Страница 1 из 21
<p>
ПРОЛОГ</p>
<p>
Что-то во мне изменилось. Сознание обнищало, раздвоилось, перевернулось и ушло от меня, после того, как я начала вспоминать.
Никто долгое время и не мог сказать мне, как давно я познакомилась с Арчером Десузу. Как этот парень встретил меня на улице в один из дождливых четвергов февраля и поселился на одном из континентов моего сознания, принявшись сразу же дробить его изнутри.
Прежде он был молчаливым наблюдателем, стоящим на краю протекающих мимо него жизней. Проходимцем, безумцем, заядлым скептиком-сюрреалистом, складывающим созвездия из родинок на лице. Парнем, который за минуту потерял целый мир, и вывернув карманы, не нашел ни крупинки. Наверное, он проглядел и мой мир тоже, когда-то смешав его со своим собственным. Построил нам вселенную из лжи, снов и иллюзий, которая только и делала, что питалась нашими хорошими воспоминаниями.
Но даже после всех неисчислимых бед, которые он принес, впервые появившись на захламленном мусором горизонте, я оставила для него маленькую комнатку в своих воспоминаниях. Повесила на нее 10 замков и поклялась больше никогда не вспоминать о том сероглазом пареньке со шрамами на руках в грязной джинсовой куртке со стертым лейблом. О парне-скептике, который не верил в монстров, пока сам не стал одним из них.
Арчер был никем и всеми одновременно. Бомбой, кухонным ножом, фляжкой с вином и каждой частичкой бесконечности, которую он видел, как только заглядывал внутрь себя самого. Он превращался в кошмар, который никому не смог бы присниться, тенью, потерявшей своего хозяина. Одним из чудовищ, прятавшихся под кроватью, которых мы сами себе напридумывали, как только погасла последняя лампочка и умолкли голоса на разбитых телевизионных экранах.
Чудовища. Не вампиры, не пришельцы, не оборотни.
Люди.
И дело в том, что если ты уже знаком с одним из таких, то тебе конец.</p>
<p>
</p>
<p>
ГЛАВА 1</p>
<p>
</p>
<p>
Человеку не дано угадать день своей смерти, но, несмотря на это, он всегда пытается угадать день конца света.
Гарун Агацарский
Глава 1.
"Дети времени".
Темно.
Хотя неделю назад солнце светило слишком ярко. Я проснулась еще до того, как оно начало обжигать землю своим теплом.
В один из дождливых четвергов февраля яркий огненный шар, лучи которого давно охладели еще висел на небосводе, а автобус, наполненный детьми, мчался вслед за его неугомонными лучами. Желтый свет мельком касался лиц спящих старшеклассников, уснувших прямо на неудобных сине-зеленых креслах; отражался от лица в зеркальце низкорослой женщины в синем платье с завернутыми рукавами; пытался заглянуть мне в глаза, когда я слушала песни Beatles, затерянные где-то глубоко в мире моего маленького плеера; бегал по рыжим волосам Поло и темно-коричневым кудрям Алис, затеявших спор о чем-то глупом и безрассудном.
Мы долго ехали, и тишине, как и дороге не было ни конца ни края не видно. Проскальзывали мимо больниц, домов даже не запоминая их адреса. Мимо нас пролетали холодные серые усадьбы, узкие улочки, перекрытые длинными ограждениями. Пискливый тихий голосок учителя, еле созвучный со скрежетом веток деревьев о крышу автобуса, звучал где-то вдалеке. Он постепенно сливался с бесконечным пением леса, треском палок под колесами.
В месте, где я живу сейчас нет ничего подобного. У меня есть громоздкие бетонные стены. Две знакомые трещины на потолке, и десять тысяч футов земли над ним. Длинный белый коридор с кучей дверей и ворсистым красным ковром. Десятки одинаковых этажей. Свисающие с потолка лампочки. Черные каракули, прячущиеся в трещинах стен справа от моей хлипкой деревянной кровати. Я писала там имена тех людей, о существовании которых боялась забыть, пока воспоминания не исчерпались.
Поло. Алис. Папа. Саймон. Юми.
Первые три зачеркнуты ручкой, остальные не тронуты, лишь слегка расцарапаны карандашом. Эти люди ушли. Исчезли, так же как и все погибнувшие в ту ночь. Быстро и не попрощавшись. Их больше нет.
Поло ушел наверное первым. Вместе с ним погибали деревья, поля, дома и мосты. Ему одному пела свою нескончаемую воющую песню гигантская трещина, поселившаяся в тот же день на одной из площадей моего города.
Его отец скончался наверное в течении следующих пяти часов, когда землетрясение и пожар в полной мощи начали поедать теперь уже город. Следом за ним ушла Алис и все остальные. Пытаюсь вспомнить их имена, но они уже не вспоминаются. Мгновения бесследно ушли. Мои друзья не выбрались из пожара, который окаймлял наш лагерь в одну из обычных ночей февраля. Они лишь скрылись за слоем дыма, а темнота залезала во все щели, забиралась им под кожу и оставалась там навсегда.
Я сильнее укутываюсь в одеяло. Смотрю на разбитые зеленые часы, висящие на моей левой руке и ставлю будильник, который уже никогда меня не разбудит.
Светильник гаснет сам-по себе и комната погружается в темноту. Кто-то зажигает спичку и подносит ее к исцарапанным исписанным стенам. Человек, смотрящий мне прямо в глаза знал всех этих людей. Он видел, как каждый из них умирал.
С тех пор, как сгорел лагерь я старалась не смотреть никому в глаза. Мне страшно было увидеть в них осознание того, что сейчас также само творится в моих . Ярость, боль, сочувствие, печаль. Боялась увидеть, как маленькие черные зрачки просто утопали в черной, беспросветной темноте.
___________________________________________________________________
Неделя, две, четыре.
Ночь, утро, день, вечер.
Все шло по порядку, и этот порядок никогда не сбивался.
Автобус выехал на трассу в назначенное время. Он летел по ней не останавливаясь. Сидящих в нем людей еще не волновало ни землетрясение, ни пожар.
Иногда двери машины открывались, слышался скрип колес и гудение мотора. Я хватала рюкзак, доверху наполненный консервными банками, и выбегала из автобуса, но сразу же возвращалась обратно. Пленка отматывается назад, еще назад. От двери к креслу, потом к школе, к улице, к дому. Свет не горит. Пустые спящие стены без картин и рисунков окружают меня со всех сторон.
Я в который раз выпадаю из реальности, а реальность выпадает из меня.