Идущие сквозь миры

Я последовал их примеру.

Мидара подлила себе кипятку, мелкими глотками отпила из чашки. В отличие от нас, довольствовавшихся алюминиевыми кружками, она пила чай из чашки настоящего китайского фарфора ручной росписи, это был своего рода ритуал — в любых условиях, в самых тяжелых походах пить из дорогой и хрупкой посуды.

— Слыхали? — обратилась она к нам. — Скоро закроют Фальдор.

— Что так? — пожал я плечами. — Вроде там все спокойно, тихий такой континуум…

— Да говорят, слишком давно уже мы там пасемся. Опять же, после того как Тромп погиб, мы многих оттуда завербовали. Уже слухи пошли всякие: насчет кораблей с командами из утопленников с Проклятых островов да капитанов, которые нечистой силе душу продали и честных моряков к себе заманивают, чтобы и их души загубить.

— Ну так это же обычное дело, такие истории во всех мирах рассказывают, обычная моряцкая болтовня, — все еще недоуменно бросил я.

— Тхотончи вместе с магами решил портал законсервировать, а наше дело — исполнять, — подытожила Мидара.

Мы опять помолчали. И в этом молчании моих друзей мне почудилось нечто многозначительное. Я уловил странный взгляд Дмитрия, брошенный на Мидару, и мимолетное выражение лица вице-командора при этом.

Я было подумал, не хотят ли они мне что-то сказать, но оба по-прежнему молчали, уткнувшись в кружки.

Становилось прохладно. Мидара поглубже запахнула свою замшевую, индейского фасона, куртку с бахромой.

— Говорят, Ингольфа заберут от нас, — произнес в задумчивости Голицын.

— Куда?

— На «Грифон». Он же у нас викинг.

Я усмехнулся про себя. Помнится, Ингольф жутко обиделся, когда я случайно назвал его викингом.

— Всю жизнь был честным хевдингом, а ты меня как обозвал?! — возмутился он. Как выяснилось, в его время слово «викинг» было грубым ругательством, обозначавшим что-то очень нехорошее. Что-то вроде беспредельщика или отморозка, если пользоваться лексиконом Сашка.

— Жаль будет, — пожал я плечами. — Уже привыкли к нему, да и рулевой он — дай боже…

Мы еще немного поговорили о прошедшей охоте и о предстоящем переделе маршрутов из-за закрытия Фальдора, обсудили последние поселковые сплетни — капитан Сун Линь, он же Китаец, вознамерился будто бы взять в жены младшую дочь Беспредельного, на что требуется особое разрешение, ибо детей персонала не очень охотно оставляют на базах.

Между тем в душе у меня разрасталось некоторое беспокойство.

В беседе нашей проскальзывало нечто напряженное, натянутое. В воздухе как будто что-то висело. Я уже отчетливо догадывался, что затевается серьезный и необыкновенно важный разговор, но мои товарищи не знают, как лучше приступить к нему.

— Скажи, Василий, — вдруг вполголоса обратилась ко мне Мидара. — Скажи-ка мне: неужели ты никогда не задумывался о том, чтобы покинуть наших хозяев?

Я непроизвольно вздрогнул.

И, видимо, чтобы у меня не осталось сомнений, она совсем тихо произнесла:

— Ты никогда не хотел бежать отсюда?

Интерлюдия 3

Задумывался ли я когда-нибудь о побеге? Конечно, задумывался. Тем более бежать отсюда не слишком сложно. Достаточно лишь сойти на берег в любом из портов и не вернуться.

Тебя не будут особенно разыскивать, разве что, если особенно не повезет, твои приметы будут сообщены портовым бандитам и властям. Но уйти от тех и от других вполне возможно. Даже маг будет бессилен тебя отыскать — пусть израсходует хоть всю запасенную на обратную дорогу энергию.

Ну и что дальше? Что ждет человека, решившегося на такое? Непрерывная борьба за существование в чужом и чуждом для него мире? Ведь в свой мир и даже в близкий к своему человека, как бы ему ни доверяли, не пошлют — это правило наши хозяева не нарушат даже под страхом смерти. В большинстве из континуумов, куда мы ходим, вероятность отойти в мир иной в своей постели, окруженному чадами и домочадцами гораздо меньше, чем шанс сдохнуть от болезни, умереть от голода, получить пулю в лоб или стрелу под ребро на очередной войне. Если ты обладаешь какими-то знаниями и умениями, которых еще нет (или уже нет) в этом мире, — тем хуже для тебя. В девяти случаях из десяти ты станешь жертвой местных суеверий или местного правосудия, потому что в тебе увидят опасного колдуна, или попадешь в золотую клетку к какому-нибудь правителю, который заставит тебя делать порох или летательные машины.

А значит, о тебе почти наверняка услышат твои бывшие хозяева и примут меры…

Кроме того, надо считаться с опасностью, что на тебя решат устроить охоту по всем правилам, — такое хоть и очень редко, но бывает.

А после поимки последует показательная экзекуция, дабы поубавить у всех прочих слуг Хэолики охоту к бегству. Дважды за все время службы я был свидетелем подобного — зрелище достаточно впечатляющее.

Единственный выход — скрыться подальше, забиться в щель и тихо и незаметно влачить свое существование до того часа, пока смерть навсегда освободит тебя от всяких забот.

Есть еще одно. Пять шестых моих соратников происходят из миров и времен, скажем так, весьма неблагополучных (не берусь утверждать с точностью, но похоже, такова универсальная закономерность распределения континуумов).

Что они видели у себя дома? Однообразный, тяжелый, отнимающий все силы труд, плодами которого пользуются другие? Несытое (и это в лучшем случае), бесцветное и беспросветное существование? Плети и зуботычины хозяев? Произвол властей, смотрящих на подданных как на быдло, которому самой судьбой уготована участь безропотно трудиться и проливать кровь ради них? Войны и болезни?

В то же время хотя участь хэолийкского торговца нелегка и несет немало опасностей, но она же гарантирует сытость и кров над головой, излечение от почти всякой хвори, некоторый достаток и развлечения, а в перспективе — при удаче, разумеется, — спокойную мирную старость в Городе.

Наши хозяева хотя и суровы, а к отступникам даже беспощадны, но по-своему справедливы и без вины не накажут.

Наконец, почти каждый из нас со временем начинает находить известный вкус в этих странствиях по все новым и новым мирам.

Нужно иметь весьма веские причины, чтобы, рискуя головой, бросить все это ради весьма туманной перспективы обретения свободы, которой большинство в прежней жизни по-настоящему и не имело.