Страница 59 из 154
— Иди средним путем, отец Симон. Средний путь назван золотым или царским путем, ибо ведет к умиротворению ума, очищению сердца и закреплению его в непрестанной молитве, за которой следует святое созерцание, если Бог того сподобит… Поддерживай не этот мир, суетный и привременный, но поддерживай и укрепляй Царство Божие в самом себе. О горнем помышляйте, а не о земном (Кол. 3: 2). Так спасешься сам и тысячи вокруг тебя, по словам преподобного Серафима, да… — Немного передохнув, отец Кирилл продолжил: — Даже если мы понимаем, что Евангелие истинно, но при этом не совершаем благие поступки и не ведем внимательной жизни, не уделяя должного внимания молитве, не храня ее благоговейно и впадая в многоразличные грехи, мы не сможем прийти к спасению, сами себе создавая все новые и новые препятствия. Внимательная жизнь, отче Симоне, означает, что мы не должны рассеиваться в любых обстоятельствах — ни в скорбях унывать, ни утешениями благодати упиваться, а хранить и беречь непрестанную молитву, которую Бог даровал, — это корень духовной жизни, да, корень духовной жизни…
— Почему же я периодически падаю, батюшка? Почему это происходит? — волнуясь, спросил я.
— Из-за неприметного роста гордыни в душе Бог попускает тебе эти падения. Это вот самая беда и есть… Чем больше у людей гордыни, тем жизнь хуже. Смотри сам, как оно идет от поколения к поколению: рост гордыни есть прямая причина деградации человечества… Только духовно свободный человек может помочь несвободному, опутанному грехами и заблуждениями человеку. Нам необходимо стать свободными и мужественными православными людьми в Боге, а быть равнодушными, слабыми и трусливыми нельзя. Ни в коем случае, да, да…
Сострадание и евангельская любовь к ближним заключены в самой основе духовной свободы, «которую даровал нам Христос». Только свободный духом может всем сердцем возлюбить ближнего, потому что он ни от чего не зависит! Так-то, отче Симоне… Именно поэтому святые помогают миру своей благодатью и молитвами. Прямая задача Церкви — сделать нас духовными существами во Христе, а не бренными жителями земли, привязанными к плоти и к суетной и ложной жизни. Этому следуй, отец Симон, и этому учи людей… Помни, что без любви нет спасения, а без отречения от привязанностей нет любви. Умение молиться непрестанно — это начало нашего спасения, а умение мужественно претерпевать брани — его завершение. Бог больше всего любит души, воспитывающие в себе эти качества.
— Спаси вас Христос, батюшка, за наставления и вразумления. Есть у меня еще один вопрос: недавно в Лавре я узнал, что можно, как паломник, съездить на Афон. Как вы благословите: ехать или не стоит? — Мне пришлось собрать весь дух воедино, молясь о решении старца и стараясь удержать волнение.
— А как у тебя на сердце? Что оно говорит? — Отец Кирилл испытующе смотрел на меня улыбающимися глазами.
— Я бы поехал не раздумывая, отче дорогой.
— Ну, на месяцок можно попробовать! Делай визу, а там посмотрим, там посмотрим, да… Ищи дальше духовное знание, отец Симон, не останавливайся. Может, на Афоне найдешь кого-нибудь из прежних отцов, которые вразумлены Духом Божиим. — Духовник прикрыл глаза, словно засыпая.
— Отче, родной, я от вас ни к кому не уйду и всегда буду вам верен! Вы мой единственный батюшка на свете! — от всего сердца высказал я свою любовь к старцу.
— Хорошо, хорошо… Бог тебя благословит! Поезжай в паломничество, разузнай, как там отцы подвизаются…
— Языка не знаю греческого, отче! От этого и нахожусь в смущении.
Я действительно не представлял себе, как добираться до Афона, если английский у греков не в ходу.
— Бог все управит, отец Симон, не переживай! — напутствовал меня Старец. — Возьми еще обязательно благословение у наместника.
В отделе внешних церковных связей Московского Патриархата визами ведал знакомый мне по патриаршим службам в Лавре архидиакон.
— На Афон собрался? Сделаем визу. На месяц хватит тебе?
Это было больше, чем я ожидал, рассчитывая на две недели.
— А как мне в Греции добраться до Афона и Русского монастыря?
