Повелители иллюзий. Попаданец

— Ну, ты как? — участливо спросил Норгард.

— Хреново, — все поплыло перед глазами великого герцога, но вскоре наваждение прошло, и в приближающихся сумерках он мог ясно разглядеть проселок, лошадей и спутников.

— Тут до Могильной заставы рукой подать. Ехать сможешь? А то нехорошо выходит. Привезем тебя как пленника. Засмеют.

— Попробую. Только подсадите.

— Как скажешь, рыцарь. Кстати, ты задолжал мне двадцать ардов, — ворчал Норгард.

— Не мелочись, дружище, — успокоил его следопыт. — Дай только добраться до заставы и отлежаться малость. За мной не заржавеет.

Алексей едва вставил ногу в стремя, превозмогая боль, схватился за луку. Норгард и Солдвер с силой подтолкнули копаря и он легко вскочил в седло. Но боль не ушла. Ноги почти не повиновались, спина по-прежнему не разгибалась. Путешественники шли рядом. Один из них держал поводья, а другой в любую секунду был готов подхватить всадника, если вдруг тому вздумается свалиться с лошади.

— Да, вот все хотел спросить, — Алексей чувствовал, силы медленно возвращаются. Теперь он мог вполне сносно ворочать языком. — Почему застава называется Могильной?

— Пятнадцать лет назад окончилась война с Тамарвалдом, — начал рассказ Норгард. — Я тогда мальцом зеленым был. Вот меня в войско по малолетству и не забрали. Помню то время смутно, да старики сказывали. Ну, так вот, все баронства быстро сдались, а Данегал, тогдашний барон коралтарский, сопротивлялся. Оттого и дали ему прозвище Безумный. Остатки его дружины тамарвалдцы окружили у опушки Почтового леса. Здесь он и принял последний бой. Говорят, сражался как разъяренный хорс. Сам король восхищался его мужеством и стойкостью. Приказал похоронить тут же со всеми воинскими почестями. Над мертвым бароном насыпали большой курган. А спустя несколько лет Уэрдемор, сын Данегала, построил поблизости заставу. Вот и прозвали ее могильной.

— А что это за хорс? Все друг дружку им пугают и к нему посылают.

— Зверь такой лесной. Лютый. Вроде кошки, но огромный и черный как сажа. А клыки у него с твой кинжал. Такой и медведя задрать может. Про человека и не говорю.

— А почему лес зовется Почтовым? — не унимался Алексей.

— До войны была тут почтовая станция. Но во время последнего боя Данегала сгорела дотла. Потом мы поссорились с Дромедером, станцию так и не отстроили, тракт забросили. Теперь, поди, там все заросло. А, вот, гляди, — Норгард указал пальцем куда-то влево. — Видишь холм?

— Угу, — промычал Алексей. И в самом деле, в паре сотнях метров от дороги он углядел курган в несколько метров высотою. На его вершине стоял всадник, должно быть дозорный. Завидев путешественников, конник сорвался с места и скрылся в зарослях степных трав.

— Все, попались, — рассмеялся Норгард. — Жди гостей. Сейчас разъезд появится. — Не прошло и нескольких минут, как прямо из-под земли появилось несколько всадников. Они пытались взять путников в клещи и отрезать путь к отступлению. Норгард на всякий случай решил не делать резких движений. Все трое остановились.

— Кто такие? — коренастый вояка в железном шлеме и панцире вплотную приблизился к Норгарду.

— Посланники верховного мага Эоборуса. Следуем на Могильную заставу. Вот подорожная, — рыцарь полез за пазуху.

— Только медленно! И чтоб я руку видел! — рыкнул крепыш.

Спутник Алексея усмехнулся в густую бороду, но приказ солдата выполнил в точности, достал пергамент и протянул вояке. Тот долго шевелил губами и что-то бормотал себе под нос, потом вернул документ и приказал всем следовать за ним.

Одолев склон пологого холма, следопыт увидел на его вершине крепость, построенную по всем правилам фортификационного искусства. Она представляла собою квадрат со стороною примерно метров пятьдесят с четырьмя башнями по углам. Высокую стену из дубового частокола окружали глубокий ров и вал, утыканный заостренными кольями. Вплотную к крепости подходил густой лиственный лес. Он шел до самого горизонта как на восток, так на север и юг. Должно быть, это и есть Почтовый лес. Где-то там, в сумрачной чаще и скрывалась серокожая.

