Память о смерти

– Ну ладно. Один человек подал жалобу. Он утверждает, что приобрел у вас наркотики.

– Интересно. И на что он жалуется? Что я с него лишнего взял? Если я продавал наркотики – а я, заметь, ничего подобного не признаю – и он остался недоволен, чего ж он в полицию поперся? Нашел бы себе другого поставщика.

Пибоди ответила на его улыбку, хотя сделала вид, что это дается ей не без труда.

– Ситуация такая: этот человек нанес увечья другому человеку, находясь под воздействием наркотиков, якобы приобретенных через вас.

Зиро закатил глаза к потолку, давая понять, что все это ему осточертело.

– Значит, он набрался дури, а теперь хочет спихнуть тот факт, что он – задница, на парня, который толкнул ему дурь. Куда катится мир?

– Точно подмечено, – согласилась Пибоди.

– Я не говорю, что у меня есть дурь на продажу, но не может же парень стучать на продавца? Или я чего-то не понимаю?

– Мистер Лоренс утверждает…

– Откуда мне знать парня по имени Лоренс? Ты хоть представляешь, сколько народу я вижу каждый день?

– Ну, его называют Тюфяком, но…

– Тюфяк? Тюфяк на меня настучал? Этот жирный сукин сын?

…Ева вернулась тем же кружным путем. Она так все запутала, что не сомневалась: адвокат проищет их добрых минут двадцать. Вернувшись, она не вошла в комнату для допроса. Вместо этого она предпочла зону наблюдения. До нее донеслось проклятие, сорвавшееся у Зиро. Он так и взвился со стула.

Ева улыбнулась.

Она заметила, что у Пибоди встревоженный и смущенный вид. Правильный подход, подумала Ева.

– Прошу вас, мистер Гант…

– Я хочу поговорить с этим сукиным сыном. Пусть он мне в глаза посмотрит.

– Мы, честное слово, не можем это устроить прямо сейчас. Но…

– Этот кусок дерьма во что-то вляпался?

– Ну… можно и так сказать. Да, можно сказать…

– Хорошо. Вот и передай ему от меня: пусть больше ко мне не приходит. – Зиро наставил на нее палец, на котором блеснули три кольца. – Чтоб духу его у меня в заведении не было! Ни его, ни этих его дружков в шикарных костюмчиках. Ему светит, помимо прочего, приобретение и хранение, так?

– Ну, честно говоря, на момент инцидента при нем не оказалось наркотиков. Мы сейчас проводим анализ на токсикологию, чтобы предъявить ему употребление.

– Хочет мне нагадить, да? Я ему так нагажу, мало не покажется. – Чувствуя себя в своей стихии, Зиро откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. – Допустим, я передал немного порошка. Для личного пользования, не для перепродажи. Мы же говорим об обычном штрафе? Общественные работы?

– Такова обычная норма, – подтвердила Пибоди.

– Слушай, тащи сюда Пирса. Я раньше работал с Пирсом.

– О, детектив Пирс, по-моему, не на дежурстве.

– Введи его в курс дела. Он позаботится о деталях.

– Безусловно.

– Тупица приходит ко мне. Выпрашивает у меня «химию». Этот жиртрест вечно пытается выгадать, понимаешь? Гроши считает. Берет барахло, в основном «снежок». Я на него, считай, даром время трачу. Но я иду ему навстречу: все-таки он и его дружки – постоянные покупатели. Просто дружеская услуга клиенту. Ему нужен праздничный набор, я стараюсь изо всех сил, делаю ему одолжение. И мне это стоит немало! Никакой выгоды. Это снижает штраф, – напомнил Зиро.

– Да, сэр.

– Даже дал ему отдельный, дополнительный набор по спецзаказу.

– По спецзаказу?

– Праздничный подарок. Бесплатно. Никаких денег. Надо бы ему иск вчинить. Да, надо бы в суд подать на этого ублюдка и стукача за мое потерянное время и за моральный ущерб. Спрошу адвоката, как это провернуть.

– Можете посоветоваться с адвокатом, мистер Гант, но, боюсь, трудно будет подать в суд на мистера Лоренса ввиду того, что он мертв.

– Как это он мертв?

– Очевидно, дурь по спецзаказу не пошла ему на пользу. – Как по волшебству, неуверенная в себе Пибоди превратилась в беспощадного копа, холодного и твердого как каменная стена. – Он мертв, и с собой он унес ни в чем не повинного прохожего.

