Страница 42 из 65
Выражение его лица тут же изменилось.
– Как она сбежала? Или ее отпустили?
Сердце ушло в пятки.
– Я не спросила.
Попросту перепугалась от такой встречи, ведь леди Уинтервейл едва ее не задушила, когда Иоланта впервые прибыла в Англию.
– Она застала меня врасплох, перескочила со мной в Виндзорский замок, задала несколько вопросов про Уинтервейла, попросила ничего ему о себе не рассказывать и отпустила.
И Иола этому очень обрадовалась.
– Расскажи все с самого начала, – попросил Тит. – На этот раз помедленнее и со всеми подробностями.
Она пустилась в объяснения. Он все внимательно выслушал. Наконец Иоланта спросила:
– Почему, как думаешь, леди Уинтервейл пришла ко мне, а не к тебе?
– Она знает, что сейчас за мной следят как никогда пристально.
Лоточник, что слонялся перед пансионом, и человек, вероятно, скрывавшийся за деревьями, – они только верхушка айсберга. Иногда, шагая в школу с ребятами, Иоланта чувствовала взгляды наблюдателей до самого порога.
– А что ты делала на Хай-стрит? – уточнил Тит. – Сейчас ведь не твоя очередь покупать булочки к чаю.
Миссис Долиш обеспечивала три трапезы в день, а мальчики сами покупали кое-что к чаю, который, по сути, являлся четвертым приемом пищи. Принц, Уинтервейл, Кашкари и Иоланта по очереди пополняли запасы на неделю для всех четверых.
– Я совсем забыла, почему вообще тебя искала. Черепица.
Она рассказала про случай с плиткой и о том, как книга свалилась с полки и ударила Кашкари.
– Слишком много летающих предметов для простого совпадения. Кашкари считает, что и то, и другое направлено против него.
Тит нахмурился:
– Согласен, особенно с черепицей. Прежде чем послать меня сюда, маги из Державы укрепили дом от пола до потолка. Ты когда-нибудь видела, чтобы тут не работал слив, скрипели ступеньки или забивался дымоход?
Пришлось подумать.
– Нет.
Когда все идет гладко, таких вещей просто не замечаешь.
– И не увидишь, пока я здесь, а может, все продержится еще многие годы после моего отъезда. Так что черепицу не могло просто сдуть. Она бы не шелохнулось, даже угоди пансион в торнадо.
Тит открыл пакет с пирожными, протянул Иоланте эклер и взял один себе.
– Произошло еще что-то, о чем мне стоит знать?
Только через несколько секунд она вспомнила, что еще ее обеспокоило.
– Уэст, из команды по крикету. Он интересуется тобой больше, чем следовало бы.
Тит сдвинул брови:
– Не помню, как он выглядит. Я приду на твою следующую тренировку.
Они провели несколько минут в молчании за едой. Обстановка казалась почти уютной.
Доев эклер, Тит посмотрел на Иолу, будто принял какое-то решение.
– Новость о леди Уинтервейл можно счесть хорошей. Она знает о тебе, и если ее не допрашивала Атлантида, тем лучше. Что касается Уэста, мне известно недостаточно, чтобы бояться. Но летающая черепица – совершенно другое дело. Вероятно, она предназначалась не для тебя… Ты нужна Атлантиде в целости, а не покалеченной. Но столь близкий к тебе удар меня беспокоит. Возможно, какой-то плут пытается причинить вред Кашкари из-за его связи с сопротивлением или потому, что он охраняет Уинтервейла. Так или иначе, проблема в том, что кто-то что-то знает. – Тит выдохнул. – Тебе надо поскорее уехать.
Сердце замедлилось, едва ли не замерло.
– Ты хочешь, чтобы я уехала?
– Чем больше думаю о черепице, тем сильнее меня это тревожит. Нам бы всем не стоило затягивать с отъездом. Однако, когда мы расстанемся, я не смогу помочь тебе в поисках опекуна, а хотел бы… по крайней мере доставить тебя к нему поближе.
«Когда мы расстанемся».
Иоланту словно что-то душило. Не совсем гнев, скорее протест. Она смирилась со своим неминуемым отъездом из школы и исчезновением из жизни Тита. Но теперь, когда он произнес эти слова, смирение испарилось, точно утренний туман.
