Страница 18 из 132
Посовещавшись, мы сошлись во мнении, что содеянное надлежит квалифицировать по части 3 статьи 117 УК.
Каких только историй не случается на военных сборах.
4. Как-то засиделись мы с Кондратом и приблудными Моисеем и Лехой далеко заполночь, играя в карты и потягивая вино. В тот год обитали мы на Петроградке на улице Ленина, снимали с Кондратом на двоих 8 квадратных метров у Надьки, тридцатишестилетней молодухи, таскавшей нам с работы спирт. А наутро сдуру поехали на политэкономию социализма, которую читала Ф-ва, преподаватель с экономического факультета. У Ф-вой было любимое словечко - «обуславливать», которое она вставляла чуть ли не в каждое предложение. Что раздражало. Но всякому терпению приходит конец. Решил я написать ей записку: «Простите, но – «обуслОвливать». Сложенный пополам листок белым голубем порхает по рядам и ложится на стол Ф-вой. Она читает послание и лицо ее каменеет. Возникает долгая пауза. Заинтригованная публика замирает в ожидании. Наконец Ф-ва произносит: «Надеюсь, у того, кто это написал, хватит мужества встать». Если бы я был трезвый, никогда бы не встал.
На экзамене мне вышел трояк. А вот у Моисея, ее любимца, - пять, что и тогда и сейчас вызывает недоумение: как можно знать, да еще на отлично, то, чего не существует в природе.
часть вторая
ДЕСЯТЬ ЛЕТ СПУСТЯ
Я оглянулся посмотреть
НЕОТПРАВЛЕННОЕ ПИСЬМО
рукопись, найденная в Сарагосе
… ты не успеешь, ведь поезд на Симферополь уходит с Курского вокзала в 9 час. 50 мин. по московскому времени!
- Бог не выдаст, свинья не съест, – на свой лад переиначил мою мысль Моисей и купил два билета до Малой Вишеры. Оттель на другой электричке мы намеревались добраться до Бологого, потом до Калинина, а там и до Москвы рукой подать. С учётом ночного перерыва в движенье электропоездов наш план ни у него, ни у меня энтузиазма не вызывал. Надежда была на случай.
Сели, едем. Попутчики раскрыли нам глаза - от Малой Вишеры до Бологого прямого сообщения нет. Только с пересадкой в Окуловке, электричка на которую ожидается часа через два после нашего прибытия в Малую Вишеру.
Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!
Велико же было наше изумленье, когда, высадившись в этой самой Вишере, мы обнаружили, что с другой стороны перрона стоит московский поезд. Ошалевший Моисей по привычке сунулся в купейные вагоны. Ничего, естественно, не вышло. Собрались, было, бежать дальше, но тут почти одновременно увидели в толпе высыпавших на природу пассажиров человека в железнодорожной униформе. Чтобы не испортить дела, попросились до Бологого. Человек вздохнул и поинтересовался, располагают ли молодые люди денежными средствами, необходимыми для такого путешествия. Услышав ответ, велел лезть в вагон и затаиться.
Нормально, Григорий?
Поезд тронулся. Предложение о переносе станции назначения из Бологого в Москву не оказалось для нашего благодетеля неожиданностью. Он боялся ревизоров, а у нас было дело государственной важности. Сторговались на червонце с рыла. Поезд прибыл в столицу Союза Советских Социалистических республик ровно в 6 часов утра.
Отлично, Константин!
- Нас, старых солдат, победит только смерть, - процитировал я Вернера Хольта. Моисей улыбнулся.
… не дозвонился. На Курском вокзале пива не было. Мы с Моисеем обшарили все закоулки, но даже намёка на него не обнаружили.
- Треснем квасу, - предложил я.
- А что делать? – сказал Моисей, и мы встали в такую длинную очередь, что когда выскочили на платформу, то увидели вдалеке лишь последний вагон уходящего поезда. Таких выражений, какими мы вслух описывали свои чувства, грузчики на вокзале давно не слышали. Ещё больше они повеселились, когда выяснилось, что наш состав спокойно стоит на соседнем пути. Впопыхах мы платформы перепутали.
... на самой высокой из них. В переулке Халтурина, если уж быть предельно точным. Дверь нам открыла Слизовская.
- Кондратъ, это ты? – хриплым карканьем приветствовал нас с горшка Эрихович.
- Ага, - радостно согласился я. Отпираться не имело смысла.
- Проходи, - сказал он, сверкая глазом из-за приоткрытой двери сортира. Эрихович прибыл ещё утром и теперь страдал животом. Мы с Моисеем вошли. В комнате было прохладно. Выяснилось, что Кайзер и Тузаоков жильё себе уже нашли и сейчас, судя по всему, торчат на море.
Место нашего жительства оказалось на другой горе по соседству с той, на которой жил Эриховича. Часа за полтора спокойно можно дойти.
… Эрихович всё ещё прибывал в болезненном состоянии, хотя Слизовская отпаивала его таблетками как могла. Следует заметить, что Слизовская – медик, сиречь, врач. Эрихович жрал таблетки как слон и через равные промежутки времени бегал на горшок, чем был совершенно измучен. По нашему с Моисеем мнению у него было обычное, немного затянувшееся, похмелье.
Посоветовавшись, мы решили купить вина.
Сухого не оказалось, поэтому вернулись с самым дешёвым - «Солнце в бокале». Сразу купить водки мы как-то не догадались. К нашему приобретению Эрихович отнёсся с опаской. После первого стакана он долго прислушивался к своим ощущениям, но ничего страшного не обнаружил. После второго он слегка повеселел. Дальше – больше.