Говорить ли президенту?

— Я намерен сделать это примерно через час, — ответил директор. — Не беспокойтесь. Вы уже решили, как развернете своих людей?

— Это зависит от того, где сосредоточен максимальный риск, сэр.

— Хорошо, Мэтт, давайте предположим, что эпицентр зоны максимального риска находится у Капитолия, в 10.06, прямо на ступенях — что тогда?

— Во-первых, в радиусе четверти мили я оцеплю район во всех направлениях. Закрою вход и выход из метро, остановлю весь транспорт — личный и общественный, допрошу всех тех, кто привлекался в прошлом за угрозы в адрес президента и кто значится в картотеке Службы личной охраны. С помощью столичной полиции обеспечу круговую охрану. В районе нужно сосредоточить как можно больше глаз и ушей. Для тщательного наблюдения можно будет получить от двух до четырех вертолетов с Андрусской военно-воздушной базы. В непосредственной близости от президента обеспечу четкую координацию агентов Службы личной охраны.

— Отлично, Мэтт. Сколько человек нужно для такой операции и сколько времени им понадобится для приведения в боевую готовность, если я объявлю о чрезвычайных мерах прямо сейчас?

Помощник директора взглянул на часы — начало восьмого. Он на мгновение задумался.

— На инструктаж и полную подготовку трехсот специальных агентов мне понадобится два часа.

— Хорошо, выполняйте, — решительно сказал директор. — Как только все будет готово, доложите мне, но окончательный инструктаж оставьте на самый последний момент. И еще, Мэтт: никаких вертолетов до 10.01. Нельзя допустить, чтобы просочилась хоть какая-нибудь информация. Наша единственная надежда — поймать преступника.

— Может быть, тогда просто отменить визит президента, сэр? Наше положение и так незавидное, кроме того, это не только ваша обязанность.

— Если мы самоустранимся сейчас, завтра нам придется начинать все сначала, — сказал директор, — а второй такой возможности может и не представиться.

— Да, сэр.

— Не подведите, Мэтт. Все наземные действия я всецело передаю вам в руки.

— Благодарю за доверие, сэр.

Роджерс вышел. Директор знал, что он выполнит свою работу квалифицированно, как и любой другой сотрудник правоохранительных органов в Америке.

— Миссис Макгрегор.

— Да, сэр?

— Соедините меня с начальником Службы личной охраны Белого дома.

— Слушаюсь, сэр.

Директор взглянул на часы: 7.10. Эндрюс должен появиться в 8.15. Зазвонил телефон.

— Мистер Найт на проводе, сэр.

— Стюарт, пожалуйста, перезвони мне по моему частному каналу и удостоверься, что тебя не подслушивают.

Х. Стюарт Найт знал Голта достаточно хорошо, чтобы понять, что это не просто перестраховка. Включив специальный телефонный шифратор, он немедленно перезвонил.

— Стюарт, мне нужно сейчас же тебя видеть. Обычное место, максимум через тридцать минут. Дело крайне важное.

Чертовски некстати, через два часа президент покидает Белый дом, подумал Стюарт Найт. Но с подобными просьбами Голт обращается два-три раза в год, и, значит, все прочие дела надо пустить побоку. Важнее просьб Голта были только просьбы президента и министра юстиции.

Спустя десять минут директор ФБР и начальник Службы личной охраны встретились на стоянке такси перед Юнион-Стейшн. Они сели в седьмое по счету такси в ряду, молча заняв места на заднем сиденье. За рулем автомобиля компании «Желтые такси Макса» сидел Эллиотт; он поехал вокруг Капитолия. Директор говорил, а начальник Службы личной охраны слушал.

Будильник разбудил Марка в 6.45. Он принял душ, побрился и стал думать о стенограммах, оставленных в сенате, пытаясь убедить себя, что все равно они не пролили бы света на вопрос: Декстер это или Харрисон? Он вознес немую благодарность сенатору Стивенсону за то, что тот, сам того не зная, снял подозрения с сенаторов Брукса, Бэрда и Торнтона. Как бы Марк был благодарен, если кто-нибудь снял бы подозрения с сенатора Декстера. Но он начал уже соглашаться с доводами директора — все указывало на Декстера. Доводы были очень убедительны и все же… Марк взглянул на часы — рановато поднялся. Он сел на краю кровати и почесал ногу: видимо, ночью укусил комар. Он снова стал размышлять, не упустил ли чего.