Она не желала уезжать.
Никогда.
* * *
Четверть часа спустя Иоланта первой вошла в комнату Уинтервейла на чай.
До того, как Уинтервейл стал Избранным, они с ним редко оставались наедине – общались исключительно как члены группы. И теперь не было причин что-то менять. С буфером в виде одного или нескольких учеников куда лучше. Так легче делать вид, что ничего не изменилось, и поддерживать образ наглого юноши, который слишком много о себе возомнил.
Иоланта подошла к разожженному камину и протянула руку к огню:
– Холодает.
– Я слышал, ты сегодня отбил летающую черепицу, – сказал Уинтервейл с постели.
Иола пожала плечами:
– Уэст похвалил меня на поле для крикета. По пути домой я спас жизнь приятелю. Обычный день необычной жизни Арчера Фэрфакса.
Прежний Уинтервейл захохотал бы, а потом бы жаловался до конца дня, что пропустил такое потрясающее зрелище. Но новый – только улыбнулся уголком рта.
Иоланта заметила, что он выглядит изнуренным, прямо как принц порой. Подобную усталость сном не исправить.
Ее пронзило чувство вины. Больше всего на свете Иола завидовала Уинтервейлу, его силе, судьбе. Его нерушимым правам на Тита. А ведь как никто другой должна была понимать, через какие испытания бедняга прошел. Да еще и лишился подвижности.
И матери – по крайней мере, он так думал.
– Тебя очень угнетает отсутствие свободы передвижения?
Уинтервейл вздохнул:
– Так много планов, так много величия, а я даже пойти пописать сам не могу.
– Тебе хоть немного лучше с тех пор, как перестал все время спать?
– Иногда кажется, что да. Часто я в этом уверен. А потом встаю, и все повторяется.
– Тебе нельзя сдаваться. Планы и величие сами собой в жизнь не претворяются, знаешь ли.
Этот не слишком здоровый и донельзя серьезный Уинтервейл кивнул:
– Ты прав, Фэрфакс. Именно это мне и надо было услышать.
Непривычно здравомыслящий. Даже слишком. Возможно, устал, но без сомнения собран и благоразумен. А теперь, после встречи с его матерью, можно было не сомневаться, что Уинтервейлу не почудилось и он на самом деле ее видел – скорее всего, на крыше на противоположной стороне улицы, откуда она пыталась заглянуть в комнату сына.
Так почему же измеритель здоровья оказался прав насчет проблем с крупной моторикой, но ошибся в оценке состояния разума?
Вбежали младшие ученики с тарелками с яичницей и сосисками. Потом зашел спокойный и чуточку мрачный Кашкари, и разговор переключился на темы, в основном никому не интересные.
Глава 25
Пустыня Сахара
Фэрфакс очнулась под звездным небом; в ушах свистел ветер.
Она двигалась. Привязанная к седлу на спине большого летающего скакуна. Кто-то обнимал ее сзади.
– Только что упала звезда, – сказал Тит.
Фэрфакс склонила голову ему на плечо:
– Ты видел метеорит?
– Я начинаю думать, что твой поклонник, возможно, не преувеличивал, а написал истинную правду: ты могла родиться во время метеоритного ливня и вызвать молнию в день вашего знакомства.
– Значит, он прощен за отвратительные словесные обороты только потому, что не приврал?
– Лишь в том, что касается магии стихий. А хныкать «ты моя надежда, моя молитва, моя судьба» по-прежнему вовсе не по-мужски.
– Позволь напомнить, что это единственно верный способ обращения к девушке, которой подвластны молнии. Чуть меньше почтения, и – пуф! – волосы в огне, а мозг превратился в кашу.
– Ладно, надежда моя – остального не дождешься, – мне надо кое-что тебе показать.
– Сэр, но мы же едва знакомы! – делано возмутилась Фэрфакс.
Тит тихо рассмеялся.
– Но ты обязана подержать его в руке и ощутить перемену, – уговаривал он нежным шепотом на ухо. – Я настаиваю и больше не могу ждать.
Она знала, что тема серьезная, но от его дыхания на коже и низкого тягучего голоса тело окутывал жар.