Страница 41 из 65
Книги не падают с полок просто так, хотя их легко можно столкнуть. В прежней школе Иоланты в Деламере в библиотеке висело яркое объявление: «Призывающие чары запрещены. Нарушители отправляются прямиком в кабинет директора».
– А может, кто-то столкнул книгу с другой стороны? – предположил Купер.
– Там никогда не было. Благо, я в тот момент подвинулся, иначе схлопотал бы по голове. – Кашкари посмотрел на них. – Вы мне не верите?
– Я не помню, чтобы ты вчера хромал, – заметила Иоланта.
Вечером он провожал Уинтервейла на ужин и обратно.
– Сегодня сильнее болит. И тренировка только ухудшила ситуацию.
– Ты же не думаешь, что сломана кость?
– Нет, но остался большой синяк.
– Иногда полтергейсты такое устраивают, – совершенно серьезно заявил Купер. – Я не знал, что в библиотеке водятся призраки, но это же старая школа. Наверное, разозленные духи прежних учеников.
Подул холодный ветер. Иоланта посильнее натянула шляпу, чтобы ее не унесло.
– Возможно, у миссис Долиш найдется лекарство. Ну, знаешь, у пожилых дам частенько мышцы болят, – продолжил Купер.
– Я спрошу, – пообещал Кашкари, не особо воодушевленный перспективой врачеваться у миссис Долиш. – Если станет хуже, я не смогу приводить Уинтервейла на уроки.
Всегда готовый услужить, Купер тут же ухватился за возможность:
– Давай я помогу, ты и так уже столько сделал.
– Спасибо. – Кашкари немного помолчал. – Боюсь, Уинтервейл подустал от моего общества. Перемена может пойти ему на пользу.
Прежде Уинтервейл не был таким разборчивым: он проводил много времени с Кашкари, но с радостью общался и с остальными мальчишками из пансиона. А теперь, казалось, предпочитал лишь общество Тита.
Оно и понятно, ведь только с ним Уинтервейл мог не таиться и быть собой. Но все же Иола сочувствовала Кашкари.
– Неправда, – возразил Купер. – Уверен, Уинтервейл очень благодарен за твою неизменную помощь. Господь свидетель, я бы на его месте был благодарен.
Кашкари вздохнул:
– Надеюсь…
Вдруг почувствовав, будто на нее что-то летит, Иоланта размахнулась крикетной битой и ощутила отдачу в плече.
Вокруг затрещало, послышались звуки ударов. Купер взвыл.
Черепица… Как раз, когда они почти дошли до входа, она посыпалась с дома миссис Долиш.
Иоланта отбила одну плитку, обломки которой теперь валялись на земле. Кашкари выглядел потрясенным, но не пострадал. А вот на Купера упала другая плитка, и из пореза на голове шла кровь.
Иоланта посмотрела на крышу – пусто. Огляделась – тоже никого. Не видно даже подозрительного лоточника, что в последнее время ошивался через дорогу. Она обежала дом, но никто не притаился на коньке с другой стороны крыши, не забирался обратно в окно и не удирал прочь.
Когда Иола вернулась к приятелям, Кашкари прижимал платок к ране Купера.
– Голова кружится? Тошнит? Чувствуешь что-то необычное?
Тот заворожено пялился на ярко-красное пятно на своей руке:
– Ну, в ушах чуть звенит, но, кажется, я в порядке. – Он улыбнулся. – Теперь есть, что рассказать за ужином.
Кашкари покачал головой:
– Давай сначала отведем тебя к медсестре.
После того, как рану Купера почистили и перевязали, Иоланта принесла ему от уличного торговца целый куль жареных каштанов. А вернувшись в пансион, они устроили пострадавшего в его комнате в компании чайника и бутерброда. Сюда же набились Сазерленд, Роджерс и несколько других мальчиков.
Купер с огромным удовольствием пересказал историю о странном несчастном случае.
Сазерленд нахмурился:
– Думаете, Трампер и Хогг приложили руку?
Иоланта покачала головой. В прошлом семестре Трампер и Хогг доставили пансионерам миссис Долиш кучу неприятностей, но получили отпор и больше здесь не учились. Даже вернись они в Итон ради мести, им бы не хватило ловкости организовать удаленный удар, ведь на крыше никого не было.
Однако для мага устроить такую атаку – раз плюнуть.
Но против кого? Иоланты, которая по-прежнему оставалась самым разыскиваемым стихийником в мире? Или Кашкари – непримиримого врага Лиходея, по крайней мере, по словам самого индийца?
Купера явились навестить другие ученики. Иоланта и Кашкари уступили им место и вышли в коридор.
– Спасибо, – сказал Кашкари.
– Не за что.
– Если бы ты так быстро не среагировал, меня могло ударить той плиткой.
– Или меня.
– Возможно, – произнес он без особой уверенности. – Надо бы проведать Уинтервейла.
А Иоланта решила пойти переговорить с принцем.
Его не было ни в комнате, ни в лаборатории, другой выход из которой находился на маяке на мысе Рат в Шотландии. Иола натянула непромокаемый плащ смотрителя и вышла наружу, где завывал ветер и лило как из ведра. Иногда после долгого чтения принцу нравилось здесь гулять.
Иола не заметила ни единой живой души. Сбитая с толку, она вернулась в пансион, а оттуда прогулялась по Хай-стрит, размышляя, не отправился ли Тит купить чего-нибудь перекусить. Обычно он не ходил пешком, предпочитая перескакивать за продуктами в Лондон – и всякий раз в новый магазин, дабы в еду и напитки наверняка ничего не подсыпали.
У врага Лиходея ни минуты покоя.
Иола купила горячую крестовую булочку и только шагнула за дверь лавки, как кто-то взял ее под руку.
Бледная, осунувшаяся леди Уинтервейл, едва ли не превратившаяся в скелет.
Иоланта чуть не выронила булочку и не сразу приподняла котелок:
– Добрый день, миледи.
Леди Уинтервейл без слов вывела ее в переулок и совершила скачок. Они оказались в комнате с шелковыми обоями цвета слоновой кости, огромным камином и позолоченным потолком. Большое окно выходило на…
Иоланта сделала несколько шагов. Окно выходило на Темзу, на другом берегу которой стоял Итонский колледж.
– Мы во дворце английской королевы?
– Совершенно верно. – Леди Уинтервейл сняла перчатки и отбросила их прочь. – Такая лачуга.
Внутреннее убранство Виндзорского замка, конечно, было весьма чопорным и громоздким, но все выглядело довольно респектабельно. Хотя, опять же, поместье Уинтервейлов, до того как его уничтожили в конце Январского восстания, по красоте приравнивалось к Цитадели.
– А слуги знают, что вы здесь?
– Да. Они считают меня одной из немецких родственниц королевы. – Леди Уинтервейл села в желтое, как нарцисс, кресло. – Теперь расскажи мне, как дела с Ли?
Уинтервейлу дали имя Лиандр, но никто его так не звал, даже в краткой форме.
– Он не может передвигаться сам, а в остальном в порядке. Много спрашивает о вас.
– Что спрашивает?
– Я… при мне он ни разу не упоминал вас, поэтому могу лишь передать то, что узнала от его высочества. Принц говорит, мол, Уинтервейл с нетерпением ждет от вас весточки. И его высочество был рад, что ничего не знает, потому как не хотел лгать кузену.
Леди Уинтервейл приложила два пальца к виску:
– А почему же Ли не может ходить?
– Мы не знаем. Хотите, я приведу сюда принца к вам на встречу?
Она вскинула голову:
– Нет, нет. Это может быть очень опасно. Ни в коем случае. И не говори Ли обо мне. Понимаешь? Ни слова.
Эта женщина всегда нервировала Иоланту.
– Да, миледи, понимаю. Уинтервейл не должен знать, что вы здесь.
– Хорошо, можешь идти. – Леди Уинтервейл закрыла глаза, будто беседа ее вымотала. – Если выяснишь что-нибудь важное для меня, возвращайся в эту комнату и скажи «Toujours fier».
* * *
На сей раз принц оказался в лаборатории.
– Где ты пропадал? – Иоланта едва сдерживалась. – Я искала тебя повсюду.
– В Париже.
Снова Париж.
– Что ты там делал?
– Покупал кое-что для тебя, разумеется. – Он указал на пакет с пирожными на рабочем столе.
Иоле и в голову не пришло, что Тит перенесется через Ла-Манш ради выпечки, но это они обсудят позже.
– Я только что говорила с леди Уинтервейл.