Страница 45 из 154
— Миша, а почему порции стали такие маленькие?
— Думал, что продуктов хватит на неделю, но, видно, ошибся… Все уже съели! — сокрушенно ответил тот, перетряхивая свои пакеты.
— Так что же? Голодными будем пещеру искать? — подал голос отец Игнатий, до сей поры усиленно молившийся по четкам.
— Не совсем голодными, но около того… У меня есть небольшой мешочек черных сухариков! — Я достал его из рюкзака. У всех вытянулись лица.
— Да он же совсем небольшой… — приуныл высокорослый Валера.
— Батюшка, дайте мне сухари, будем делить, чтобы всем досталось поровну! — сказал математик, взяв у меня сухари и внимательно их пересчитывая. — Кусочков по пять на всех будет.
Мне пришлось взять слово:
— Отцы и братья, у нас завтра последний день, чтобы разыскать подходящую пещеру для церкви Иоанна Предтечи! Помолитесь, прошу вас…
— Отче, как раз завтра день Усекновения его честной главы! — сообщил отец Филадельф, посмотрев в маленький церковный календарик.
Продираясь сквозь колючие кусты вдоль гигантских карстовых обрывов и стараясь не смотреть в бездну под ногами, мы неожиданно вылезли к кристально чистому ручейку, лепетавшему в узкой расщелине. По-видимому, он тек с альпийских лугов и исчезал чуть ниже в скальных щелях. Попросив усталых спутников отдохнуть у ручейка, я в последней надежде устремился в карстовые лабиринты. Метрах в пятнадцати от ручья мое внимание привлек удивительно красивый полог из плюща, свисающий со скалы. Откинув его, я перестал дышать от удивления: за зеленым пологом, словно маленькая сухая келья, находился грот, вполне подходящий под маленький храм. Внутри стоял зеленоватый полумрак, солнечные лучи рисовали на стенах красивый узор из листьев плюща.
— Слава Тебе, Боже! — прошептал я пересохшими губами. — Наконец-то…
Всем братством мы прочитали Акафист святому Крестителю и Предтече Иоанну и стали поздравлять друг друга с неожиданной удачей. Братья поглядывали на меня, ожидая, когда мы начнем спуск на тропу.
— Михаил, ты самый опытный, помнишь как мы спускались?
Тот оглядел склон и почесал в затылке:
— Вроде помню…
— Тогда помоги отцам спуститься, а я немного помолюсь и догоню вас. Жалко уходить…
В пещере стояла полная тишина. В нее не залетали даже голоса моих друзей, спускающихся по скалам. Я встал на колени: невыразимое счастье обняло мою душу, вместе с благодарностью к святому Предтече, которого всегда любило мое сердце. Покой, великий жизнеутверждающий покой овладел всем моим существом. Исчез зеленый плющ перед глазами, исчезла пещера, и даже сам я потерял представление, где нахожусь. Тот зеленый полусвет, в котором я молился, превратился в мягкое голубоватое сияние, мерцающее во всех направлениях, открывал ли я глаза, или закрывал их. «Останусь здесь навеки, Господи! Разве можно уйти от Тебя?» — мелькнуло в душе, охваченной молитвой. Я не ощущал ни рук, ни ног, ни даже самого тела и не представлял себе, как я пойду к братьям, если оно исчезло.
Слабые крики — «С-и-и-и-м-о-н! С-и-и-и-м-о-н!» — медленно извлекли меня из забытья, и я вновь обнаружил себя стоящим в пещере на коленях перед зеленым занавесом плюща. «О Боже! — вспомнилось мне. — Ведь еще нужно спуститься со скал!» А сил идти, и даже желания двигаться, не было совершенно. Последним усилием я заставил себя подняться и тоскующим взглядом обвел в последний раз пещеру святого Предтечи. «Я вернусь сюда, непременно вернусь, если Ты, Господи, позволишь! Святой Предтеча, помоги мне!»
В затекших ногах, особенно в правой, ощущалось сильное покалывание. Пришлось даже несколько раз постучать ботинком по скале, чтобы восстановить кровообращение.
Флягу с книгами я оставил в углу, завалив ее камнями. Путаясь в направлении, я наконец выбрался на тропу вниз, но обнаружил там только Михаила и иеромонаха Филадельфа.
— А где же остальные? — недоуменно спросил я у москвича.