— Не знаю, не знаю, это не ко мне, отец. Поезжай на Афонское подворье, там тебе все расскажут… — мгновенно схватив суть дела, ответил архидиакон и поспешил по коридорам отдела с папками под мышкой.
На Афонском подворье Русского Пантелеимоновского монастыря мне приглянулся бравого вида монах лет тридцати в греческой рясе и камилавке. Он толково объяснил мне, как действовать в Греции, и на листе бумаги написал адрес подворья русского монастыря в Салониках.
— В аэропорту просто покажи этот адрес таксисту, и он доставит тебя, куда нужно! Это не очень далеко…
Я замялся насчет денег. Монах понял мой безмолвный вопрос:
— Не бойся! В Греции таксисты честные… Если какие-нибудь деньги у тебя есть, сразу поменяй на драхмы. Передавай отцам поклон от иеромонаха Пантелеймона…
Хороший, обаятельный человек почему-то надолго запомнился мне.
В Лавре наместник поначалу строго отнесся к моей просьбе:
— Отец Кирилл, говоришь, благословил? А что ты в Греции будешь делать? Там же ничего нет! Знаешь, что такое «грек»? Это — грех!
Такого толкования я прежде никогда не слышал, поэтому осмелился возразить:
— Отец Феофан, в книге «Жизнеописания Афонских подвижников благочестия XIX века» и в Афонском Патерике описано множество великих святых и достойных подвижников. Мне хотелось бы им поклониться. И еще я очень люблю Иверскую икону Божией Матери, в честь которой у нас скит назван в Абхазии. А эта икона находится на Афоне.
Настоятель заложил руки за спину и несколько раз быстрым шагом прошелся по кабинету.
— Ладно, убедил. Ступай к казначею. Он тебе выдаст нужные средства на билеты и дорогу. — Затем резко повернулся ко мне: — Слушай, у нас подворье создается в Геленджике. Давай принимай его!
— Отец наместник, где Геленджик и где Псху? Это очень далеко от нас…
— Как далеко? Ерунда… Твой скит на Кавказе, так? И Геленджик на Кавказе. Вот и следи за обоими скитами!
— Простите, отец наместник, боюсь, что не потяну… — Спасительная идея пришла мне в голову. — Разрешите с отцом Кириллом посоветоваться?
— Хорошо, советуйся…
Архимандрит широким размахом подписал мое прошение о денежной помощи, и я вышел от него, не чувствуя под собой ног. Дрожащими руками я набрал номер батюшкиного телефона в палате больницы.
— Батюшка, это вы? Простите, что беспокою… Наместник только что предложил мне принять строящееся подворье в Геленджике!
— А ты что ответил?
— Сказал, что с вами посоветуюсь… — В трубке послышался треск: похоже, отец Кирилл засмеялся.
— Ты пока давай на Афон, а там видно будет… Геленджик не твое место.
— Спасибо, спасибо, отче! Успокоили! Помолитесь обо мне…
Визу мне сделали быстро. Я попрощался с отцами в Лавре, взяв от них письма к знакомым монахам, и, не помня как, будто в мгновение ока, очутился в Салониках. Только что прошел небольшой дождь, который не прибил даже пыли. На замутненном желтоватом горизонте тянулись невысокие, выгоревшие от жары хребты, с зелеными пятнами виноградников и небольших рощиц. На окрестных холмах дома с красными черепичными крышами, словно привстав на цыпочки, загляделись в морскую даль. «На Таджикистан немного похоже, — подумалось мне. — Только дух лучше, православная страна как-никак!»
Рожденные от Бога, мы призваны Им жить Его жизнью, настолько свободной, что эта Божественная Свобода не вмещается в нас, ибо слишком тесны узы нашего тела, в котором мы ждем свою смерть. Но когда мы добровольно отказываемся от всего, неожиданным образом в нас вливается духовная сила, в которой и через которую мы обретаем духовную свободу в Духе, ибо Бог есть Дух. Даже когда я блуждаю во сне, знаю, что это сон, рождающийся в моем уме, который пребывает в Духе Твоем, а Ты окружаешь меня со всех сторон, сторожа мои сновидения. А когда пробуждаюсь я, то Твои объятия, Боже, встречают меня, куда бы я ни обернулся. Ты — жизнь моя, Господи, хочу навеки стать единым с Тобою!