Страница 72 из 121
— Константин Иванович, будешь нам помогать! — крикнула она мужу, и тот подошел к столику с инструментами.
Профессор стал в торжественную позу и прокашлялся.
— Товарищи, — сказал он, — внимание!
Рабочие-рыбаки обернулись, а Федор Тарасович погрузил сачок и оставил его в воде.
— Товарищи! Мы знали, что краснуха распространилась на ваш район, и я привез с собой лекарство от этой страшной болезни. Это лекарство — левомицетин. Он дает чудесные результаты при лечении людей. Левомицетин излечивает брюшной и сыпной тиф, дизентерию, холеру, туляремию и множество других болезней. Доказано, что вирус краснухи тоже боится левомицетина. Вводя левомицетин карпу, мы помогаем ему бороться с болезнью. Сейчас мы приступим к лечению. Давайте больного на операционный стол! — обратился профессор к Косте. — Зонд!
Костя вытащил из бадейки трехкилограммового карпа, Катерина Остаповна подала зонд, а долговязая лаборантка — ампулу с левомицетином. Профессор наполнил зонд лекарством, всунул его в рот рыбине и, опорожнив, вытащил.
— Следующего! Зонд! Ампулу! — командовал он и, быстро закончив несложную операцию, повторял снова: — Дальше! Зонд! Ампулу!
Федор поднял руку, как школьник, и сказал:
— Товарищ профессор, разрешите спросить.
— Пожалуйста.
— У нас в прудах не менее миллиона годовалых карпов, десять тысяч двухгодовалых, четыре тысячи трехгодовалых и шестьсот еще постарше. Если больна только четвертая часть рыбы, так и то сколько ж ее! Неужели каждой раскрывать рот, вливать лекарство?
Профессор приостановил работу.
— Мы будем лечить только карпов, предназначенных на нерест, тех, от кого ждем потомства…
— А остальные?
— А остальные?.. — Профессор вздохнул. — Прошу продолжать работу.
Он снова принялся вводить левомицетин, рыбаки — опорожнять бредень, откидывая в садки отдельно больную рыбу, отдельно здоровую. Не подумайте, что садки — это где растут деревья. Нет, это большой сетчатый мешок, его погружают в воду и держат в нем пойманную рыбу.
— А зачем мы пускаем в садок больную рыбу? — спросил один из рабочих. — Ведь все равно придется ее закапывать.
Все, в том числе и профессор, посмотрели на Костю — это он приказал держать и больную рыбу в садке.
— Иван Иванович, вчера вечером вы говорили, что краснуха распространена в прудах, а карпы, живущие в реках, краснухой не болеют, — сказал Костя.
— Говорил, — ответил профессор, не понимая, куда клонит директор рыбхоза.
— Я хочу проделать эксперимент… — Костя задумался, и все с интересом ждали, что он скажет. — Мне ясно, что больных мальков карпа у нас будет не меньше миллиона. Осенью это был бы миллион килограммов рыбы! Стоимость ее около миллиона рублей… По инструкции, я должен закопать, уничтожить этот миллион рублей… Уничтожить миллион, чтобы сохранить десятки миллионов! Если не уничтожать больную рыбу, краснуха распространится на все водоемы, истребит всех карпов! Я предлагаю эксперимент. Вот рядом канал, по которому отводят речную воду в Днепровское море. Бросим больных карпов туда, может быть, они выздоровеют в проточной воде.
Профессор подумал с минуту, потом улыбнулся и поднял вверх палец.
— А это, знаете, идея! — сказал он. — Только… Только… мы ведь заразим канал?..
— Вода из канала идет в Днепровское море, а оно уже заражено краснухой.
— Так, так… но… Мы знаем, в проточной воде карп краснухой не болеет, но у науки нет доказательств, что больной карп выздоровеет, если перенести его в проточную воду. Уважаемый Константин Иванович, я не могу поручиться за успех нашего эксперимента…
— Это мы и выясним, пустив больную рыбу в проточную воду.
Я не понимал, почему профессор колеблется. Ведь дело было совершенно ясное: больная рыба подлежит уничтожению, отчего же не использовать — пусть даже и ненадежный — способ спасти ее? Я громко высказал свою мысль, и все посмотрели на меня.
— Вот обжора! — крикнул палач, подумав, что я прошу еще рыбы.
— А может, у него живот заболел? — обеспокоилась жена директора.
— О, вы еще не знаете этого кота! — с гордостью проговорил профессор, и я так и запрыгал от радости, что меня поняли. — Он может слопать два кило жареной свинины и не заболеет, а тут какие-то жалкие полкило…
«Вот так понял, а еще профессор…» — обиделся я и печально опустил хвост.
Только Костя ничего не ответил и, напряженно думая, молча смотрел на меня, да так внимательно, что мне стало неловко. И вдруг он сказал:
— Иван Иванович, почему, собственно, вы колеблетесь? — И дальше повторил слово в слово то, что говорил я.
Я снова запрыгал от радости. Костя, Константин Иванович, уважаемый товарищ директор понял меня! Какой он хороший, этот Костя, умный, смелый, красивый! Я дал себе слово помогать ему всегда и везде, делать для него все, что будет в моих силах.
А профессор, выслушав Костю, пожал плечами и проговорил словно про себя:
— А в самом деле, почему? Почему?.. Рыбу, больную краснухой, всегда уничтожали, закапывая в яму, а из зараженных прудов спускали воду и производили дезинфекцию дна. Я к этому привык. А вы вдруг предлагаете новый способ… И, знаете, — профессор оживился, — мы располагаем исключительно благоприятными условиями для проведения эксперимента! Рядом проточная вода! Проточная вода, которую не страшно заразить краснухой! Дорогой Константин Иванович, у вас великолепная голова! Вы молодец, Константин Иванович! Разрешите называть вас просто Костей…
— Здравствуйте, — вмешался я в разговор. — Вы же и так называли его Костей!
Директор смутился и проговорил:
— Пожалуйста! Я очень рад…
Но профессор, видно, не слушал его.
— Вы понимаете, какие открываются перспективы? Если эксперимент удастся, мы получим колоссальное стадо иммунных карпов. — Профессор посмотрел на усатого Федора Тарасовича и, по привычке все объяснять, продолжал: — Карп, перенесший краснуху, вторично не заболеет этой болезнью. У него иммунитет! Больше того, потомство такого карпа также иммунно. Если хотя бы десятая часть нашего молодняка выздоровеет, мы получим огромный племенной косяк стойких к краснухе карпов. Мы пошлем мальков от этих карпов во все пруды Советского Союза и заселим все пруды рыбой, не боящейся страшной болезни. За работу! За работу, дорогой Костя!
Глубоко тронутый речью профессора, я стал аплодировать, однако меня не поддержали.
— Начнем с ванны, — уже спокойнее попросил профессор.
— Ванну профессору! — приказал Костя.
— Сумасшедшие! — воскликнул я. — Сейчас только начало апреля! Вы простудите нашего профессора!
Но на меня снова не обратили внимания, и рабочие принялись наливать воду в большой брезентовый чан.
Тогда я подбежал к профессору и стал уговаривать его не делать глупостей, но он даже не взглянул на меня, наблюдая, как растворяют в чане соль. Дома профессор купался в ванне без соли. Зачем же ему здесь понадобилась соль? Этот вопрос заставил меня задуматься, и я, успокоившись, решил ждать. Как все же многогранна и разнообразна жизнь! Я живу на свете уже два года и почти каждый день натыкаюсь на какую-нибудь неожиданность. Зачем соль?
Удивлению моему не было пределов, когда в ванну вместо профессора посадили… карпов! Купали рыбу!
— Позвольте! — воскликнул я. — Ведь она и так все время в воде. Зачем же ее купать?
Однако рыбаки, словно не слыша моих криков, бросали в сделанные из сети носилки молодых и взрослых карпов. Потом носилки опускали в бадью и, поболтав там рыбу, вытаскивали ее, полоскали, высыпали в цистерну с надписью «Живорыбная» и принимались купать новую партию. Когда вода загрязнялась, ее осторожно выливали.
Почему осторожно? Это меня тоже интересовало. Ага! Вот оно что! На дне чана, когда вылили из него воду, кое-что осталось. Это были пиявки и еще какие-то отвратительные создания, которых профессор назвал рыбьими вшами. Оказывается, эти паразиты, присосавшись к карпам, пили их кровь. В соленой воде они отваливались от рыбы и теперь шевелились, подымая свои противные щупальца.