Страница 13 из 23
Влад не позволил мышцам лица сдвинуться, но на принцессу взглянул с новым интересом. Он как раз думал, глядя на прелестное личико, что она слишком красива, чтобы быть еще и умной: Сварог в одну сумку два дара не кладет. Красота есть – зачем еще ум? Красота выше ума, ум развивает сам человек, а красота – дар богов!
– Хоть что-то понимаете? – спросила она ядовито.
Влад кивнул, удержался от соблазна объяснить, что ему, выросшему в Лесу, запахи говорят очень-очень много. И многое уже сказали. Впрочем, глуп тот охотник, который выкладывает сразу все козыри. Тем более без пользы показывает все свои возможности.
– Тогда за дело?
– Покажи, – попросил он.
– Ну, – сказала она с достоинством, – ни одна женщина в эти… это не играет! Это дело исключительно мужчин. Но я попытаюсь.
– Мужчин? – переспросил он. – Почему?
– Не знаю, – ответила она сердито. Не могла же вслух сказать то, что думает об этих безделушках. И тех людях, что тратят драгоценное время на такое никчемное занятие. – Есть ритуальные действа, которые под силу женщинам, но по освященной традиции ими занимаются исключительно мужчины. Например, в Старом Свете только они забивают «козла»…
Глаза дикаря неотрывно следили за ее тонкими пальцами. Кася гоняла искусно нарисованного муравья по экрану, за ним в трехмерном мире носился огромный богомол. Несмотря на резвость муравья, богомол умело отрезал путь к отступлению по стебелькам, листикам, методически загонял добычу в угол, где в конце концов и сожрал.
– Запомнил? – спросила она.
Влад кивнул.
– Тогда поймай сам.
Она освободила место Владу. Фигурки на экране застыли. Варвар нерешительно коснулся пальцем клавиши. Муравей на экране дернулся. Влад притронулся к другой клавише. Муравей начал слезать со стебля.
Несколько человек оставили работу, подошли. Влад не оглядывался: мог и так рассказать, кто из них что ел, у кого болит голова, кто перегрелся, кому пора восполнить воду, а кто готов бросить все и уйти хоть в Лес – так опостылела работа.
Кася с изумлением видела, что огромные сильные пальцы двигаются все быстрее и быстрее. Муравей заметался, богомол уверенно теснил, вскоре загнал в угол, схватил в зазубренные лапы, с хрустом разломил пополам. Картинка застыла.
– Слишком просто, – изрек варвар. – Глупо.
Кася взвилась, оскорбленная:
– Что глупо?
– Муравей не настолько глуп, – объяснил варвар снисходительно. – К тому же он бегает куда быстрее!.. Да и богомол… разве это богомол? Теперь мне понятно, почему у вас такие воины.
Он засмеялся, пошел по залу, останавливаясь за спинами сотрудников. Кася свирепо смотрела вслед. Видимо, при всем поклонении варварских племен к женщинам там правила этикета еще не возникли. Или Соколов что-то напутал, ведь он химик, а не специалист по древним культурам.
Спины сотрудников Станции, за которыми останавливался поглазеть на их работу Влад, сразу выгибались горбиками. По залу распространялся сильный запах, который, как с удивлением понял Влад, слышит и понимает только он.
К Касе, сильно хромая, приблизился Глеб. Вместе смотрели, как варвар передвигается по залу. Глеб признался:
– Не могу усидеть! Мы его привезли сюда, нам и отвечать… Кася, я наблюдал за ним. Он просто повторил все твои движения.
– Ты не ошибся?
– Я следил внимательно.
– Что у него за память?
– Дикарская. Первобытная. Вообще у неграмотных она намного лучше. «Илиаду» читали наизусть!
– У меня память хуже некуда, – пожаловалась Кася.
– Издержки цивилизации, – объяснил он. – Думаешь, у меня лучше? Мы все привыкли ее разгружать, перекладывая на бумагу, фото, киноленты, видео и магнитные диски, мнемокристаллы… Современному человеку важнее не память, а умение ассоциировать, оперировать данными… Он же все повторил, как попугай!
Девушка закусила губу, задумалась. Сотрудники, что торчали возле игрового компьютера, постепенно разбрелись по местам. Кася сменила программу, нашла и привела варвара:
– Попробуй еще раз? Теперь муравья должен поймать паук!
