Оппозиция

- Не забудем, не простим!

Кто-то бросил фаер. Повалил дым. Полетели бутылки.

Данил не знал, куда бежать. Везде были спины. Омоновцы по двое врывались в толпу, выхватывали людей, заламывали руки, отходили. Они шли гуськом, один впереди, другой сразу за ним. Остальные стояли, взяв друг друга под руки, образовав цепочку, которую и пытались прорвать.

Один омоновец пытался успокоить людей.

- Успокойтесь! Останьтесь на местах! Вы нарушаете закон!

- Вы нарушаете конституцию! - кричали ему. - Вы нападаете на свой народ! Кого вы защищаете! Вы служите бандитам! Вы помогаете уничтожать свой народ!

Никто не успокаивался.

Даниле захотелось закричать. Но не лозунги, а закричать просто так. От страха. Но его крик бы никто не заметил.

Данил сел на асфальт. Он понимал, что его затопчут, если он не будет двигаться, но двигаться было некуда. Он обхватил голову руками. Он видел, что так делают в фильмах, если героя бьют ногами. Он защищался заранее, предчувствуя удар. Случайный - пробегающего мимо. Или специальный меткий удар берцем.

Но ничего не было.

Зазвонил телефон. Мама.

- Даня, ты где?

- Мама, - сказал он, - всё хорошо. Я скоро приду. Не волнуйся.

- Ты не там? Я у Оли. Она говорит, что ты не отвечаешь на сообщения. Ты не там?

- Нет, я в метро. Всё нормально. Тут связь не ловит. Иди домой. Я приду.

Мама.

Она сидит обычно на диване на их кухне, вечно грязной, тёмной, маленькой, узкой - делает салат и пьёт кефир - потому что ничего остального ей уже нельзя. Здоровье. Переключает каналы на телевизоре, пока не найдёт какой-нибудь сериал. В халате. Тоже грязном, застиранном - всё некогда купить новый, некогда перестирать, некогда убраться. Всё некогда. Некогда вызвать сантехника и починить кран. Ничего не успевает. А поздними вечерами, когда приезжает со своей Балашихи, сидит и переключает каналы.

Мама.

Надо попытаться уйти.

Данил встал.

. . .

Он вспомнил, как первый раз увидел, как плачет мама. Это было, когда умер отец. В один из своих зимних запоев.

Один, в больнице. Вечером вызвали скорую. Отвезли. На следующий день - мама на работе. Данил - в школе.

Вечером позвонили. Данил взял трубку.

- Язва открылась.

Язва.

Приехала сестра отца собирать документы, оформлять.

Пришла мама с работы. Данил не знал, как сказать. Мялся на кухне, пока мама разувалась.

- Мам, тут случилось, - начал он.

Мама сразу догадалась. Бросила сумку.

Данил никогда раньше не видел, чтобы она плакала. А тут... Он даже испугался.

- Ну мам, ну ладно, ну не плачь, - говорил он.

А сам ходил по маленькой квартире туда-сюда и что-то искал. То ли валерьянку, то ли ещё что.

А мама всё плакала.

Тогда он ненавидел отца. Он умер, ему было уже всё равно. А мама была живой - и она плакала.

. . .

Надо попытаться уйти.

Данил встал.

И вдруг оказался лицом к лицу с молодым солдатом, судя по форме, призывником. В каске, с дубинкой, возможно, ещё не применявшем её, не знающем, как её применять. Парню было лет двадцать, он был чуть выше Данилы.

Он был лысый - точно призывник. И весь дрожал. Он попал сюда и сам не рад, что попал.

Они смотрели друг на друга. Данил - на него. А он - на Данилу.

Парень смотрел испуганно - он здесь впервые, как и Данил. Данил смотрел спокойно и немного озадаченно. Они оба не знали, что делать.

Данил как-то странно улыбнулся, точно они давно знакомы и встретились случайно на улице.

- Бей! - раздался рядом чей-то крик.

Парень машинально поднял дубинку.

Данил машинально закрыл голову руками.

А вокруг них бежали люди, дрались люди, кричали люди. И прорывались вперёд.

Куда - никто не знал.