Страница 21 из 22
Синтия смахнула со щеки слезу и опустила глаза. Это меня обезоружило. Свою мать я видела плачущей от силы несколько раз, и то лишь после аварии и смерти Джека.
– О, Джек, – прошептала она, медленно покачивая головой, и посмотрела на меня сочувственным взглядом. – Ты не должна была увидеть эти бумаги, Нина. Твой отец так старался оградить тебя от этой стороны своей жизни. Не прошло и полугода с его смерти, как я уже предала его.
Синтия встала и неспешно пошла к двери.
Я резким движением отодвинулась от стола и крикнула ей вслед:
– Скажи мне, что я ошибаюсь, мама! Мне нужно, чтобы ты сказала: это ошибка!
Я скорее умоляла, чем требовала, а ведь собиралась говорить с ней твердо.
Синтия не обернулась; она утерла еще одну слезу и вздохнула.
Я глубоко вдохнула и собралась с силами, чтобы сказать:
– Чарльз Доусон требует эти бумаги.
– Он знал, где они? – взвизгнула Синтия и резко развернулась.
Во мне снова вспыхнула ярость.
– Ты знаешь его?
– Он работал на твоего отца, – ответила мать, в задумчивости нервно водя пальцами по губам.
Я села на стуле прямее, мышцы затекли.
– Почему он преследует меня, мама? Тебя это совсем не тревожит?
– Нина, дорогая, – проговорила мама мягким голосом, – я же сказала тебе. Твой отец делал все возможное, чтобы его дела никоим образом не затрагивали тебя. Я понимаю, ты была напугана, но тебе ничто не угрожало, это я гарантирую.
– Что это значит? Почему никто не отвечает мне прямо?
Синтия чуть опустила голову и выгнула брови. Она делала так, когда я была маленькой.
– Тебе не кажется, что с сегодняшнего вечера о некоторых вещах лучше не говорить?
Моей первой реакцией явилось желание закричать на нее и потребовать ответа, но ведь она была права. Сегодня я потеряла отца вторично; благоговение перед ним, которое я ощущала, сменилось болезненным разочарованием. Это было даже хуже, чем потерять его, когда он умер. Все мои представления о нем рухнули в одночасье. Он больше не был в моих глазах богом, он стал просто человеком – испорченным, коррумпированным человеком.
Я обдумала предложение Синтии и кивком выразила согласие.
Она подняла вверх мой подбородок:
– Прости меня, моя любимая.
– Мне надо убраться отсюда, – буркнула я, уворачиваясь от ее прикосновения.
Все, что я знала, оказалось ложью. Я пошла за своим пальто.
– Куда ты собралась? – крикнула мне вслед Синтия.
– Прогуляться, – отозвалась я, напяливая шапку и всовывая руки в перчатки.
– На улице холодно, Нина! Будь разумной! Пожалуйста, позволь Роберту отвезти тебя!
Я забросила на плечо сумочку и толкнула входную дверь:
– Пойду на остановку и сяду в автобус до «Брауна». Позвоню, когда доберусь.
Выходя, я старалась не смотреть в ее умоляющие глаза. Дверь за мной с громким стуком закрылась.
В лицо ударила зима. Ледяной воздух не давал нормально дышать: ноздри и гортань обжигало при каждом вдохе. Поднялся ветер, и меня захлестнул вихрь крупных снежинок. Волосы били меня по лицу, и пришлось щуриться, потому что иначе я ничего не могла разглядеть.
Я пыталась разобраться в новостях, но злость и пронизывающий до костей холод не давали мне рассуждать разумно. Дойдя до конца подъездной дорожки, я вырулила на улицу, перебирая ногами так быстро, как только могла. Родной дом превратился в гнилое болото, где царствуют скандалы, порок и упадок. Я не могла заставить себя оглянуться, хотя даже не собиралась возвращаться.
Когда обжигающие порывы ветра почти перестали ощущаться, потому что лицо онемело, я услышала рядом с собой шуршание шин, но не сбавила шага. У меня не было настроения объясняться с Робертом. Повлиять на мое решение он мог еще меньше, чем мать.
– Нина?
Я узнала этот голос. Он принадлежал единственному человеку, которого я хотела видеть. Я остановилась, его внедорожник – тоже.
– Я иду на автобус, Джаред, – сказала я, глядя вперед.
– Нет, не идешь. Я приехал, чтобы отвезти тебя домой.
