Страница 52 из 132
наш взвод заставил старшину на х@й наматывать портянку.71.формат
Все эти песни до одной мы потом исполнили с Лёхой дуэтом, когда, засидевшись за полночь в гостях у Осоцкого, пошли, наконец, домой и благополучно застряли в лифте. На шестом этаже в доме на Шестой линии Васильевского острова Осоцкий и Мацепуро снимали у бабки комнату в коммунальной квартире. По ночам Осоцкий варил кашу типа «за@бись».
Для этого он, дождавшись, пока все уснут, крался на кухню и ставил на плиту кастрюльку с водой. Потом из многочисленных пакетиков и баночек изымал у одной соседки щепотку риса, у другой – щепотку вермишели, щепотку пшена - у третьей и так далее. Бросал всё это богатство в закипевшую воду и солил бабкиной солью. Несмотря на неоднородность закладки, на выходе получался довольно питательные продукт. С миру по нитке - голому рубаха. А нам и в радость. Благодаря нано технологическому методу заимствования, соседи уменьшения своих бакалейных припасов не замечали, а если и замечали, то списывали на естественную убыль. В сердцах этих простых доверчивых людей, да и жителей дома вообще наше с Лёхой вокальное искусство никакого отклика не нашло, поэтому мы всё ночь просидели в тесной кабине лифта и были освобождены только в начале шестого часа утра, когда первые обитатели подъезда пошли на работу. Хорошо, что у нас при себе оказалась колода карт.
Обычно мы играли в кинг, тысячу или подкидного дурака. Редко в покер. Долгое время у нас с Осоцким была одна подушка на двоих. Каждый вечер мы решали, кому она достанется, разыгрывая серию из 7 партий в дурака. В настоящее время все навыки игры, к сожалению, утрачены, а тогда играли хорошо. Кто заходил первым, тот и выигрывал. В паре с Осоцким мы вообще были непобедимы.
Багровый и белый отброшен и скомкан,
в зелёный бросали горстями дукаты,
а чёрным ладоням сбежавших окон
раздали горящие жёлтые карты.72.формат
В общежитии на улице Добролюбова ночи напролёт шла игра в тысячу (игра хороша тем, что до «бочки» - 880 очков - ты играешь за себя, а, набрав 880 очков, против всех). Окно в комнате было выбито. Зимой, чтобы не задубеть, его затыкали подушкой. Сидели в перчатках. Дымили нещадно. Один раз из коридора в наш микрокосм заполз таракан. Сквозь густые клубы табачного дыма его случайно увидел Ванька, сидевший лицом к двери. Таракан прополз в нашу сторону не больше метра, потом резво повернул назад и в панике скрылся.
Услышав о таракане, Эрихович вспомнил, что часа два тому мы поставили на плиту кастрюлю с пельменями.
- Пойдём снимать, или ну её на хрен? – в задумчивости произнёс он, внимательно разглядывая свои карты, чтобы не ошибиться с первым ходом. В конце концов, он зашёл с парных валетов, и поступил правильно - газ под кастрюлей выключили девчонки, не дав воде полностью выкипеть.
Курили все, кроме меня. Осоцкий покуривал. Я бросил курить в 4 классе, когда мама застукала нашу компанию в подъезде, где возле тёплой батареи мы грелись, курили и ругались матом. Дома мама сказала, что разрешает мне курить, только просит набирать дым в рот, а не в лёгкие. Нынче я с ужасом представляю себя на её месте. Но тогда я мгновенно стал знаменитым – мне разрешили курить! Курил я сигареты Ароматные без фильтра по 14 коп. за пачку, которую хранил на улице в нише за водосточной трубой.
А вот ругаться мама мне запретила. Поэтому курить я перестал сразу, как добил пачку, а что касается ненормативной лексики, то до сих пор являюсь продвинутым пользователем этого вербального русскоязычного ресурса, за чрезмерное пристрастие к которому Татьяна Валентиновна меня систематически критикует. В Питере я стал типичным пассивным курильщиком. После университета во сне ко мне часто приходило чувство лёгкого никотинного голодания. Мне пришлось купить трубку из верескового корня. По моей просьбе Лёха её прокурил. Прокуренную, я держал её в зубах и, тем самым, обманывал организм, тосковавший по табачному дыму, пока эта потребность не исчезла. Так же следует поступать и с выпивкой. Достаточно налить в стопешник чистой воды и хлопнуть эту обманку навроде сорокоградусной, как в комнате становится как-то веселее.23.руст
Когда мы жили в коммуналке у Нинки напротив пивного бара Гавань, то поцапались с её бывшим хахалем, и тот в отместку высадил нам окно. На зиму мы тоже затыкали разбитое стекло подушкой. Холода, холода. Уши мёрзли, поэтому перед сном я накручивал на голову тюрбан из старой майки, вроде ночного колпака, в котором спят европейские буржуи.
Окна выбиты, настежь двери,
даже солнце мёрзнет, как лужа,
которую напрудил мерин.73.формат
Сон на холоде был наикрепчайший. Будильника мы не слышали, хотя ставили его в кастрюлю на дребезжащее блюдце, чтобы увеличить громкость звонка. Но всё равно, вовремя проснуться не могли. На факультет приходили только к 12:00 мск, не раньше. По этой причине у нас образовалась задолженность по физкультуре, поскольку целых полгода в расписании она стояла первой парой. Тренер считал, что мы нарочно прогуливаем. Задним числом зачёт поставил только на 4 курсе после того, как я ему сделал спортивный стенд.
Однако физкультурой мы не манкировали. После женитьбы Осоцкий жил у Полысаевой на Тихорецком проспекте в старой панельной пятиэтажке. Как-то по весне он попросил меня о помощи в деле навешивания новых карнизов. Через несколько лет Осоцкий признался, что надолго запомнил мои слова, сказанные тогда из-под самого потолка: