Рыжик-4

- Э! Куда столько?.. - начала она вспухать от возмущения при виде утвердившейся в своих правах баррикады, но Евгений также деловито отвалил в сторону, и над столом навис очередной подозрительно тяжёлый пакет.

- Па-а-аберегись! - объявил Эдик вместо здрасьте и "третьим накатом" завершил возведение "кургана", за которым, словно хата среди многоэтажек, окончательно затерялась не только горка нарезанного хлеба, но и сама Люда.

И тогда она не выдержала.

- Да вы меня тут похоронить собрались что ли?!! - гаркнула она во всё горло, глядя в отчаянии на это безобразие.

Внезапная тишина была ей ответом. Ещё кипя возмущением, Люда подняла взгляд и обнаружила, что паразит Эдик уже успел смыться, а весь "заряд бодрости" достался давешнему фотографу. Тот ошарашено замер с ма-а-асеньким кулёчком в руке, так и не донеся его до стола.

- Я поставлю, да? - осторожно протянул он свой вклад в "погребение".

- Эт што? - с угрюмым нажимом остановила его Люда.

- Сы-ы-ыр... - робко сообщил тот. - Тут немного... Но если ты против...

И Люда едва успела отвернуться, чтобы прыснуть со смеху хотя бы в стену, а не прямо в лицо этому несчастному, потому что видеть эту растерянную мордашку никаких сил бы уже не хватило.

- Чего такого-то? - донеслось снаружи.

- Не-не, ничё, - сквозь истерику выдавила Люда, - буду знать, чем отравилась...

- В смысле?..

- Эй, вы чё там творите?! - не выдержал народ.

- Хи-хи... Люскин опять Лёху опустила! - "объяснила" Юлька.

Едва смысл сказанного дошёл до центров мозга, отвечающих за логику, смех превратился в сдавленный кашель.

"Людок, ты дура..." - сообщил ей внутренний голос.

"Это же и есть Лёха! Ой, дура я, дура..." - согласилась она, смущенно прикусив нижнюю губу и стараясь не глядеть по сторонам.

Выручила неугомонная Ритка.

- Так, давай, давай к столу! - вытолкала та всё еще мнущегося со своим сыром парня из кухонного угла, после чего обратила "высочайшее" внимание и на Люду: - Ты там нарезала уже или нет?!

- Тут еще чуть-чуть осталось...

- Потом, потом... Рассаживайтесь уже, сколько можно!

- Ага, труба горит! - прокомментировал Олежка и отодвинул стул. - Рыжая, давай к нам!

Когда языки, наконец, развязались, пьянка вольно потекла своим руслом. И Люда выяснила множество животрепещущих вопросов.

...Что, вот как надо проставляться, когда приходишь в коллектив (А! Так это не день рождения!).

...Что дамы будут "красненькое", а мужики "беленькую" (Что значит, "беременным нельзя"?! Юлька, я тебя прибью!).

...Что Лёхе - чисто символически, потому что завтра ему весь день рулить (Так он шофёром работает?).

...Что за любовь мужчины пьют стоя, но по техническим причинам женщины им это прощают (Ой, да сиди уже, герой, ещё стол опрокинешь!).

...Что вот пахали, пахали целый год, а заработанные деньги "ушли" куда-то наверх (И много отобрали? СКОКА-СКОКА?!!).

...Что Билюченко, конечно, лапочка, но кто же ему позволит импичменты объявлять (О! Так это кандидат в президенты что ли?! А что такое "импичмент"?).

...Что хорошо сидим, а то на День геолога Жека - чингачгук хренов - кидал топор в дерево, а попал в шашлыки (А-а-а... кто у нас Жека? Евгений?!).

...Что - а фиг с ним! - девушкам тоже "беленькую" (Беременным нельзя!.. Почему сразу вру - я мечтаю!).

...Что - за тех, кто в "поле"! - пока ещё есть кому помнить за то "поле"...

