Страница 6 из 58
Машка кокетливо надула губы. Она всегда так делает перед взрослыми или, когда ее хвалят. Мы зашли в дом с довольно приличной обстановкой, хотя я ожидал увидеть здесь нечто загадочно-старинное. В зале стояли два кресла и диван. На них сидели две женщины и парень в вязаной шапке, понуро смотревший в пол. Я тихо поздоровался, но никто мне не ответил. Оля повела нас на второй этаж, оказалось, в свою комнату.
В ее комнате было гораздо светлее и уютнее, вернее, не было какой-то напряженности, как на первом этаже.
-Вот тут я и живу. А бабушка на первом этаже.
-А родители?
-Нет у меня родителей. Погибли, - быстро сказала Оля.
А я и не знал. Вот так, семь лет с человеком проучился и не знал, что она сирота. Позор! Все бегаем, суетимся, а, главное упускаем, как всегда. Машке перепал апельсин и целая коробка конфет. Я пытался отказаться, чем вызвал негодование сестры, которая уже открывала эту коробку.
-Оля, да нам неудобно, мы без всего.... Пришли вот... А ты сразу нас конфетами и апельсинами кормишь, - я почувствовал себя ужасно неудобно. Нужно было что-нибудь купить по дороге. Но, как всегда, умная мысль приходит позже, чем надо бы.
Оля сказала, что мне необходимо будет все рассказать бабушке. Она помогает многим людям, попавшим в такое положение. Бывает даже еще хуже. Но все потом нормализуется. Я недоверчиво посмотрел и поежился. Хотелось бы верить. Но я живу в 21-м веке. Освоен космос, ядерная энергия, компьютеризирована большая часть планеты, кругом сотовая связь. Известно почти все. Все законы физики, химии и прочих наук. Места сверхъестественному нигде нет. Мистика обитает лишь в воображении некоторых граждан. Просто одни в нее верят, а другие делают на этом деньги.
Пока я так размышлял, Машка съела полкоробки. Опомнившись, я выхватил у нее остатки.
-Ты что-то увлеклась. Живот заболит.
-Не-а, они вкусные.
-Так, что надо сказать?
-Спасибо.
-Пожалуйста, - сказала Оля и вышла.
Машка заставила меня чистить апельсин. Вот они, женщины, веревки из нас вьют. Неудобно, пришли и все съели...
-Тебе достаточно и конфет.
-У-у...
-Ладно-ладно, ешь. Только не ной!
Чем бы дитя не тешилось, лишь бы не плакало. Эту пословицу я выучил хорошо, пока росла Машка. Вернулась Оля и сказала, что посетители ушли, и бабушка нас ждет. Мы спустились вниз и зашли в комнату Олиной бабушки. В ней было очень тепло, и даже душно. Горел настоящий камин. На стенах висели иконы и какие-то старинные картины. Я вежливо сказал:
-Здравствуйте.
Бабушка кивнула и продолжала перебирать какую-то кипу бумаг. Потом живо встала и, подойдя к камину, бросила часть бумаг в огонь. Она была очень старая, с морщинистым лицом и большим носом.
-Садитесь, мои дорогие, - сказала она и добродушно улыбнулась.
Оля сказала:
-Это Ваня Лебедев, мой одноклассник. Ну, я тебе говорила про него, а это Маша, его сестра. А это моя бабушка, Дарья Ивановна.
Мы сели в огромное кресло напротив дивана, на котором сидела Дарья Ивановна.
-Ну, что случилось у вас?
Я почему-то и слова не мог вымолвить. Жутко разволновался. И вдруг Машка стала говорить:
-Папа с мамой поругался и ушел жить к тете Альбине, а мы ушли к бабушке и дедушке. А теперь он еще разводиться с нами хочет. А мама все время плачет. Вот.
Дарья Ивановна покачала головой и грустно улыбнулась. Потом она достала листок бумаги, ручку и сказала:
-Ну-ка, напиши мне все, что произошло. По порядку.
Я взял ручку, бумагу. Рядом стоял журнальный столик, придвинув его поближе, я стал писать. Они в это время о чем-то болтали. Иногда до меня долетали фразы типа: "А ты, Машенька, любишь папу?" или "А кто такая тетя Альбина?". Машка с видом дающей интервью звезды уже сидела на диване рядом с Дарьей Ивановной и приканчивала свою коробку конфет. Наконец, я завершил писанину и отдал листок Олиной бабушке. Она отложила его и серьезно спросила:
-А ты, вообще, чего сам хочешь?
