Страница 16 из 20
– Сегодня решить надо, батюшка. И сделать тоже. Иначе Матвеев ее не помилует. Ты же не хочешь ей смерти?
– Нет. Пусть счастлива будет… но подальше от меня.
– В Кахети? С Ираклием?
Алексей Михайлович задумался.
– Ираклий давно у меня денег просит, но ежели так – помогу я ему. Людей не дам, а денег пусть возьмет. Обвенчать их сегодня же ночью – и пусть едут.
– Ежели согласится он?
– А коли нет – так я и Арчилу помочь могу! – Синие глаза сверкнули гневом. – Он бесприданницу не хотел? Так нынче радость у него! Сам царь за девкой безродной приданое дает! Прикажи, чтобы нашли да привели!
Алексей так и сделал. И вернулся к отцу. Оставлять мужчину одного ему не хотелось.
Софья смотрела на лежащую без сил Наталью. Глаза ее были спокойны и холодны. С таким же выражением она разглядывала бы какое-нибудь животное редкой породы. Пока еще Нарышкина не пришла в себя, но Софья хотела поплотнее забить крышку ее гроба. Слишком Наталья умна, чтобы пускать все на самотек.
А жаль.
Сложись все иначе – подругами стали бы.
Но такая мачеха ей не нужна, такая жена Алексею – тоже. Тем более что и в памяти всплывало нехорошее. Когда-то давно… Петр Первый… книга Толстого… Она уже почти ничего и не помнила, но в начале романа, там точно были Наталья Кирилловна и Матвеев. Алексею она об этом не сказала, но приглядывать за братом собиралась. Ведь если…
Хоть убивай – не могла Софья вспомнить подробнее. Как корова языком слизнула.
Наталья зашевелилась, глаза приоткрыла.
– Ты!
– Я, – подтвердила Софья. Чуть улыбнулась. – Я, Наташенька. Или ты думала, что я позволю безродной девке в постель к моему брату да в сердце к отцу влезть?
Черные глаза медленно загорались яростью. Софья чуть склонила голову к плечу.
– Не нужна нам такая, как ты. Злая да глупая.
– Тебе ли судить?
– Мне. Не надобен нам Матвеев у трона. И родня твоя также не надобна.
– А твоя многим лучше?
Софья головой качнула.
– Моя родня уже ничего не решает. А вот ты…
Наталья скрежетнула зубами. И вдруг спросила:
– Что со мной будет?
– Монастырь, – Софья не знала, но лгала без зазрения совести. – Ежели батюшка смилуется. А то могут и голову срубить.
А пусть помучается, дрянь черноглазая! Сколько из-за нее Софья переживала… от школы отвлекаться, потому что у батюшки весна в причинном месте заиграла, проекты приостанавливать – легко ли? Хоть так отомстить.
– Лжешь!
Девочка пожала плечами.
– За дверью стража. Вздумаешь бежать – пеняй на себя.
Развернулась и вышла. Наталья долго не пролежала, заметалась по комнате.
Как?!
Как могло так получиться?!
Почему?!
За что?!
Вопросов было много, а вот ответов не было. Оставалось только скрипеть зубами в бессильном отчаянии.
Ираклия долго искать не пришлось. И нашелся, и пред царские очи предстал, и на вопросы ответил честно.
Да, было такое. Знает он матвеевскую воспитанницу. Только вот как царь в тот дом пожаловал – тут же ему от ворот поворот дали. Матвеев и развернул, сказал, чтобы не морочил он девушке голову. Наталья?
Да, говорила, что люб он ей.
Жениться?
Так ведь… э-э-э… бесприданница она, государь… а у меня еще трон не отвоеван…
Алексей Михайлович пожал плечами.
– Войска не дам, но где найти их – ты знаешь. Ежели на Наталье женишься и с собой ее заберешь – дам я тебе денег. А нанять кого – дело несложное.
Ираклий задумался, но не надолго. Наталья ему была по душе, а уж приданое – и вовсе медом растекалось.
– Готов служить тебе, государь.
– Тогда к свадьбе готовься.
– Когда, государь?
– Сейчас.
Ираклий бросил взгляд на царевича и увидел его выразительный взгляд. Такие любой придворный читает на раз. Молчи, я все тебе расскажу.