Председатель встал с постели в 7.20 и закурил первую за день сигарету. Он не мог точно припомнить, когда проснулся. В 6.10 он позвонил Тони, который к тому времени уже встал и ждал его звонка. Сегодня они встретятся лишь в случае, если председателю спешно понадобится машина. Следующий их разговор — ровно в 9.30 — проверка состояния готовности.

После разговора с Тони председатель позвонил горничной и заказал обильный завтрак. То, что предстоит сделать сегодня, — не та работа, с которой можно управиться на пустой желудок. Матсон должен звонить в любое время после 7.30. Может, он еще спит? После вчерашней работы Матсон заслужил небольшой отдых. Председатель улыбнулся. Он прошел в ванную и включил душ: появилась тоненькая струйка холодной воды. Проклятые гостиницы. Сто долларов за ночь и нет горячей воды. Он довольно безрезультатно поплескал на себя водой и стал думать о предстоящих пяти часах, снова и снова прорабатывая план, удостоверяясь, что не упущено ни малейшей детали. Сегодня Кейн умрет, и он получит два миллиона долларов в «Объединенном банке Швейцарии» в Цюрихе, номер счета АЗЛ-376921-Б — небольшое вознаграждение от его благодарных друзей по торговле оружием. А дядя Сэм не получит и цента налогов!

Зазвонил телефон. Черт! Он прошел к телефону; вода с тела капала на пол, сердцебиение усилилось. Это был Матсон.

Сегодня ночью, выполнив задание, Матсон и председатель возвратились на машине от квартиры Марка в 2.35. Матсон проспал на тридцать минут. В этом чертовом отеле забыли позвонить и разбудить его: в наше время ни на кого нельзя понадеяться. Едва проснувшись, он позвонил председателю и обо всем доложил.

Суан уже преспокойно сидел наверху крана: он был готов — и, наверное, единственный из них, кто еще спал.

Вода продолжала капать с председателя на пол, но он был доволен. Положив трубку, он вернулся в душ. Дьявол, вода по-прежнему холодная.

Матсон мастурбировал. Он всегда так делал, когда нервничал и надо было убить время.

Флорентина Кейн не просыпалась до 7.35. Перевернувшись на бок, она попыталась вспомнить сон, который только что видела, но ничего не вышло, и тогда она пустила мысли на самотек. Сегодня она отправится в Капитолий, чтобы до специальной сессии сената представить законопроект о владении оружием, а затем отобедает вместе со всеми главными сторонниками и противниками законопроекта. Как только Комиссия одобрит законопроект — а в этом она не сомневалась, — она сосредоточится на разработке стратегии для последней битвы в конгрессе. По крайней мере, перевес теперь, судя по всему, на ее стороне. Она улыбнулась Эдуарду, хотя он стоял к ней спиной. Сессия была напряженной, и она с нетерпением ждала, когда сможет отправиться в Кемп-Дэвид и провести побольше времени с семьей. Надо вставать, большинство американцев уже на ногах, а я все еще валяюсь в постели, подумала она. Да, но тем американцам, кто уже встал, не пришлось накануне вечером обедать с четырехсотфунтовым королем Тонги, который и не думал уходить из Белого дома, пока его фактически не выставили. Президент не была уверена, что сможет найти острова Тонга на карте. В конце концов, Тихий океан — большое место. Вести переговоры она предоставила государственному секретарю Эйбу Чейесу — он по крайней мере точно знал, где находится Тонга.

Она перестала думать о толстом короле и спустила ноги на пол — или точнее, на президентскую печать. Этот проклятый знак был всюду, кроме туалетной бумаги. Она знала, что обнаружит в холле по пути в столовую на завтрак: третье издание «Нью-Йорк таймс», третье издание «Вашингтон пост», первые издания «Лос Анджелес таймс» и «Бостон глоб», приготовленные ей для прочтения, с отмеченным красным местами, где речь шла о ней, плюс готовый дайджест вчерашних новостей. Как они успевают приготовить все это, прежде чем она оденется? Флорентина прошла в ванную и включила душ; напор воды был подходящий. Она стала обдумывать, что сказать напоследок, как убедить тех в сенате, кто еще колеблется, что законопроект о владении оружием должен стать законом. Поток мыслей был прерван ее попытками достать мылом до середины спины. Хоть это президенты по-прежнему делают сами, подумала она.