Страница 28 из 94
— Идите, — шепнул я. — Идите. Мы не справимся. — Говоря это, я смотрел в глаза Топлюще. Бездонные чёрные, они поглощали меня. Я почувствовал возбуждение, рассудок мутнел. Мне захотелось схватить это гибкое стальное тело… и всё остальное. Смерть во время секса — не самый плохой способ, так ведь?
— Идите.
— Нет. Тебя зачаровали. Мы тебя не бросим.
— Идите. Так будет лучше.
— Вы видите? Он тоже хочет остаться. Уходите.
Но вместо ответа друиды одновременно жахнули заклинаниями. Ледяные глыбы и хлысты воды обрушились на сидящих на камне мобов. Ко мне подлетел Константин, он протаранил утопленницу щитом, но та и глазом не повела, только усилилась хватка на моём плече. Давление на мою руку так усилилось, что, казалось, затрещали кости, но я по-прежнему твёрдо стоял на ногах, хотя должен был корчиться на земле от боли. Но уже через миг руки на моём плече уже не было. Утопленница, так же глядя только мне в глаза, хлестнула правой рукой по щиту воина, того будто машина сбила — он повалился на траву и прокатился по ней.
Но мне этого хватило. Наверное, визуальный контакт не был так силён, как тактильный. Я набросил Плащ, кастанул на тварь ослепление и рванул в сторону. Утопленница завизжала.
— Где ты, игрушка?! Я ничего не вижу!!! Плохая игрушка! Я буду долго с тобой играть… Вот ты!
Она бросилась на меня, но промахнулась — видимо, подействовал Плащ. А вот ослепление в пустую — вряд ли утопленницу можно отнести к живым существам. Я рванул по окружности поляны, доставая арбалеты.
Ребята успешно боролись с двумя другими чудовищами. Ну, может, не совсем успешно, но пока не проигрывали — и стрыга, и леший только успели слезть с камня, по ним хлестали ледяные осколки и вода, а ветер тормозил движение. Но либо они лягут под этим натиском, либо у ребят кончится мана, и их уже ничто не спасёт. Разве что Костя задержит, но он до сих пор не мог подняться.
Утопленница бросилась на меня во второй раз. Я ушёл от её прыжка и разрядил ей в лицо арбалеты. Одна стрела угодила в глазницу, вторая рядом с носом, но это даже не затормозило тварь, разве что вызывало раздражённый вопль. Бросив арбалеты, я схватил тесак, нанёс на него яд. После третьего прыжка, я воткнул его мобу куда-то в область груди.
«Яд не действует на существ, лишённых кровообращения».
Твою-то мать! Хотя, логично было предположить.
Я резко отступил, но теперь утопленница меня достала. Удар её крохотной ладошки зацепил мой бок, меня опрокинуло на землю. Ещё один прыжок, но я успел откатиться и подняться на ноги. По крайней мере, под действием Плаща Теней я мог сравняться с ней в скорости.
Рядом послышался визг, переходящий в утробное рычание. Окровавленная стрыга в разодранной одежде повалилась на землю, из её левой груди торчала призрачная едва заметная стрела, один из спеллов Юли. Ледяной ливень тем временем кончился, Алексей судорожно пил зелье маны. Константин поднялся на ноги, но его шатало. Впрочем, он кое-как принял на щит удар дубины лешего. Он выглядел ещё хуже стрыги, но ещё передвигался. Впрочем, то ли силы у него было меньше, чем у утопленницы, то ли он порядком ослабел — воина только пошатнуло, а моб не торопился атаковать во второй раз, его правая рука безвольно болталась, дубина уткнулась в землю.
А мне не надо было отвлекаться! Я с трудом увернулся от броска утопленницы, но она схватила меня левой рукой за плащ и рванула к себе. Правая рука поднялась для удара, я непроизвольно закрылся тесаком…
Удар пришёлся мне в локоть, но он не был сильным. На траву повалились отрезанные пальцы утопленницы — она ударила прямо в лезвие. Топлюша издала вибрирующий визг, отпуская мой плащ. Я ударил её в шею. Зря. Получил мощный толчок в грудь и повалился на траву, но теперь непись не хотела меня убивать. Она бросилась к камню и нырнула в лужу рядом с ним. Готов поклясться, что лужи раньше не было.
Тем временем Костя с Юлей совместными усилиями — ударами щита и потоками ветра — повалили лешего на землю, и воин наносил по его голове и плечам лихорадочные удары мечом. У моба уже не было половины головы, но он всё ещё дёргался. Впрочем, это продолжалось недолго.
