Красные цепи

– Не нужно думать, что современный человек в чем-то умнее или образованнее своих предков. Нажимать на кнопки может и обезьяна. А вот мыслить, видеть мир во всем его многообразии, выходить за рамки обыденной реальности – все эти умения напрочь отбивают те самые бесчисленные гаджеты, которые вы почему-то принимаете за реальные достижения цивилизации. Сейчас можно в любой момент поговорить с любым человеком на любом конце мира – но говорить, как правило, не о чем. Можно прочитать практически любую книгу в виртуальной библиотеке – но это мало кому нужно. Можно через несколько часов оказаться в любой стране – но только для того, чтобы заснять себя на фоне моря или древних храмов, а потом выложить все это на всеобщее обозрение в Сеть. Очень много средств – но почти нет целей, кроме самых очевидных и материальных. А потом однажды ночью у вас в комнате вдруг сдвинется с места стул – просто так, без всякой причины. Или начнет зажигаться свет в коридоре. Или дверь в комнату вдруг откроется сама по себе и захлопнется с грохотом. И вы не будете знать, что делать, в отличие от ваших невежественных, по вашему убеждению, предков, которые прекрасно знали, как поступать в подобных случаях, вне зависимости от того, к какой конфессии они принадлежали или вовсе были дремучими язычниками. Потому что эти явления не выходили за рамки их картины мира, а вы останетесь один на один со смертельным ужасом, который испытывает современный человек, не выдерживающий прикосновения иррационального.

– Если все так, как вы говорите, совершенно непонятно, почему оккультные науки не преподают в школе. И не изучают на государственной основе.

– Ну, насчет того, что не изучают – я бы не торопился с выводами. В нацистской Германии, например, был особый отдел СС, «Аненербе», который как раз и занимался изучением подобного рода предметов. Экспедиции на Тибет в поисках Шамбалы были организованы именно ими. В советском более чем прагматичном КГБ был оккультный отдел. Не думаю, что сейчас ситуация принципиально изменилась. Но вы правы насчет школ и официального признания истинности мистических знаний – этого нет и никогда не будет, просто потому, что эти знания тайные и всегда были такими – не забывайте об этом. Поэтому в современном информационном пространстве так много суррогатов, формирующих именно то пренебрежительное отношение к сверхъестественному, которое вы сегодня так успешно демонстрируете. Особенно не повезло в этом отношении вампиризму.

– Как раз таки повезло, по-моему. Популярность просто необычайная.

Гронский улыбнулся.

– Как спрятать дерево, если его невозможно срубить? Нужно насадить вокруг него лес – ну или натыкать искусственных деревьев. Как лучше всего скрыть правду? Нужно нагромоздить вокруг нее столько неприличного вранья, чтобы среди него ни один вменяемый человек эту правду даже не вздумал искать. Первые серьезные исследования на тему вампиризма относятся к XIX столетию, ими занимался сэр Монтегю Саммерс. Его работы не были ни особенно известны, ни популярны, но их заметили – и тут же мир получил художественное произведение Брэма Стокера, положившее начало вампирской мифологии. Кстати, сам Стокер был членом мистического ордена «Голден доун» и наверняка хорошо разбирался во многих вопросах оккультизма, но зачем-то взял и наградил званием вампира румынского правителя Влада Цепеша. Тот, конечно, далеко не был ангелом, но с тем же успехом на роль главного упыря всех времен и народов можно было назначить Ивана Грозного. С тех пор мы видим нарастание того самого леса, среди которого тщательно скрывается дерево правды. Какие-то старики в жабо, томные красавцы в кружевах, романтические подростки со светящейся кожей, мутанты, взрывающиеся от солнечного света так, как будто они питались не кровью, а нитроглицерином. Все это ни один здравый человек не будет воспринимать всерьез, но именно эти образы возникают в мозгу, как первая ассоциация со словом «вампир». И в этом паноптикуме фальшивых страшилищ скрываются очень реальные и очень осведомленные адепты древних знаний, потрошащие детей ради продления своего существования, и другие, нечеловеческие и совсем уж чуждые жизни существа.

