Страница 48 из 100
- Вот даже как? И чего, гордишься этим? - явно с раздражением, задал мне вопрос командарм.
- Горжусь господин генерал! Потому, как за справедливость и пострадать можно.
- Молодец! Ну доложи мне тогда, за что же это ты пострадал?
Уложился в пять минут, а вот генерал, в моём присутствии, матерился минут десять, не меньше, а после этого ещё долго пытался у меня, а потом и у своего адъютанта, узнать фамилию того капитана, после разговора с которым, стал я капралом. Но ни мне, ни тем более помощнику генерала, вспомнить её так и не удалось.
В конце разговора старик, трясущимися руками прицепил к моей груди очень красивый орден, вручил кожаную папку с подписью самого царя и сказал напоследок:
- Будет нужда Тихомиров, заходи. Думаю, надолго я тебя запомнил, так что не стесняйся, если надобность появится.
А говорят ещё, что справедливости нет на земле, снова придумывают, чёрте что. Надо самому поступать так, как считаешь нужным и всё будет нормально. Вот я послал капитана, куда подальше и что, ошибся? Как бы не так, генерал же одобрил мой поступок и даже на словах его поддержал.
Глава 12
Документы, полученные в комендатуре, позволяли мне, теперь уже, как унтер офицеру, самостоятельно добираться до Санкт Петербурга, но из Ростова я всё же выехал солдатским поездом, который состоял из тридцати саней и направлялся в сторону Москвы. Сделал это не от того, что денег было жалко, а по ещё более понятной причине. На момент моего прибытия на саночную станцию, другого транспорта, идущего в нужном мне направлении, попросту не было, а терять ещё один день, из-за его отсутствия, не хотелось. Вот и поехал вместе со всеми.
На одни сани приходилось восемь пассажиров, поэтому ехать на них можно было только в сидячем положении и к концу дня спина, и всё, что находится ниже её, сильно уставали. Это напрягало больше, чем ветер со снегом и мороз под пятнадцать градусов. А ещё не нравилось мне проводить ночь в палатках, которые конечно отапливались и были плотно присыпаны снегом, но всё равно не имели достаточного тепла, чтобы в них можно было бы заснуть. Короче, на четвёртый день не выдержал я всех этих издевательств и утром следующего, покинул собратьев по несчастью, перешёл на станцию, где сидели обычные пассажиры, дождался очередной пары лошадей, с крытыми санями, едущих до Москвы, заплатил за проезд кучеру и дальше поехал в более человеческих условиях.
Зимний транспорт, предназначенный для перевозки гражданских лиц, изысканным комфортом тоже не отличался, но в нём хотя бы не дуло, можно было вытянуть ноги и даже подремать, в тёмное время суток, прислонившись головой к фанерному щиту обшивки. Обычно в таком тарантасе перевозили по шесть человек, но нам повезло, нас ехало всего лишь пятеро, поэтому было просторнее, чем это всегда бывает. Такие подробности я узнал в первый же день поездки, от соседа по купе, сидящего, напротив. Ещё одним преимуществом платного транспорта была ежедневная смена лошадей и возможность ехать круглые сутки, если на этом настаивали пассажиры и они же, готовы были оплатить это удовольствие. Но даже несмотря на это, быстро добраться до конечной точки моего путешествия, не получилось. В одном месте перемело дорогу и из-за чего просидели на станции двое суток, в другом лошадей на смену не оказалось и снова время потеряли, а ближе к концу, кроме меня, желающих передвигаться ночью, больше не находилось и поэтому наверстать упущенное, у кучера, не вышло.
Москва встретила снежными заносами, морозом ниже двадцати и столпотворением военных, возвращающихся с фронта и застрявших в этом городе. Оставаться здесь, вместе с ними, надолго, мне не хочется. Поэтому по приезду на станцию, сразу же нанял местного извозчика и отправился в сторону железнодорожного вокзала. Пассажирский поезд Москва-Санкт Петербург ходит ежедневно, об этом мне рассказал один из попутчиков, с которым мы путешествовали по стране на санях. Но вот во сколько конкретно он отправляется, говорившему было не известно.
По городу ехали быстро и от этого рассматривать его, у меня особенно не получалось. Да и не хотелось этого делать, я хотя и был сверху накрыт тёплой накидкой, но лицо она, от мороза, не спасала. Приходилось постоянно опускать его вниз, кутаться в воротник бушлата, чтобы не отморозить нос или щёки, какие уж тут смотрины. Нет, время от времени я подставлял своё неизнеженное лицо ветру и морозу, но беглого взгляда хватало лишь на то, чтобы увидеть, какие в городе узкие улицы, сколько на них снега и понять, что дворники в городе работают также плохо, как и у нас. Лишь один раз смог себя пересилить и на протяжении минут десяти разглядывал одну, по всей видимости центральную улицу города, носившую имя неизвестного мне государственного мужа. И то делал это только по тому, что на ней действительно было на что посмотреть. За это время, мимо не на шутку разогнавшейся лошадки, пронеслось десятка три магазинов, не многим меньше ресторанов и мелких питейных заведений, два памятника, как я понял, царским особам мужского пола, прошлых лет и даже одна скульптурная группа, метров под пять высотой, с женщиной неопределённого возраста, на её вершине. Но это всё на что хватило моих, слезящихся на ветру, глаз. Возможно в этой Москве ещё много замечательных мест, на которые следует обратить внимание, но этим я займусь в следующий раз, когда погода и настроение будут к этому располагать, а на сегодня с меня и этого хватит, уши надо беречь, крепчает морозец, так и до беды недалеко.
Вокзал, к которому меня доставили часа через два, после начала поездки на другом конце города, стоял у одинокой железнодорожной ветки, был он деревянным и возможно от этого очень холодным внутри, но все атрибуты, обычно имеющиеся в учреждениях такого рода, в нём имелись. Наконец то попав в место, где отсутствует ветер и температура воздуха, хотя и не очень сильно, но всё же выше нуля, я, первым же делом, пошёл к кассе, окошко которой можно было разглядеть прямо с входа. Искать расписание не стал, думаю продавцу билетов не составит большого труда ознакомить меня с ним, тем более очереди к нему совсем нет.
- Здравствуйте. У вас билеты на сегодняшний поезд имеются? - поздоровался я с миловидной девушкой, приветливо улыбнувшейся мне из маленького окошка и тут же задал ей вопрос, от которого будет зависеть, сможем ли мы с ней увидится ещё хотя бы раз или наша мимолётная встреча, на этом и закончится.
- Да, билеты есть, но, к сожалению, остались только самые дорогие - ответила она мне, поставив жирный крест, на наших дальнейших отношениях.
- И сколько у вас стоит, такой дорогой билет? - решил я узнать, во что мне обойдётся прощальная встреча, с этим неземным созданием.
- Семнадцать рублей - немного смущаясь ответила девушка, посмотрев мне прямо в глаза и снова улыбнувшись своей, просто голливудской, улыбкой.
- Действительно дорого, но на один у меня хватит. Выписывайте - сказал я, в окошко, так же, от всей души, улыбнувшись ей в ответ.
Надо заметить, что население к военным, возвращающимся с фронта, относится очень благосклонно, это я ощутил на себе ещё во время санной поездки, с гражданскими пассажирами. А сейчас убедился в этом ещё раз, глядя на то, с каким выражением лица смотрела на меня кассирша, объявляя стоимость билета, а за тем и выписывая его. И это, должен заметить, очень приятно, ощущать на себе повышенное внимание совсем незнакомых людей, особенно женского пола, после долгого отсутствия их, в твоём ближайшем окружении.