– Эй, что все это значит?

– Для меня – да, кстати, я из убойного отдела, а не из отдела наркотиков – это значит, что вы, Мартин Гант, арестованы за убийство Макса Лоренса и Лео Джейкобса. За операции с запрещенными химическими веществами, за владение и управление развлекательным заведением, распространяющим запрещенные химические вещества.

Она повернулась, когда Ева открыла дверь.

– Ну, как вы тут, детектив? Все готово? – добродушно и весело спросила Ева. – А у меня тут для вас как раз два симпатичных офицера. Они готовы эскортировать нашего гостя в камеру предварительного заключения. Ах да, ваш адвокат, кажется, заблудился в наших коридорах. Но мы позаботимся, чтобы он вас нашел.

– Я с вас погоны сниму.

Ева взяла его под одну руку, Пибоди под другую, вместе они дружно подняли его на ноги.

– Не в этой жизни, – сказала Ева, передавая Зиро вошедшим полицейским, и проводила его взглядом, пока его выволакивали за дверь. – Отличная работа, детектив.

– Я думаю, мне просто повезло. Здорово повезло. И мне кажется, он кого-то подмазывает в отделе наркотиков.

– Да, придется мне, пожалуй, потолковать об этом с Пирсом, – кивнула Ева. – Пошли писать отчет.

– Нам не взять его за умышленное убийство. Ты сама так сказала.

– Нет, не взять. – Ева сокрушенно покачала головой. – Ну, может, неумышленное второй степени. Может быть. Но это не главное. Главное, он свое отсидит. Он свое отсидит, и лицензию у него отнимут. Штрафы и судебные издержки дорого ему обойдутся. Он заплатит. Это лучшее, что у нас есть.

– Это лучшее, что у них есть, – поправила ее Пибоди. – У Тюфяка и Джейкобса.

Они подошли к помещению убойного отдела, кратко именуемому «загоном», в ту самую минуту, как офицер Трой Трухарт из него вышел. Это был высокий, красивый, прекрасно сложенный юноша. Свежий как персик, еще осененный легким пушком.

– О, лейтенант, тут вас какая-то дама дожидается.

– По какому поводу?

– Она сказала, что это личное дело. – Он огляделся по сторонам и нахмурился. – Я ее не вижу. Но я не думаю, что она ушла. Всего несколько минут назад я принес ей кофе.

– Имя?

– Ломбард. Миссис Ломбард.

– Ну, если найдешь ее, дай мне знать.

– Даллас, не возражаешь, я напишу отчет? – спросила Пибоди. – Хочется пройти все с самого начала, осмыслить.

– Я тебе об этом напомню, когда дело пойдет в суд.

Ева пересекла «загон» и вошла в свой кабинет.

Это была крохотная комнатка, где едва хватало места для письменного стола с креслом и стула для посетителей. Окно в ее кабинете было величиной с почтовую марку. Бо́льшую часть пространства в этом тесном помещении занимала незнакомая женщина.

Она сидела на стуле для посетителей, потягивая кофе из бумажного стаканчика. У нее были светлые, чуть рыжеватые волосы, собранные на макушке и спускавшиеся оттуда каскадом кудряшек, очень белая кожа с румянцем на щеках и розовыми губами, а глаза – зеленые, как трава.

За пятьдесят, прикинула Ева, автоматически составляя словесный портрет. Крупное, ширококостное тело в зеленом платье с черным воротником и черными манжетами. Черные туфли на каблуках и огромная черная сумка, аккуратно поставленная на пол у ее ног.

Когда Ева вошла, посетительница радостно взвизгнула, чуть не расплескав кофе, и торопливо отставила стаканчик в сторону.

– Ну, вот и ты!

Она вскочила, ее лицо еще больше разрумянилось, глаза заблестели. Голос у нее был слегка гнусавый, и от этого голоса у Евы почему-то заломило зубы.

– Миссис Ломбард? Посторонним не разрешается заходить в служебные помещения.

– Я просто хотела посмотреть, где ты работаешь. Ой, милая, ну дай же на тебя взглянуть!

Она бросилась вперед и, если бы не Евины отличные рефлексы, уже заключила бы ее в объятия.

– Минуточку. Кто вы такая? Что вам нужно?

Зеленые глаза округлились и наполнились слезами.

– Как, милая, разве ты меня не узнаешь? Я твоя мама!