Лучший способ спрятаться – сделать вид, что тебя нет. Ты – вымысел. Ты порождение невежественной фантазии – о том, что в этом случае на протяжении тысяч лет миллионы людей только и делали, что фантазировали, никто не задумается. Есть ярлыки, а на них надписи: «Алхимия – получение золота из свинца. Ерунда». «Вампир – сказочный персонаж». «Черная магия – миф». Все, можно спокойно жить, ездить на кредитных машинах, радоваться новым возможностям своего смартфона и полагать, что прочно уселся располневшим от квартальных бонусов задом на верхушку мира. Но прячется не только тот, кто слаб, – прячется еще и хищник перед нападением. Быстрым, бесшумным и безжалостным. И когда во дворах каждый месяц начинают находить истерзанные девичьи тела с вырванными внутренностями, можно подумать про что угодно, но только не про то, что смерть этих девушек напрямую связана с тем, чему мы отказали в существовании.

Гронский посмотрел на молчащую Алину.

– Легенды опасно забывать. Они напоминают о себе – и, как правило, страхом. Так доходчивее.

Он замолчал. В тишине бара слышались далекие звуки хрипловатой музыки и негромкий звон посуды из кухни: проснувшийся повар Рома заступал на свою нелегкую похмельную вахту. Из второго зала донеслись кашель и бормотание: вторая официантка, подруга Снежаны, вытаскивала себя из сонного оцепенения, и сознание ее, вернувшись в тело, еще хранило краткую память о местах за пределами этого мира. За окнами призрачными силуэтами проплывали в сером тумане моросящего дождя фигуры людей – они сейчас казались Алине странно нереальными, словно она смотрела на них откуда-то из другого измерения, а может быть, из другого мира. Даже пыльный и тесный зал «Винчестера» стал другим, будто все предметы чуть сдвинулись с мест и немного приоткрыли свою истинную природу. Казалось, еще немного, и они заговорят друг с другом, как кухонная утварь в сказках Андерсена. Гронский сидел напротив молча, глядя Алине в глаза, и своим бледным лицом и черным одеянием был похож на персонажа собственных рассказов.

– Я ни в чем не хочу вас убеждать, – устало сказал Гронский. – К тому же это совершенно бессмысленно: человек не меняет своих взглядов на мир, пока сам не столкнется с тем, что эти взгляды изменит в корне. Я лишь хочу сказать, что мир не делится на разум без остатка. И когда мы с этим остатком столкнемся, лучше, чтобы вы были готовы и информированы. Вот и все.

– Да, – сказала Алина. – Я поняла.

И неожиданно для себя добавила:

– Спасибо.

– Ну хорошо. – Гронский отодвинул опустевшую сковороду и выпрямился. – А что нового вам удалось узнать про медицинский центр нашего общего друга Кобота?

Алина коротко рассказала Гронскому о результатах своего дня в «Данко»: про огромные инвестиции неизвестного происхождения, полученные почти год назад; про странную работу; совершенно здоровых пациентов, каждый месяц приходящих для бессмысленных обследований: про закрытую часть здания, кабинет Кобота, в котором было так жарко, словно хозяин страдал старческим ревматизмом, и про результаты проведенной эксгумации. Гронский внимательно слушал, кивал, рассеянно вертя длинными бледными пальцами пустую кофейную чашку.

– Давайте подведем итоги, – предложил он, когда Алина закончила свое повествование. – Итак, вы согласны с тем, что мотив убийств напрямую связан с этой книгой?

Он постучал пальцем по сизой обложке.

Алина подумала и нехотя согласилась.

– Да. Это очевидно.

– И вы согласны, что кто-то в городе занимается изготовлением ассиратума?

– Или думает, что занимается его изготовлением, – отозвалась Алина и поспешно добавила: – Поймите, я не могу вот так принять…

– Хорошо, – согласился Гронский. – Вам не кажется, что именно ассиратум является причиной странного состояния здоровья клиентов «Данко»? Согласитесь, это логичная гипотеза.