Когда леший затих, я осторожно подошёл к луже. Или, вернее, колодцу — дна видно не было, а мне уж очень не хотелось проверять.
«Совет: когда дерётесь с нежитью обычным оружием, старайтесь отделить голову от туловища. Лучше на нежить действует зачарованное оружие, святая магия и магия огня».
— Спасибо! — раздражённо буркнул я. Выносливость таяла просто на глазах, а правое плечо терзала тупая боль. Я тяжело сел на траву.
— Ну что, Лёх, не развлёкся с девахой? — бодро спросил у меня тёзка.
— И думать об этом тошно.
Вообще думать было тошно…
«Вы подверглись воздействию магии разума. За неимением заклинаний „Рассеивание“ и „Очищение“ вам лучше отдохнуть».
— Лучше отдохнуть мне говорят, — сказал я и повалился на мягкую траву. — Нету же «Рассеивания»?
Кажется, я мгновенно уснул.
До пепелища приюта мы добрались к полудню, нас снова сопровождали три медведя — единственные мобы, встреченные нами по дороге. Полдороги надо мной беззлобно подтрунивали, но мне, в общем, было плевать. Проспал я, кстати, почти полчаса.
На пепелище никого не было. Не считая, видимо, Смоги — петух размером с доброго страуса валялся у печи, из его брюха торчала стрела. Мы какое-то время побродили по остаткам приюта, расшвыривая сгоревшие балки и черепки, пока я не заметил в пепле следы сапог, ведущих на запад, в лес. Судя по всему, мобов было много, не меньше полудюжины. Я снова пошёл вперёд. Искать, куда ушли мобы, долго не пришлось — у края поляны, на которой располагалось пепелище, я нашёл тропу.
Я двигался по тропе осторожно, опережая товарищей на двадцать шагов. Константин теперь замыкал процессию, прикрывая тыл, а его место заняли медведи. Мы опасались засады. Тропа постоянно делала неожиданные повороты, из-за чего я нервничал — не хотелось уткнуться в закованного в доспехи моба. Вскоре я услышал журчание ручья и мужские голоса. Я дождался, пока остальные вырулят из-за очередного поворота, сделал им знак вести себя тише и, улёгшись на брюхо, пополз.
За следующим поворотом земля резко ушла вниз. Я был на краю оврага, на дне которого бил родник. Рядом с ним стояло пять латников, один из них держал невысокого черноволосого мальчишку. А чуть поодаль стояла абсолютно лысая старуха, лицо которой покрывала татуировка — змеи и черепа. Она тяжело опиралась на посох, а на живописных лохмотьях то тут, то там виднелось множество оберегов.
— Где камень? — резко спросил латник, держащий Тори.
Ага, мы вовремя. Впрочем, кто бы сомневался.
— Здесь, — тихо ответил мальчик, указывая на камень у родника. — Под камнем.
Один из латников склонился над камнем. Он некоторое время шарил там, пока не извлёк на свет свёрток — кусок ржавой кольчуги.
— Дай сюда! — гаркнула старуха, протягивая руку.
— Сначала деньги, — сухо откликнулся один из латников. — Десять золотых нам и ещё двадцать лорду Нервилу.
— Деньги будут только тогда, когда я буду уверена, что эта та вещь, которую я ищу.
— Знаю я вас, — покачал головой латник. — Возьмёшь свёрток и смоешься. Деньги вперёд.
— Уговор был…
— Уговор был о продаже камня. Камень у меня, а денег я не вижу. И даже если камня здесь нет — не хотела бы ты заплатить за оказанные нами услуги?
Ведьма ощерила неожиданно ровные и белые зубы с ярко выраженными клыками. Наверное, это была улыбка.
— Услуга ещё не оказана, — сказала она и подняла на меня глаза. Да, именно на меня.
И смысл от этой маскировки, если меня каждый моб видит?
Я набросил Плащ и откатился в сторону — у двоих мобов были арбалеты, и они не преминули ими воспользоваться. Обе стрелы просвистели мимо и вонзились в медведя, торчащего за мной. Значит, это он нас выдал?
Я скатился по оврагу вниз. Меня заметили, но я на миг замер, а после шмыгнул под корни дерева, торчащие на склоне. Раздались проклятья. Два оставшихся медведя вяло принялись спускаться с обрыва. Очень вяло. Арбалетчики расстреляли их как в тире.