Страница 14 из 19
Однако опасность в том, что он скоро пресытится насилием над отдельными женщинами и единичными убийствами после пыток. А когда за ним соберется отряд, а потом армия – это будет уже в самом деле опасно.
Епископ Геллерий не забыл наш разговор, и едва разнеслась весть, что великий лорд Ричард вернулся с конной прогулки, во время которой нагуливал аппетит, явился на прием.
Зигфрид распахнул перед ними двери, и епископ переступил порог с суровым лицом и вопрошающим взглядом.
– Ваше преосвященство, – сказал я.
Он чуть наклонил голову.
– Ваше высочество…
– Проблемы? – осведомился я вежливо.
– Думаю, – ответил он, – их больше всего у вас… вообще, а не только в связи с той странной, хотя и очень благородной затеей, что тревожит вас сейчас. Судя по вашему лицу, вы побывали у святого отшельника?
Я кивнул.
– Вы умеете читать по лицам, ваше преосвященство.
– Вам нужно больше следить за своим лицом, – ответил он. – Другие тоже стараются что-то да прочесть, а для противников это еще и оружие.
– Буду стараться, – пообещал я.
Он смотрел на меня, не сводя радостно-изумленного взгляда.
– Поверить не могу… А говорили, он почти недоступен.
– Смотря для кого, – сказал я скромно. – Я видел его и… поговорил.
Он поинтересовался жадно:
– И что он сказал?.. Интересуюсь потому, что он почти никому не позволяет тревожить свой покой.
Я ответил уклончиво и весьма благочестиво:
– Мы поговорили о высоком, после чего он посоветовал мне молиться.
Геллерий посмотрел, как мне показалось, с недоверием, но я ответил чистым ясным взглядом человека верующего, у которого ни в чем не бывает сомнений.
– Больше крови, – произнес он со вздохом, – было пролито из-за услышанных молитв, чем из-за неуслышанных.
Я спросил с иронией:
– Что, Господь стал плохо слышать?
– Из-за оставленных без ответа, – уточнил он.
Я подумал, покачал головой.
– Что-то не сходится. Либо Господь реагирует на все просьбы, либо ни на одну. Иначе как-то нечестно.
Он грустно улыбнулся.
– Вся жизнь нечестная штука.
Я подумал, что сходиться может только в случае, если получающий ответ на молитву получает и жирный минус в репу, то есть в репутацию, как говорили в старину. А тот, кто не просит, а добивается своими силами, у того минуса этого нет. Ну, как на экзамене, когда просишь другой билет, милостиво разрешается, но оценка автоматически снижается на балл.
И даже если ответишь блестяще, но с такой вот скидкой, то можешь все же не пройти в желаемый универ.
– Ваше преосвященство, – попросил я, – я наслышан, как вы яро утверждаете нашу веру, но… прошу вас, не налегайте слишком уж на паршивость апостольской церкви! Здешние люди к ней привыкли, а нашу не знают. Начнем приучать их помаленьку. Когда увидят разницу, сами придут в наши соборы.
Он кивнул.
– Да-да, конечно. Так что вы решили насчет… того бессмертного?
– А я должен?
Он ответил бледно:
– Зная вас, ваше высочество, ваше высокое рыцарство, которое вы тщательно скрываете за дурными манерами…
– Я разве скрываю? – изумился я. – Напротив, выпячиваю!
– Да-да, – согласился он. – Значит, все-таки не оставили эту затею?
– Пока нет, – ответил я с неохотой. – Постараюсь что-то сделать. Если, конечно, Господь поможет.
Он перекрестил меня двумя широкими взмахами.
– Вы постарайтесь, а уж Он постарается.
После его ухода я велел позвать Альбрехта, тот явился настороженный, все такой же подтянутый, строгий и с насмешливыми глазами.
– Граф, – сказал я.
– Ваше высочество?
– Граф, – сказал я с досадой, – давайте без церемоний, вы же видите, здесь никого.
– А мы?
– А нам это до свечи, – отрезал я. – Как настроение в городе?
– Местные ходят на цыпочках и говорят вполголоса.
– Прекрасно. Какие слухи?
