Страница 16 из 38
-- Да пойми ты, медвежья твоя башка, у него не голова, а дом советов, ему учится надо, а не навоз в хлеву месить, и по тайге с ружьем шляться...
Я, кстати, тоже так считал. Поэтому дождавшись удобного момента, собрал манатки (ха! можно подумать их было много) и свалил. Понятное дело, без паспорта и думать было нечего соваться на железку, и кто продал бы мне - четырнадцатилетнему, билет? Пришлось добираться на попутках. Больше месяца. Ничего плохого со мной за время пути не произошло, может быть потому что при росте один метр и семьдесят два сантиметра, я весил почти семьдесят килограмм, спасибо бате, он размерами походил скорее на средних размеров бегемота, нежели на человека, да и матушка была ему под стать, я так и не дорос до ее метра девяносто. И рожей, покрытой жесткой бледной щетиной, она у меня полезла, как только мне исполнилось тринадцать. А может по тому, что Бог любит таких дураков, в хорошем смысле этого слова, как я. Который совершенно без знания дороги (ну примерное направление я представлял - знал через какие ключевые города надо добираться), с одним лишь адресом (я надеялся что тетушка не съехала, последняя весточка от нее была три года назад) через всю страну, а ля Михайло Ломаносов, едет за знаниями.
Зато, за время пути, я набрался бесценного опыта, по части психологии общения с людьми. Кто только меня не подвозил. Дальнобои и отцы семейств, один раз вояки из местного гарнизона и странная дамочка на огромном внедорожнике. Я научился различать фальшь в милых улыбках, и доброту за небритыми харями. Выслушал море житейских историй: печальных и веселых, добрых и откровенно злых. Местами поучительных, местами отвратительных в своей откровенности. Так или иначе, но я добрался до места.
Уяснив что я, это я: то есть ее любимый племянник, тот который - смышленый баламут, только повзрослевший, обтрепанный за время путешествия, и слегка грязный, тетушка ахнула, охнула, побледнела и бросилась строчить письмо родителям. Ответ, ровно в одну строчку, пришел через две недели - сына у меня нет, он умер и похоронен.
Тетушка прочитав его, вздохнула:
-- Может оно и к лучшему, а Фил?
Не знаю к лучшему или к худшему, но в тот вечер я впервые, за последние лет десять, плакал. Лежал, вцепившись зубами в подушку, и не мог удержать слез.
В еще больший ужас, чем от нашей первой встречи, тетушка пришла от моих знаний. Через месяц идти в восьмой класс, а у меня знаний, дай Бог, на пятый наберется.
Тетушка помянула недобрым словом батю, и наняла репетиторов. Весь мой дальнейший год прошел в упорной погоне за утерянными знаниями. Первые два месяца я только и делал что зубрил. Не могу сказать что мне это не нравилось, скорее наоборот, но эта скачка порядком истощил мои нервы. Я начал плохо спать и потерял аппетит. Заимел привычку внезапно замирать и молча смотреть в одну точку.
Тетушка опять вздохнула, я подозреваю, что именно с моим появлением связаны ее частые горестные вздохи, взяла меня за руку и повела в ближайшей ФОК.
-- Выбирай, -- Она ткнула пальцем в расписание занятий, -- любую секцию.
Я помялся, читая незнакомые названия.
-- Посмотреть можно?
-- Можно, -- опять вздохнула тетушка.
Потные мужики тягающие железяки, мне не понравились, как и обряженные в белые пижамы люди, делающие странные движения руками, мне они показались злыми. В секцию борьбы я не подошел по возрасту, в бассейне слишком воняло хлоркой, меня сразу замутило. Молотящие здоровенные кожаные мешки и друг друга парни мне также не приглянулись.
-- Ну ты и привереда. -- Опять долгий вздох.
Я пожал плечами и остановился. Два крепких мужика о чем-то весело спорили, а за их спинами я увидел парней подкидывающих вверх металлические шары с ручками. Вот это мне было знакомо, я видел как батя баловался с гирями, жонглировал - подкидывая вверх и ловко ловя у самой земли, словно они были сделаны не из железа, а из дерева.
Мой интерес заметил один из спорящих мужиков, невысокий и широкоплечий, весь словно перевитый веревками.