Влад пристально посмотрел ей в глаза, помедлил, словно прислушиваясь. Четко вырезанные ноздри красиво раздулись. Паук на экране начал приближаться к муравью, но тот ускользал, паук же двигался хаотично. Вскоре в его прыжках наметилась последовательность, он теснил муравья, прижимал к стене, наконец загнал в угол…
Кася и Глеб затаили дыхание. Ноздри варвара расширились, затрепетали. Паук сделал еще пару прыжков, варвар искоса посмотрел на собравшихся, его пальцы, что зависли над двумя кнопками, тронули две другие. Паук глупо промахнулся в прыжке, упал с ветки. Время просрочил, его отбросило к началу игры.
Кася разочарованно вздохнула. Вначале желала неудачи надменному дикарю, потом отчаянно болела за него, такого беззащитного и одинокого на огромной Станции, заполненной компьютерами, приборами, промышленными установками. Она даже дыхание затаила, когда пауку осталось один-два прыжка. Глеб посматривал на нее с удивлением. Впрочем, был момент, когда он тоже начал было сопереживать варвару.
Тот еще несколько минут гонял паука на экране. Муравей ускользал, и Влад быстро потерял интерес к игре.
ГЛАВА 8
По совету Соколова это дитя природы и будущего императора оставили перед заинтересовавшим его дисплеем. Пусть смотрит скринсэйверы, красивых женщин, прочие картинки, лишь бы не шатался по Станции. Варвару явно нравится тыкать пальцем в кнопки, чувствовать себя способным вызвать новое изображение, сменить на другое.
Возможно, он старался понять, что же в этом находят остальные мужчины этого племени, что не ходят на охоту, не дерутся, не проводят время в бурных пирах. Или же считал, что принимает участие в неких ритуальных действах, что придадут ему добавочную мощь и подчинят насекомых демонов?
К концу дня варвар наткнулся на ключ, позволяющий подключаться к банку данных. Весь вечер тыкал пальцем, не сводил глаз с экрана – там сменялись картины, чертежи, графики, статистические данные, топографические карты. Глеб был доволен: чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не слонялось по Станции, пугая развитой фигурой и свирепым видом. Зато Касю это бесило. Сидит как богомол в засаде, забавляется сменой цветных пятен. Или считает себя великим магом?
– Великий Воин, – спросила она наконец. – Ты, конечно же, вообще величайший из воинов, я в этом не сомневаюсь… но что ты видишь на экране?
Ей показалось, что дикарь прислушивается к чему-то, прежде чем ответить.
– Экран… Это что?
– Это… это вот это волшебное стекло!
– А что такое стекло?
Кася ткнула пальчиком в экран, успела подумать, что это не совсем стекло, давно уже не стекло, но для дикаря объяснение сойдет.
– Вот это волшебное окно. Или волшебное дупло. Ты по нему гонял муравья.
Он ответил мирно:
– Интересно. Очень.
– Ты хоть понимаешь, что видишь?
С легкой усмешкой, которая выводила девушку из себя, он откровенно разглядывал ее:
– Нет.
– Тогда зачем?
– А ты всегда смотришь только на то, что уже знаешь?
В словах Влада почудилась усмешка, хотя глаза, синие голубые озера, говорили о другом: они были чистыми, честными. К щекам Каси почему-то прилила кровь. Сам кажется прост, но вопросы задает такие, что сразу ответить на них непросто.
Головастик, следуя инстинкту, начал таскать на Станцию добычу. Места были ягодные, и могучий ксеркс через каждые одну-две минуты появлялся перед дверью. Его шарахались: в мощных жвалах обычно трепыхался зверь покрупнее самого охотника. Иной раз оставлял добычу прямо в коридоре, торопливо убегал за следующей. Сотрудники в панике разбегались – полузадушенная добыча начинала метаться, биться о стены, громить Станцию изнутри.
– Что делать, – говорил Глеб нервно, – муравьи – коллективисты. Пытается накормить всех. Увидел, что запасиков у нас тю-тю…
– Как это тю-тю? – обиделся Семен, он по совместительству заведовал и продовольствием. – Странно от вас такое слышать, Глеб Иванович! Никакое не тю-тю. Еды на три месяца, не меньше!