь, а я пойду, посмотрю, какие у меня там приятели завелись.
— Так может лучше кого на помощь позвать?
— Сам разберусь.
Поворот, указанный Алексеем, я знал, поэтому быстро нашел. Оба бандита прятались за сросшимися деревьями, стоящими в нескольких метрах от дороги. Место засады давало хороший обзор по обе стороны дороги. Сейчас, стоя за стволом дерева, они оба курили, поглядывая на дорогу, проложенную по мелколесью. Впрочем, даже не дорогу, а широкую хорошо утоптанную тропу. Осторожно подкравшись, встал за деревом, в метрах семи от них.
— Слышь, Жало, сколько нам тут еще мерзнуть? — спросил своего подельника бандит с приятным лицом, аккуратно подстриженными усиками и шапкой кудрявых волос. — У меня уже все нутро задубело.
— Сколько надо, — негромко, но веско, ответил второй бандит с худым лицом.
— Слушай, а чего этого фраера нам приказали поломать? — никак не мог успокоиться его напарник. — Давай ему перо под ребро засадим….
— Хорош хавальник разевать, Красавчик. Стихни, — тихо, но с плохо сдерживаемой злобой, осадил бандит своего разговорчивого подельника.
"Действительно. Уголовники. Убивать меня пришли".
Вытащил из кармана кольт. Ни страха, ни сомнений не было, зато была холодная, злая уверенность, что, если будет необходимость, я их убью.
Выскользнув из‑за ствола дерева, мне удалось сделать по направлению к бандитам только два неслышных шага, но на третьем, оба резко обернулись. В руке у Жала сверкнуло длинное лезвие ножа, а Красавчик уже почти выхватил из кармана куртки револьвер, как раздался щелчок снятого предохранителя. Он прозвучал достаточно громко в весенней тишине леса. Наемники сразу замерли, молча, глядя на меня. Лица жесткие, напряженные, а в глазах злость и растерянность. Не такой они видели встречу со своей жертвой. Молчание прервал Жало, попытавшись выкрутиться из сложившейся ситуации.
— Мы к тебе ничего не имеем. Давай разойдемся по — хорошему, парень.
— Револьвер — на землю. Нож — на землю.
Голос негромкий, спокойный. В глазах и в голосе холодное равнодушие. Звериное чутье подсказало Красавчику, что они сильно ошиблись, взявшись за это дело, так как перед ними стоял не фраер дешевый, а матерый зверь. Даже понимая это, бравада и гонор бандита, замешанные на кокаине, толкнули импульсивного бандита испытать судьбу.
Резким движением он выдернул револьвер из кармана, но направить уже не успел. Грохнул выстрел, и его правое плечо обожгло словно огнем. Боль на какие‑то мгновения смяла его сознание, заставив невольно вскрикнуть и выронить револьвер. Отключившись на несколько секунд от внешнего мира, он даже не видел как Жало, решив воспользоваться моментом, попытался сбежать. Новый выстрел встряхнул Красавчика и он видел, как его подельник, захрипев, рухнул лицом вниз на мокрую, раскисшую землю, усыпанную хвоей. Судорога свело тело в последний раз, после чего хрип резко оборвался.
Я подошел к раненому бандиту. Тот, болезненно кривясь, в эту самую секунду попытался зажать кровоточащую рану рукой, но видно неудачно, так как вскрикнул от боли.
— Кто заказал?
Он бросил взгляд на лежащий под ногами револьвер и только тогда посмотрел на меня.
— Жить оставишь?
— Все будет зависеть от твоего ответа.
— От ответа, говоришь?! Пусть так. Это Кистень! Сашка Кистень! У него трактир за Рязанским вокзалом!
За несколько секунд я выстроил логическую цепочку, в которой нашлось место всем нападениям, но главного ответа там не было.
"Где я мог этому Кистеню дорогу перейти? Ума не приложу!".
— Тогда ответь мне….
Мой допрос прервали приближающиеся громкие и тревожные голоса людей, услышавших выстрелы. Бандит, услышав их, заметно приободрился, по его губам даже скользнула легкая ухмылка, но сразу сбежала, стоило мне вскинуть руку с пистолетом. Он уже открыл рот, как хлопнул выстрел, оборвав так и не родившийся крик.
Минут двадцать петлял по лесу, пока звуки погони не растворились в вязкой сырости весеннего леса. Пока окольным путем выходил на дорогу, понял, что ничего не испытываю по отношению к двум трупам, оставшимся лежать на мокрой земле — ни сочувствия, ни вины, ни сожаления.
Минут двадцать петлял по лесу, пока звуки погони не растворились в вязкой сырости весеннего леса. Пока окольным путем выходил на дорогу, попытался проанализировать свое состояние, так как читал, что первое совершенное убийство, так или иначе, отражается на личности убийцы, но спустя какое‑то время был вынужден признать, что со мной что‑то не в порядке: я не испытывал ни страха, ни стыда, ни раскаяния — абсолютно ничего.
"Если и верна истина, — думал я, выбираясь из лесу, — что к страху смерти нельзя привыкнуть, но это, похоже, не в моем случае, так как этим искусством я овладел в совершенстве, оттачивая его годами на больничной койке".
Мальчишку я нашел в состоянии тихой паники. Услышав выстрелы, он подумал, что бандиты меня убили и сейчас его ищут. Успокоив, повел его домой, при этом думая о том, что нам надо срочно менять место жительства.
Рано утром, собрав чемодан, я отдал ключ от комнаты домоправительнице и сказал, что меня не будет с неделю, объяснив это тем, что надо отвезти мальчишку его родне. Старуха равнодушно кивнула головой в черном платке, а затем, повернувшись ко мне спиной, направилась к себе.
Переселились мы с Лешкой в небольшую гостиницу, расположенную в трех минутах ходьбы от трамвайной остановки. Я заприметил ее еще в то время, когда искал жилье в этом районе, но в то время она казалась мне дорогим удовольствием. Мальчишке тоже пришелся по душе переезд. На его счет у меня были подозрения, что он не сильно поверил моим объяснениям о том, что бандиты, устроившие засаду в лесу, никакого отношения к братьям Фроскиным не имеют.
ГЛАВА 4
На следующее утро, вместе с Лешкой, мы отправились в полицейский участок. Павла не застали, но стоило мне объяснить дежурному, зачем мы пришли, как нас направили к сыскному агенту, который вел дело об убийстве сторожа. Это был молодой и жизнерадостный человек, лет двадцати пяти — двадцати семи. Звали его Аристархом Степановичем Волошином. Это был не только первый год его службы в полиции, но и первое дело, связанное с убийством. Услышав рассказ мальчишки, он просиял и чуть ли не бегом кинулся за экспертом и следователем. Спустя какое‑то время, на двух пролетках, в сопровождении следственной бригады и полицейского в форме, мы отправились к месту, где было закопано награбленное и орудие убийцы.
Оба тайника находились на пустыре, сразу за складами. Место, где убийцы спрятали ворованное, было хорошо замаскировано, значит, его мог найти только тот, кто знал тайник. Потом Алексей показал место, где был зарыт нож. Оно находилось в метрах сорока от первого тайника, в зарослях лопуха. Если тайник с ворованными вещами был осторожно вскрыт, то нож отрывать не стали, так как сыщикам вполне хватило представленных доказательств, что мальчишка говорит правду. Когда закрывали тайник, Волошину в голову пришла неожиданная мысль, которой он тут же поделился со следователем и экспертом. Те подумали и сказали, что это довольно необычно, но должно сработать.