Голова уже "плыла": то ли от вина, то ли от гама, то ли просто оттого, что обильное возлияние Люда старательно заменяла не менее обильным заеданием - с горя. А что ещё делать!.. Надежды на "культурную программу" с самого начала пошли прахом - Матвия загнали на другой конец стола, и с тем же успехом он мог бы находиться на другом конце света (начни она даже объясняться в любви, всё равно никто бы не услышал). Попытка присоединиться к компании тоже не прокатила. Юлька веселилась со своим Олежкой, Эдик - с Риткой... Народ разбился на кружки по интересам, то подкалывая друг друга и покатываясь от хохота, то горячо обсуждая животрепещущие темы большой политики и маленькой зарплаты. Но ни то, ни другое, сколько Люда ни пыталась проникнуться, почему-то её не цепляло, так что постепенно она выпала из коллектива и заскучала. Лучше всего бы, конечно, сделать перерыв и выйти подышать свежим воздухом, а то в комнате действительно стало душно. Но выбраться из-за стола тоже оказалось нереальным, если, конечно, не задаться целью убиться самой и покалечить других. Ненароком вспомнилось, что давно не слышала малУю. Но и тут случился облом...

"Миклушенька-а-а?.. Солнышко-о-о?.. Ты где?"

"Отстань, пьяница!"

- Упф!.. - от неожиданности Люда чуть не подавилась. - "Я не поняла, ты как с ма... вообще разговариваешь?"

"Я занята!"

"Чем?!!"

Ответить малАя не удосужилась. А при попытке подсмотреть, чем же таким важным занята деточка, Люда неожиданно наткнулась на "стену". Не настоящую конечно, но в уме возникла именно такая ассоциация, словно что-то отгородило привычную уже глубину Миклухиного сознания. И это было обидно. Она даже удивилась, насколько обидно! Кто бы подумал, что за несчастные четыре дня можно так привязаться к свалившейся буквально на голову "сказке". Странной, иногда даже страшной "сказке", вечно встревающей куда не след со своим мнением и выпендрёжем, но, на самом деле, такой чудесной и сказочной, что без неё сразу чего-то в жизни не хватает.

Решительно собрав остатки воли, Люда отгородилась от внешнего галдежа и, словно ухом к замочной скважине, "прильнула" к Миклухиной защите. И постепенно стала различать ощущения, отголоски страстей, которые за нею бушевали.

"Ну что, я одна должна всё делать?! Кто-то будет мне помогать или нет?!" - С некоторой долей вероятности именно так могло быть выражено словами плеснувшее, словно волна на берег чувство.

"Та помогаем уже, помогаем!" - эхом отозвалось с другой стороны.

"Хи-хи... Уж запрягла, так запрягла!"

"Правильно, пинком под зад и - работать! Нечего с вами разговаривать!"

"С кем, с нами? А сама чем занимаешься?!"

"Девочки, соберитесь! Мне еще мою пьяницу домой вести!"

"Миклуха!.. - не выдержала Люда. - Ты что?!.. Ты с кем?!.."

"Ну, Лю! Не мешай!" - было ей ответом и - словно захлопнулась перед носом дверь.

Ошарашено глянув по сторонам, Люда первые мгновения никак не могла определиться, кто бы это мог быть. Ну не компьютеры же, в конце концов! И не микроскопы... Взгляд метался от одного к другому, не находя причин остановиться. Но что-то всё же было, нечто настолько привычное, что проходило мимо глаз, и лишь тревожило подсознание, заставляя вновь и вновь присматриваться к окружающей обстановке. Но вот взгляд зацепились раз, другой... и наконец, до Люды дошло - цветы! Обычные и такие естественные в "женской" комнате цветы в разнообразных горшках, горшочках и даже стаканчиках, которые оккупировали все подоконники и крышки шкафов. Больше того, даже на столах обнаружились неподъёмного вида кадки, из которых возносились над головами пирующих причудливые фигуры, удивительно кого-то напоминающие...

Будто четыре "хозяйки" комнаты...

Элегантная лилия - словно завёрнутая в прямые, ниспадающие фонтаном локоны; шикарная "блондинка"-диффенбахия, похожая на изысканный фарфоровый сервиз с тёмно-зелёной каймой по каждому "блюдцу"; лохматый до неприличия хлорофитум, напоминающий давно не стриженую голову; и, почти заслонившая окно, буйно разросшаяся красавица-роза...

Люда совершенно неприлично вытаращилась на них и даже рот приоткрыла от удивления.