Я стояла очень спокойно, лишь слегка покачивалась, когда временами налетал ветер и пытался сбить меня с ног.
– Нина, на улице мороз, – сказал Джаред, теряя терпение.
Я не шелохнулась. Тогда он открыл дверцу, вылез из машины и подошел ко мне. Мгновение он смотрел на меня, а потом согнулся и подхватил на руки. Он поднес меня к машине со стороны пассажира и прикоснулся мягкими губами к моему лбу, осторожно усадил на сиденье и немного постоял молча.
– О чем ты думала?
Я не могла произнести ни слова, чувствовала себя раздавленной; это было слишком для меня, разве можно мгновенно переварить такое.
Сев в машину, Джаред включил обогрев салона на полную мощность и поехал вперед. Время от времени он протягивал руку и убирал волосы с моего лица или нежно проводил теплой ладонью по щеке, но ничего не говорил; слышались только тихое гудение нагретого воздуха, вылетавшего из вентиляционных отверстий, да шуршание шин по дороге.
«Эскалада» затормозила на улице позади «Эндрюса». Джаред молча проводил меня до дверей, но, когда я взялась за ручку, прикоснулся к моему плечу:
– Нина, я понимаю, это очень трудно принять, но он любил тебя.
Я бросила на Джареда быстрый взгляд:
– Ты знал моего отца?
Джаред слегка прищурился, будто от боли:
– Я знал все, что он делал… делал из любви к тебе, Нина. Ты была для него целым миром.
– Ты ничего о нем не знаешь, – процедила я сквозь зубы. – Ты ничего не знаешь обо мне и, если не ответишь на мои вопросы, лучше оставь меня. Уже тошнит ото лжи!
– Я никогда не лгал тебе, – сказал Джаред, разозлившись, что я с такой легкостью отвергаю его.
– Почему ты постоянно секретничаешь? Откуда тебе всегда известно, где я? Как ты это делаешь?
– Сегодня утром ты не вдавалась в детали и чувствовала себя превосходно.
– Это было до того, как я узнала, что вся моя жизнь – сплошная ложь. – Слезы ярости потекли по моим щекам. – Мне нужна в этой жизни всего одна вещь, только одна, но настоящая. Мне нужен человек, который был бы честен со мной!
– Нина, – прошептал Джаред и протянул ко мне руки. Я оттолкнула его, и он поморщился. – Не делай этого. Мне приходилось стоять рядом с тобой и наблюдать, как ты плачешь, много раз… Я больше так не могу.
– Что это значит? – спросила я, держа его на расстоянии вытянутой руки. – Когда ты видел меня плачущей? Пожалуйста, скажи мне правду!
Джаред колебался, потом вздохнул:
– Не могу. Поверь мне, клянусь Богом, если бы мог, я сказал бы тебе, но я не могу.
Взгляд его стал тяжелым, будто в нем отразились страдания всей прожитой жизни.
– Я тебе верю, – сказала я, открывая дверь. – Я не хочу тебя больше видеть. Пожалуйста, оставь меня.
– Нина… – произнес Джаред.
Я встретилась с ним взглядом и закрыла за собой дверь. Он стукнул в нее дважды и повторил глухим, полным отчаяния голосом:
– Нина…
Я приложилась головой к двери и тихо заплакала. Как мне понять, почему я не заслуживаю, чтобы мне говорили правду? Меня снова охватила злость, и я решительным шагом пошла прочь от двери в свою комнату.
Когда я ворвалась внутрь, Бет сидела за своим столом и стучала по клавиатуре ноутбука. Ручка двери стукнула в стену; Бет подскочила и обернулась:
– Где ты была? Райан ждал, что ты придешь. – Когда Бет заметила выражение моего лица, глаза у нее вылезли из орбит. – Нина?
– Я пошла в «Гейт» перекусить, прежде чем ехать в больницу, но наткнулась на мистера Доусона, – отчиталась я, заваливаясь на кровать.
– Мистера Доусона? – Голос Бет повысился на октаву. – Что он делал в «Гейте»?
– Он схватил меня и потребовал, чтобы я принесла ему документы…
– Схватил тебя? А Джаред об этом знает?
Я метнула в нее подозрительный взгляд:
– Почему ты об этом спрашиваешь?
Она замялась и стала перебирать тонкими пальцами.
– Кажется, он всегда появляется вовремя.
– На этот раз он не появился.