— Не знаю, спускались за нами… Куда они подевались? — Он принялся кричать, зовя товарищей. В скалах заметалось пугливое эхо.
Ответные слабые крики послышались неожиданно далеко впереди от того места, где мы спустились. Волнуясь за своих товарищей, мы устремились на их поиски. Исцарапанная и усталая тройка пробиралась сквозь непролазные заросли самшита. Сверху сыпались камни. Цепляясь за деревья, по круче спускался отец Игнатий, за ним монах Иосиф, последним, неуверенно балансируя руками, лез Валерий.
— Куда вы подевались, отцы? — недоуменно встретил их Михаил.
— Это вы куда подевались? — сердито ответил монах. — Как в воду канули… Ну, мы и полезли сами. Куда ни глянем, всюду пропасть… Так и ломились вдоль обрыва по зарослям…
— Простите, где-то я вас упустил… — Москвич сильно сокрушался. — Думал, вы за мной идете. Простите, не заметил… Давайте здесь заодно перекусим, как раз всем по сухарику осталось!
На этих сухариках мы добрели до Псху, где наши последние силы подкрепил обильным ужином Василий Николаевич, усадив всех за длинный стол во дворе. Любознательный математик расспрашивал хозяина о Святой горе, возле хутора Санчар.
— Как же, гора истинно святая! — Пчеловоду приятно было поделиться своими сведениями. — Говорят, в прошлом веке там было явление Матери Божией! С тех пор хуторские частенько там слышат то монашеское пение, то колокольный звон, а некоторые даже видели в пещере, как монахи службу служили. Позвали потом людей, искали-искали пещеру, да не нашли, не тут-то было… Кстати, батюшка, то старинное Добротолюбие, что вам моя родня подарила, там и нашли — на Святой горе, в сундучке лежало. Были и еще какие-то книги, но я запамятовал…
— А что, там тоже монахи жили? — спросил я у пчеловода.
— Да, как раз под горой у них монастырек стоял, но от него ничего не осталось…
Взволнованные услышанным, все стали бурно обсуждать наш предстоящий поход на Святую гору. Решено было пойти на Санчар утром.
Несмотря на усталость, мы забрались на лесистую вершину по узенькой тропинке. На небольшой поляне у обрыва стояли три деревянных креста с букетиками засохших цветов: кто-то ходил сюда молиться. Место было красивое: на север, рукой подать, возвышался Санчарский перевал, на юг открывалась долина Псху, вплоть до Серебряного хребта. После Акафиста Иверской иконе Матери Божией всеми овладело желание обрести немедленно чудесное явление монахов, служащих литургию в невидимой церкви. Но сколько мы ни облазили гротов и потаенных мест, никакого храма не нашли, и даже не услышали монашеского пения, хотя Михаил прикладывал ухо к скале и уверял, что слышит колокольный перезвон.
Утром в дом Василия Николаевича послушница Надежда привела своего сына.
— Отец Симон, мальчик совсем заждался вас! Говорит, что вы обещали с ним пойти еще раз на Грибзу.
— Хорошо, пусть идет. Вместе будет веселее! — пошутил я, потрепав Ванечку по плечу. В шестом часу вечера мы уже снимали рюкзаки с потных плеч, принюхиваясь к запахам из кухни. Ваня сразу же побежал к ручью пускать кораблик. На следующий день наши гости начали готовиться к отъезду.
— Батюшка, благословите вас дождаться на Псху, если вы поедете в Сергиев Посад. Нужно в Москву взять сыра и орехов для знакомых, — попросил меня Михаил. С ним отправился Валера, а также монах Иосиф, спросив разрешения осмотреть Псху и окрестные хутора. Они ушли, а ко мне подошел Евстафий:
— Отче, есть одно серьезное дело! Помогите мне с отцом Филадельфом коня подковать. Вы с иеромонахом держите его ногу, а я буду набивать подковы, а то без них конь копыта на камнях посбивал.
Инок привязал коня к столбу и подал нам знак приступить к работе. Передние ноги жеребца он подковал быстро, точными ударами вбив гвозди в копыта. А с задними ногами нам пришлось помучиться: как только мы брались за ногу, а Евстафий прицеливался молотком, держа в руке гвоздь, конь легонько дергал ногой. Мы с Филадельфом летели на землю, а инок ударял себе молотком по пальцам.
— Ах, чтоб его! Не знаю, что-то во всем этом я упускаю, а что — не пойму, — пыхтел капитан.