Он, Ясон

Мариус пришел ближе к полуночи, когда Аннет почти заснула, погрузившись в некое подобие транса. Однако звук открываемой двери разбудил ее, и девушка, задыхаясь от волнения, рывком села, прижала одеяло к груди... тотчас, опомнившись, отпустила, позволив ему упасть на колени.

-Добрый... добрый вечер... - хрипло сказала она, грудь ее вздымалась от тяжелого дыхания.

Мариус оперся о косяк двери, с одобрением глядя на молодую жену. Право, сегодня она была дивно хороша... может, из их брака и выйдет что-нибудь путное?

-Много... всего слишком много... - с усмешкой обронил он, довольно щурясь, как сытый кот.

-Много? Чего же? - непонимающе заморгала девушка.

Мариус с улыбкой двинулся к ней, шел мягкой поступью, неторопливо, как изготовившийся к последнему прыжку хищник.

-Сейчас расскажу... - пообещал он, сверкая глазами. - Или, вернее, покажу...

Она вжалась в подушку, нервно сглотнула. В висках пульсировала кровь.

-Хорошо... хорошо...

Он сел на край кровати, протянул руку - и коснулся ворота ее ночнушки.

-Вот этого... много, - вкрадчиво пояснил парень. - Одежды много, дорогая...

-А... - задыхаясь, пробормотала она. - Да... да, много...

-Я тебе помогу!

Мариус действительно помог, причем не столько раздевал, сколько разрывал, превращая прелестную ночную рубашку своей жены в не менее очаровательные кружевные лоскутки. Обнажившаяся нежная кожа девушки возбудила его, и он припал губами к сахарно-белой ключице... потом стал торопливо стягивать собственную одежду, раздражаясь вынужденным промедлением. Но вот они оба обнажены, их тела, молодые, горячие, жарко переплелись, и Мариус в сладкой истоме со стоном впился ногтями в белоснежную спину Аннет... Девушка сдавленно охнула, и Мариус, опьяненный вожделением, усилил атаку, уверенный, что молодая графиня наслаждается подобно ему.

А Аннет не наслаждалась, нет. Она терпела и очень старалась расслабиться, старалась стать одной из тех, кто то и дело делил постель с ее мужем. Как, как все те женщины могли получать удовольствие от ЭТОГО?! Они безусловно лгали!

Но Мариус, ослепленный собственным желанием, не замечал ее недовольства - да и Аннет была куда менее зажатой! Она жмурилась и силилась изобразить воодушевление, пытаясь выдать за страсть своё волнение и страх. Прикосновения супруга, его жадные ласки были по-прежнему неприятны ей, девушке хотелось оттолкнуть его руки, мявшие её тело, но она терпела и даже поощряла, неумело поглаживая локоть и спину мужа... И мечтая об одном - чтобы все это поскорее завершилось!

И все-таки на сей раз близость была почти терпима, достаточно терпима, чтобы решиться повторить действо снова - столько, сколько потребуется, чтобы зачать дитя!

Удовлетворив свою страсть, Мариус уснул, прижимая Аннет к себе - в отличие от последнего ночного свидания, когда он отодвинулся на другой край постели, словно боялся испачкаться. Девушке было душно в его объятиях, она предпочла бы вывернуться, но, опять-таки, не сделала этого. А потом задремала...

* * *

Мариус проснулся ближе к рассвету. Аннет сладко посапывала в его объятиях и была при этом столь мила, столь прелестна, что у парня невольно защемило сердце.

"Ночь была не так уж плоха!" - рассеянно подумал он, осторожно отстраняясь от юной супруги, чтобы ненароком не разбудить её. Приподнявшись на локте, он с нежностью посмотрел на девушку, любуясь ею.

Да, ночь была куда лучше предыдущих. Конечно, Аннет все равно оставалась слишком скованной, но в этот раз, кажется, получила удовольствие. Правда, как-то тихо вела себя... Мариус привык к громогласным женским стонам, любил, когда любовницы на пике наслаждения выкрикивали его имя... но что взять с эдакой молчуньи? Она вообще неразговорчива!

Успокоив себя подобным образом, он снова уснул и проспал почти до полудня... пропустив завтрак.

Глава 5. Французская наука (171... год, Англия)

Аннет спустилась к завтраку в одиночестве, решив не будить супруга. В принципе, она была даже рада отдалить минуту встречи, просто не зная, что сказать после минувшей ночи. Как следует показать, что тебе все понравилось?

"Понравилось!" - мысленно передразнила девушка себя саму и передернула плечами, устраиваясь за накрытым к завтраку столом. Увы, до "понравилось" было очень далеко... вот только мужу знать об этом не полагалось.

-Подать вам гренков? - раздался над ее ухом вежливый голос дворецкого. - Или омлет?

При мысли о еде Аннет затошнило.

-Сделайте глазунью, - хмуро попросила она. - Или яйца в мешочек...

-Слушаюсь, миледи... - сказал Эдвард Берлим мрачно. - К сожалению, придется немного подождать...

-Ничего страшного! - торопливо успокоила Аннет, надеясь, что минуты ожидания пробудят в ней аппетит.

-Пока могу предложить вам сырную нарезку, леди Аннет.

-Нет-нет! - испуганно воспротивилась Аннет. - Подайте просто чай...

Дворецкий сделал знак лакею, и тот спешно удалился, торопясь в кухонные помещения и мысленно проклиная капризность господ.

-Так что делать, яйца в мешочек или глазунью? - сварливо осведомилась повариха, полная немолодая женщина с неопрятным пучком седоватых волос.

-Делайте оба варианта, - ехидно посоветовал лакей. - А еще и омлет, на всякий случай!

-И то верно, - фыркнула кухарка и потянулась за корзинкой с яйцами. - Что за морока с этими господами, особенно молодыми...

-Была бы хоть симпатичная, а то наша хозяйка ни то ни се, - усевшись за стол, весело рассуждал парень. - То не так, это не эдак...

-Луис! - холодно окликнул его суровый голос Берлима. Дворецкий, как всегда, появился незаметно. - Выбирай выражения, когда говоришь о господах! Если, конечно, желаешь сохранить место...

Луис вздрогнул и торопливо вскочил, покраснев до корней волос - как все рыжеволосые, краснел он некрасиво, багровыми пятнами.

-Простите, сэр! Я был неправ!

-А почему неправ, собственно? - послышалось капризное контральто Марты, и через секунду появилась и она сама, в форменном темно-коричневом платье, подчеркивающем ее безупречно точеную фигурку с высокой грудью и крутой линией бедер. В светлых завитках волос девушки белела кружевная наколка, на узком хорошеньком личике застыла чуть презрительная гримаска, нисколько не портившая миловидности его черт.

-Вы о чем, Марта? - недовольно осведомился Эдвард. Среднего роста, коренастый, носатый, дворецкий был некрасив, но представителен. И очень, очень себе на уме.