Страница 43 из 57
28 мая 1919
Коктебель
IV Протопоп Аввакум
Протопоп Аввакум
Памяти В. И. Сурикова
1 Прежде нежели родиться – было Во граде солнечном, В Небесном Иерусалиме: Видел солнце, разверстое, как кладезь. Силы небесные кругами обступили тесно – Трижды тройным кольцом Сияющие Славы: В первом круге – Облакам подобные и ветрам огненным; В круге втором – Гудящие, как вихри косматых светов; В третьем круге – Звенящие и светлые, как звезды; А в недрах Славы – в свете неприступном Непостижима, Трисиянна, Пресвятая Троица, Подобно адаманту, вне мира сущему, И больше мира. И слышал я: Отец рече Сынови: – Сотворим человека По образу и по подобью огня небесного… – И голос был ко мне: «Ти подобает облачиться в человека Тлимого, Плоть восприять и по земле ходить. Поди: вочеловечься И опаляй огнем!» Был же я, как уголь раскаленный, И вдруг погас, И черен стал, И, пеплом собственным одевшись, Был извержен В хлябь вешнюю. 2 Пеплом собственным одевшись, был извержен В хлябь вешнюю: Мое рожденье было За Кудмою-рекой В земле Нижегородской. Отец мой прилежаще пития хмельного, А мати – постница, молитвенница бысть. Аз ребенком малым видел у соседа Скотину мертвую, И, во ночи восставши, Молился со слезами, Чтоб умереть и мне. С тех пор привык молиться по ночам. Молод осиротел, Был во попы поставлен. Пришла ко мне на исповедь девица, Делу блудному повинна, И мне подробно извещала. Я же – треокаянный врач – Сам разболелся, Внутрь жгом огнем блудным, Зажег я три свечи и руку Возложив держал, Дондеже разженье злое не угасло. А дома до полночи молясь: Да отлучит мя Бог – Понеже бремя тяжко, – В слезах забылся. А очи сердечнии При Волге при реке и вижу: Плывут два корабля златые – Всё злато: весла, и шесты, и щегла. «Чьи корабли?» – спросил. – «Детей твоих духовных». А за ними третий – Украшен не золотом, а разными пестротами: Черно и пепельно, сине, красно и бело. И красоты его ум человеческий вместить не может. Юнош светел парус правит. Я ему: – «Чей есть корабль?» А он мне: – «Твой. Плыви на нем, коль миром докучаешь!» А я, вострепетав и седше, рассуждаю: Аз есмь огонь, одетый пеплом плоти, И тело наше без души есть кал и прах. В небесном царствии всем золота довольно. Нам же, во хлябь изверженным И тлеющим во прахе, подобает Страдати неослабно. Что будет плаванье? По мале времени, по виденному, беды Восстали адовы, и скорби, и болезни. 3 Беды восстали адовы, и скорби, и болезни: От воевод терпел за веру много: Ин – в церкви взяв, Как был – с крестом и в ризах По улице за ноги волочил, Ин – батогами бил, топтал ногами, И мертв лежал я до полчаса и паки оживел, Ин – на руке персты отгрыз зубами. В село мое пришедше скоморохи С домрами и с бубнами, Я ж – грешник, – о Христе ревнуя, изгнал их, Хари И бубны изломал – Един у многих. Медведей двух великих отнял: Одного ушиб – и паки ожил – Другого отпустил на волю. Боярин Шереметьев, на воеводство плывучи, К себе призвал и, много избраня, Сына брадобрица велел благословить, Я ж образ блудоносный стал обличать. Боярин, гораздо осердясь, Велел мя в Волгу кинуть. Я ж, взяв клюшку, а мати – некрещеного младенцу Побрел в Москву – Царю печалиться. А Царь меня поставил протопопом. В те поры Никон Яд изрыгнул. Пишет: «Не подобает в церкви Метание творити на колену. Тремя перстами креститеся». Мы ж задумались, сошедшись. Видим: быть беде! Зима настала. Озябло сердце. Ноги задрожали. И был мне голос: «Время Приспе страдания. Крепитесь в вере. Возможно Антихристу и избранных прельстити»… 4 Возможно Антихристу и избранных прельстити. Взяли мя от всенощной, в телегу посадили, Распяли руин и везли От Патриархова двора к Андронью, И на цепь кинули в подземную палатку. Сидел три дня – не ел, не пил: Бил на цепи поклоны – Не знаю – на восток, не то на запад. Никто ко мне не приходил, А токмо мыши и тараканы, Сверчок кричит и блох довольно. Ста предо мной – не вем кто – Ангел, аль человек, – И хлеба дал и штец хлебать, А после сгинул, И дверь не отворялась. Наутро вывели: Журят, что Патриарху Не покорился. А я браню и лаю. Приволочили в церковь – волосы дерут, В глаза плюют И за чепь торгают. Хотели стричь, Да Государь, сошедши с места, сам Приступился к Патриарху – Упросил не стричь. И был приказ: Сослать меня в Сибирь с женою и детьми.