И согласился. Единственное, что попросил, – это во что другое переодеться, а то ведь из постели вытащили…
Алексей Михайлович не отказал.
Странная это была свадьба.
Ночная торопливая исповедь, мертвенно-бледная невеста с ненавистью в глазах, довольный жених, государь, выглядящий откровенно убитым горем, внешне спокойный царевич, в глазах которого плещется удовлетворение хорошо проделанной работой…
Царский духовник, который венчал эту пару, даже и не пытался что-либо сказать. Себе дороже. А царевич успел перекинуться парой слов с Ираклием. Быстро, пока Наталью исповедали.
– Что случилось, государь царевич?
– Наталья отцу призналась, что не люб он ей. Другой ей по сердцу.
– Вот как? А что ж я…
– За того человека она замуж выйти никак не может. Но и здесь оставаться…
– Матвеев?
– Да.
Ираклий кивнул. На Матвеева и у него был зуб, Наташа ему нравилась – почему бы и не совместить приятное с еще более приятным?
Так вот и получилось. Вскоре после полуночи все было закончено – и все разошлись по своим покоям. Сына Алексей Михайлович тоже отослал. Хотелось побыть одному. Хотелось…
Сердце болело.
Алексей Алексеевич же не успел войти к себе, как у него на шее повисла Софья, хлопнул по плечу Ваня Морозов.
– Алеша, какой ты молодец!
– Ты это сделал!
– Грязно это…
Софья тут же поняла, что на сердце у брата. Усадила его в кресло, опустилась рядом на пол, заглянула в лицо.
– Очень грязно, Алешенька. И мерзко. Только я так тебе скажу – мы сейчас большего зла избегли. Женился бы батюшка на Наталье – думаешь, успокоилась бы она? Никогда. Начала бы его против тебя настраивать, для своих детей интриговать. Матвеев помог бы, ему то не в тягость. Бояре бы разделились, а начни ты с ворьем бороться, как желаешь, – все бы на его сторону встали. Смута бы началась, брат на брата войной пошел – ничего нет страшнее. Не кори себя, не ты это начал. Ежели б Наталья отца любила, разве мы бы хоть слово супротив сказали?
– Она меня любила…
– Любила ли? Или говорила, что любит?
Ответа Алексей не знал. Смотрел в окно, вспоминая, как красивая девушка превращалась в раненое животное – и осознавал, что это всегда будет с ним.
Предавать, интриговать… да будь он проклят – этот путь государя! Страшно это…
Так они втроем рассвет и встретили. Спящими вповалку на широкой кровати, как есть, в одежде. Алексей и Иван переплели руки, Софья маленьким зверьком приткнулась между ними…
Дети, всего лишь дети, которые впервые поняли, как это – играть человеческими судьбами. И им было больно. Что-то такое умерло в них в эту ночь… Иллюзии?
Возможно.
И даже Софья, хоть и рассталась с ними еще давным-давно, все равно переживала.
Переживал и Артамон Матвеев. На следующий день он узнал и примчался в Кремль, но к царю его даже не допустили. Он бы кинулся в ноги, он бы все исправил, но – увы!
Никто толком ничего не знал. Только что одну из девиц срочно замуж выдали и отослали, а как, за что…
Увидеться с Натальей у него тоже не получилось. Ираклий, хоть и влюблен был в Наталью, но управлять ей не позволил. Молчи, женщина. Твое дело мужу улыбаться, а не в дела его лезть!
Алексей Алексеевич не отходил от отца, стараясь утешить его в горе. Софья же…
Софья о чем-то активно шепталась с Иваном Морозовым. А что Иван разговаривал после этого со Степаном Разиным, которому ходу в Кремль не было… Так что же? Не разговаривать с ним теперь?
Алексей Михайлович тоже переговорил с дочерью. Софья не отрицала ничего и не запиралась.
Наталья?
Было, было…
Алексей, когда записочку от нее получил, пришел к сестре, посоветоваться. Почему с ней? А с кем еще? С ней да с тетушками – иного выбора и не было. Не к отцу же с таким пойдешь, сердце разбивать…
Почему потом пошел?
Так тетушки и уговорили. Лучше один раз все прояснить, чем такие интриги за отцовской спиной плести. Мерзко это…
С этим Алексей Михайлович был полностью согласен. Мерзко и гадко. Идти на смотрины ему совершенно не хотелось, но надо было.