Я долго соображал, что нужно сказать. Машка опять влезла:
-Чтобы папка вернулся к нам, а летом, чтобы мы на море поехали. И чтобы мама не плакала больше.
Я что-то промычал. А потом, набрав воздух в легкие, сказал:
-Ну да, кто же этого не хотел бы! Но ведь если человек не хочет, его не заставишь...
А Дарья Ивановна как-то странно фыркнула и стала что-то шептать. Вдруг у меня перед глазами все поплыло и стало темнеть. Дарья Ивановна вдруг превратилась в огромную серую сову и стала ухать и хлопать крыльями. Что было потом, я узнал от Машки. Оказывается, я упал и минут пять лежал на полу, пока меня приводили в чувство. Стыдно так, как барышня тургеневская свалился в обморок. Когда я очнулся, меня все стали жалеть и отпаивать каким-то чаем, удивительно вкусным и сладким...
Раньше со мною такого никогда не было.
-Ты сегодня-то обедал? - спросила Оля.
-Да, в школе ел, в столовке.
-Когда? В два часа?
-Не помню.
-Голодный обморок. Пойду тебе что-нибудь принесу.
-Не надо. Все нормально. Очень вкусный чай.
А Олина бабушка сказала, что это вовсе не обморок. И спросила, не ощущал ли я в последнее время приступы сильной слабости. Я подумал... Ведь, действительно, бывали дни, когда я был похож на черепаху и не мог даже встать с постели часов до 11 утра. Благо, мы учимся во вторую смену. Даже кофе начал пить, хотя не пойму, за что его так взрослые любят. Он ведь горчит.
-Это порча...
Ну вот, опять начинается... Стоило мне свалиться в обморок, так сразу и порча. Сколько раз и маме это говорили и лечили ее эти целители. Мне захотелось домой. Но было неудобно. Тут Дарья Ивановна и говорит:
-Как ты думаешь, Машенька, а папка твой изменился за последнее время?
-Да. Он теперь заколдованный.
Вот это она выдала!
-Машка, ты сказок начиталась, вот у тебя все и заколдованные. В реальной жизни никакого колдовства нет, - сказал я.
Олина бабушка покачала головой и сказала:
-А откуда, ты думаешь, сказки взялись? Из этой же реальной жизни. Ничего, Машенька, мы его расколдуем. Обязательно расколдуем.
Не успел я и глазом моргнуть, как Машуся сидела у Дарьи Ивановны на коленях и показывала содержимое своей сумочки: каких-то пупсиков, заколочки, перстеньки и прочую ерунду. Удивительно, но так, с первого дня знакомства она ни с кем не сближалась. А тут, прямо, давние друзья!
Оля принесла сладкие булочки и два куска торта. Я вдруг ощутил небывалый голод. Уговаривать нас с Машкой не пришлось. Через пять минут тарелка была пуста. А я вытирал Машкины щеки салфеткой.
Зазвонил мой сотик. Это была мама. Я успокоил ее, что мы с Машкой в гостях у Оли. Она предложила прислать такси, но я отказался:
-Мамочка, не волнуйся, мы скоро будем. Целую.
-Молодец, - сказала Дарья Ивановна, - Видно, ты очень любишь свою маму. Поэтому все будет хорошо.
-И я люблю, - закричала Машка и почему-то разревелась.
-Не плачь, ласточка, все будет хорошо. Я вам обещаю. Раз за дело берусь я, все будет хорошо.
Я не верил своим ушам. Вроде она - нормальный человек, а обещает такие вещи. Невольно я огляделся и, увидев много икон на стенах, успокоился. Раз иконы - значит, человек верующий, порядочный. Дарья Ивановна перекрестилась и ласково сказала:
-Я ведь многим помогла. Разве ж я плохое дело делаю? Отца в семью возвращаю. Лечу всех от таких болезней, от которых простые врачи никогда не вылечат. Вы-то хоть с Машей крещеные?
Машка завертелась и ответила вперед меня:
-Нет, мы крестик не носим. У нас мама крещеная, она два года назад с подружкой в Ярославле покрестилась. Они гуляли по городу, зашли в церковь, а там младенца собрались крестить, и они попросились. А нам папка сказал, что, как вырастем, так сами решим, креститься или нет.
-А ты хочешь креститься, Машенька?
-Конечно. Мне мама обещала золотой крестик купить.
Я улыбнулся. Дарья Ивановна погладила Машу по голове.
-Надо вам креститься. А то мало ли что... И еще милостыню подавайте.