-- Записаться хочешь?
Я кивнул.
Мужик оглядел меня:
-- Сколько лет?
-- Пятнадцать будет, -- откашлявшись сказал я.
Мужик присвистнул и заорал на весь зал:
-- Семеныч, ты глянь, какие нынче тинейджеры пошли.
Семеныч, высокий и плотный, с порывистыми движениями и взглядом опытного охотника оглядев меня, спросил:
-- Это на каких харчах, тебя мамка откормила?
Я пожал плечами, ел я всегда досыта.
-- Ну, давай, -- первый мужик кивнул головой, приглашая меня в зал, -- покажи, на что способен.
От волнения, плохо соображая, я схватив первую попавшуюся гирю и начал жать ее над головой. Подняв шесть раз я выдохся, и с грохотом уронил чугунный шар на покрытый резиновыми ковриками пол.
За спиной стояла мертвая тишина, я понял - меня погонят взашей. Поднять эту фигню всего шесть раз - стыд и позор.
-- Ну, ты парняга даешь, -- в голосе тренера слышалось неподдельное удивление, -- двухпудовку на шесть раз!
Я обернулся:
-- Мало?
-- Мало? Я бы не сказал.
Он обернулся к тетушке:
-- Парень, на редкость силен, пускай приходит. Занятия...
Дальше я не слушал, ко мне обратился Семеныч:
-- Ты откуда такой взялся?
Я не видел причин скрывать где жил:
-- Из Сибири.
-- С папкой в тайге небось охотился?
Я пожал плечами, в тайгу с ружьем я ходил лет с семи, и кивнул.
-- Плаваешь?
-- Да.
-- На лошади можешь?
И на лошади я тоже мог.
Семеныч пристально оглядел меня, явно что-то прикидывая.
-- Пятиборьем6 заняться хочешь?
-- Что это?
-- А это брат, такая занятная штука...
Теперь помимо грызни гранита науки, я два раза в неделю посещал ФОК, и три ездил к Семенычу на стадион.
Ника ткнулась губами мне в шею.
Увлеченный воспоминаниями я дернулся от неожиданности, и голову, в точке между бровей, укололо тонкой иглой боли. Да чтоб тебя, головными болями я в принципе не страдал, так что эта незначительная боль была неприятной.
-- Да? -- Я с силой зажмурился и помотал головой, как пес стряхивающий воду, стало немного легче, боль словно испугалась и отступила.
-- На выходить.
Я огляделся, и впрямь, мы подъезжали к вокзалу.
Я потерся носом о ее макушку:
-- Выходить так выходить.
3
-- Начальник, -- я постучал по стеклу отгораживающему тамбур от дежурной части.
Плотный, усатый капитан ткнул пальцем в телефонный аппарат.
Я поднял захватанную множеством пальцев трубку:
-- Мне к следователю, э-э-э... -- я силился вспомнить как зовут следачку.
-- Свиридова Оксана как-то там. -- Подсказала Ника, она все таки напросилась со мной, с ней было совершенно бесполезно спорить.
-- Свиридовой. -- Повторил я в трубку.
-- Ждите, -- бросил капитан и повесил трубку.
-- Фил, ты уверен, что не надо звонить Аристарху Ивановичу или хотя бы шефу? -- Зашептала мне Ника.
Идея звонить адвокату не пришлась мне по вкусу, а уж ставить в известность Аркадия Петровича я вообще не видел резона.
-- Зачем? Его это не касается.
-- Но все таки...
Ее оборвала резкая трель звонка.
-- Сержант Егорова. -- Женщина, сидевшая в стеклянной будке рядом с решеткой отгораживающий тамбур от коридора, подняла трубку стационарного телефона. -- Да, да, поняла. -- Она махнула рукой подзывая меня к себе.
-- Не надо, -- я сжал Никины пальцы, -- подожди меня здесь.
-- Паспорт есть? -- Сержант Егорова раскрыла толстый журнал.
-- Есть. -- Я протянул ей бордовую книжицу.
-- Вам, -- Сержант начала быстро переписывать мои данные, -- в кабинет 216, второй этаж, по правой лестнице. И пусть она вам пропуск подпишет.
Сержант протянула мне вместе с паспортом синий прямоугольник пропуска.