В самой крепости, а также вокруг, кипела жизнь. Перед валом и рвом ровными рядами стояли шатры. Кругом копошились военные. Воздух полнился криками, звуками кузницы, ржанием, дымом костров и аппетитными запахами жареного мяса. Поодаль стояли повозки торговцев и маркитантов. Крепость не была рассчитана на такое количество людей. В ее гарнизоне числилось человек пятьдесят. Могильную заставу использовали как базу для сосредоточения войск, в спешном порядке расширяли и укрепляли. Кузнецы и плотники работали без отдыха. И собралось тут по скромным прикидкам Алексея несколько сотен пехотинцев, не считая всадников, ремесленников, коробейников и прочего гулящего люда.

У крепостных ворот посланников Эоборуса встретил командир форта. Немолодой, сурового вида коралтарец, в железном шлеме с конским хвостом, кольчуге, одетой на кожаную рубаху, кожаных штанах и сапогах, украшенных бронзовыми заклепками. Воин скрипел ремнями, лязгал железом и вид имел бывалого рубаки. Норгард спешился и перекинулся парой фраз с военачальником.

После короткой беседы выяснилось, что на Ингтунда, так звали командира заставы, в последнее время свалилось много хлопот. Нужно принимать пополнение, строить казармы, лазарет, умудриться накормить и напоить прорву народа и при этом сохранить подобие военной дисциплины, избежать дезертирства, грабежей, мордобоя, пьянства и бунта. Появлению посланников он вовсе не рад и видит в них лишь новую обузу. Но приказ господина Эоборуса для него превыше всего, потому как именно стараниями верховного мага его повысили в звании. Из командира забытой богами пограничной заставы он превратился в полководца, под началом которого находилось несколько сотен человек. Для рыцарей братства, выполняющих секретное задание, по его распоряжению выделят отдельный шатер и приготовят сытный ужин. А лошадей накормят и напоят как следует. Исполнение Ингтунд проверит самолично. Он был готов сделать все что угодно, лишь бы поскорее избавиться от не прошеных гостей. Вдруг они подосланы с ревизией? И теперь, вместо того чтобы заниматься подготовкой к войне, он вынужден ублажать этих тайных визитаторов.

И действительно, приказ командира выполнили четко и быстро. Уже через пять минут Алексей сидел в шатре и жевал сочное мясо. Правда, на кровать и постельное белье рассчитывать не пришлось. Следовало благодарить и за подстилкой из шкур. Но как только следопыт лег на импровизированную постель, так сразу же позабыл обо всем на свете и сгинул в черной бездне сна.

Глава 12. Почтовый лес

— Вставай! Хорош дрыхнуть! — Норгард принялся тормошить Алексея.

— Какого дьявола? — недовольно бурчал следопыт.

— Солнце взошло, выдвигаться пора, а ты рулады выводишь да харю давишь.

Великий герцог едва не проклял все на свете. Этой ночью он впервые за последние дни выспался, но хотелось еще немного поваляться. Воистину, усталость лучшая из полушек.

Копарь продрал глаза и нехотя встал. Боль в мышцах осталась, но сделалась терпимой. Следопыт старался не обращать на нее внимания. Подобное с ним случалось не раз после блужданий по лесам с металлоискателем и лопатой. Все так же ныла поясница, гудели руки и ноги. Особенно тяжко приходилось в первый день сезона.

Утешая себя и подбадривая, Алексей вышел из шатра. Несмотря на раннее время, жизнь в крепости следовала привычным направлением. Кругом сновали солдаты, слышались приказы командиров, крики животных, стучали топоры и кузнечные молоты. Но что-то изменилось вокруг. Не раз копарь замечал, как утреннее солнце преображает все кругом, делая чистым, светлым и полным надежды. С закатом приходит усталость и апатия. Что-то в том есть сродни человеческой жизни. Восход походил на молодость с ее острым и непосредственным восприятием мира, а закат нес на себе печать старости и скорой смерти.

Алексей обошел шатер со всех сторон. Взгляд остановился на деревянном ведре. Следопыт решил умыться. Расспросил одного из солдат где находится колодец. Вскоре удалось разжиться водою. С трудом упросил Норгарда помочь. Тот долго отнекивался, ссылался на спешку. Но Алексею показалось, рыцарь просто боится умываний и шарахается от водных процедур как черт от ладана.