– Пораженческие, – сообщил он. – Откуда-то многим стало известно, что сюда идет еще одна огромная армия с Юга. Пошли слухи, что Мунтвиг убит, взят в плен, убежал, все бросив, скрывается где-то в горах среди пастухов…
– Ваша работа? – поинтересовался я с одобрением. – Зачастую слухи выигрывают войны! Потому и дальше не пренебрегайте. А, вот еще… Не забудьте установить контакт с вильдграфом Вильданом Зальм-Грумбахом, лордом земель Ирмии и Нирда, куда входят города Зальм-Кирбург и Зальм-Даун. Его земли справа от Генгаузгуза, запомнили?
Он кивнул с весьма ошарашенным видом.
– А еще с маркграфом, – добавил я, – Джонатаном Бергеном, лордом земель Изенбурга и Бирштайна.
Он сказал почти с испугом:
– Вы хотите убить меня такими неподъемными знаниями?
– А еще с бароном Гербертом Оберштайном, – сказал я злорадно. – Его земли от Генгезгауза слева, в них входят города Фирнебург, Изендорф и Шайдвилд, все запомнили? Я так и думал… Эти лорды хоть и патриоты Сакранта… или как раз благодаря тому, что патриоты, постараются помочь всему, что королевству на пользу.
– А нам во вред?
Я взглянул строго.
– Граф, есть масса областей, где сотрудничать можно для обоюдной пользы. В общем, действуйте активно, быстро и жестко, как вы умеете, когда не спите.
Он посмотрел исподлобья.
– Судя по наставлениям… снова планируете исчезнуть?
– На время, граф, – ответил я твердо. – На короткое время.
– Какое… короткое?
– Уж точно меньше четырех тысяч лет, – заверил я. – Граф, действуйте! Я вам дал все самое лучшее в работе. А сам вот пойду делать самую черную.
Мы вышли из кабинета вместе, дальше он пошел в сторону канцелярии, а я быстро поднялся по широкой лестнице наверх. Здесь личные покои трех принцесс, что и понятно, вниз могут спуститься только через третий этаж под бдительными взорами охраны, которая тут же доложит строгому отцу.
В коридоре напротив двери сидят прямо на полу двое стражей, оба из наиболее доверенных людей Норберта, одеты как молодые рыцари, хотя не в латы, а в блестящие новенькие кольчуги, штаны из кожи прекрасной выделки и в сапогах, что красотой и великолепием обрадовали бы и графа.
Оба торопливо вскочили, я издали махнул рукой, дескать, вольно, спросил негромко, подойдя вплотную:
– Как они?
Старший ответил шепотом:
– Ни одна еще не показывалась. Служанка носит им еду, все тихо, жалоб нет.
– Пока нет, – сказал я. – Чтоб от женщин да не было жалоб?
Они распахнули передо мной двери, передняя комната для приема гостей широкая и просторная, резные полы из плотно подогнанных плит серого гранита, на стенах привычные гобелены, но грубые и с намного более примитивными рисунками, чем в королевствах ближе к Большому Хребту, а также неизменные мечи, топоры, пики, что, на мой взгляд, совершенно неуместно в женских покоях, если только это в самом деле их покои, а не чьи-то, куда они прибежали прятаться.
Все на стенах развешано вроде бы правильно, но как-то чересчур старательно, не хватает преднамеренной беззаботной неряшливости.
Из раскрытых дверей в соседнюю комнату раздался испуганный голос:
– Кто здесь? Это ты, Марта?
Я пошел, громко топая, заговорил уверенно и успокаивающе:
– Милые принцессы, был занят, все до вас руки не доходили…
Спохватился, посчитав, что могут понять по-своему, женщины все понимают по-своему, но слово не воробей, уже каркнул, будто и не принц, расслабился, хотя как раз в женском обществе и надо быть вздрюченным, словно на вражеской территории в глубоком тылу.
Глава 9
В дверном проеме возникла и тут же исчезла та бойкая принцесса, что говорила и за сестер, в комнате послышался испуганный писк.
Я приблизился рассчитанно медленно, давая им возможность закрыться хотя бы ладошками, как женщины особенно любят, если вдруг почему-то голые. Нет, в мило и очень по-женски обставленной комнате сгрудились все трое, одетые, испуганные, бледные, уцепившиеся друг за друга, будто вот щас брошусь их растаскивать.