Страница 26 из 94
Наиболее же настойчиво звучит в традиции мотив идентификации аборигинов и латинов. То, что со времени правления или смерти царя Латина аборигины стали называться латинами, вытекает из сообщений Дионисия (I, 9, 65), Ливия (I, 2), Страбона (V, 3, 2), Аврелия Виктора (Or., XIV, 1) . У Вергилия в "Энеиде" вообще нет аборигинов, а царь Латин представляет латинов. Фест (oscillantes) донес предание о том, что царь Латин после смерти стал Юпитером Лациарием. В пользу тождества аборигинов и латинов свидетельствует и то, что легендарные цари-родственники охарактеризованы по-разному. Фавн-- обычно царь аборигинов, но у Варрона он -- латинское божество (11, VII, 36), и Латин правит то над аборигинами, то над латинами.
В свете идентификации аборигинов с латинами интересно толкование Фестом (повторенное Павлом Диаконом) слова "sacrani": "Это те, кто изгнал лигуров и сикулов из Септимонтия". Надо принять во внимание связь "sacrani" с ver sacrum. А ver sacrum, согласно Фесту, практикуют италики. Значит, италики, в том числе латины, изгоняли
71
лигуров, близких, если не идентичных, сикулам. Но поскольку за сикулами-лигурами следовал этнический слой аборигинов, можно думать, что аборигины -- это италики, в пределах Лация -- именно латины, а не сабины, о присутствии которых говорится отдельно. От аборигинов отличаются другие автохтоны, какие-то "древние люди", совершенно чуждые культуре, современники Януса и Сатурна, с которыми мы встречаемся у Аврелия Виктора (Or., I, 2) и у Макробия (Sat., I, 6). Напомним, что П. Дукати "заселял" царство Сатурна последовательно гримальдийцами, кроманьонцами, а также средиземноморцами лигурами, сикулами". Их соотношение с аборигинами и другими племенами гложно будет определить только при сопоставлении данных традиции с данными других категорий источников.
После аборигинов в интересующем нас ареале оказываются пеласги. Дионисий говорит, что именно аборигины, владевшие тогда сикульскими землями, повинуясь оракулу, выделяют пеласгам землю (I, 19, 20). Вместе с аборигинами пеласги заселяют захваченные сикульские города (I, 20) и основывают новые.
Вслед за аборигинами в ряду древних колонистов Лация стоят пеласги и у Плиния Старшего (NH, III, 9, 4). Для точности следует заметить, что порядок перечисления племен Плинием в хронологической последовательности не выдержан. Но древность пребывания пеласгов в Лации в его сообщениях несомненна. У Макробия (Sat., I, 7) также указано, что в Риме и близ него сикелы и аборигины предшествовали пеласгам.
После пеласгов античная традиция называет греков, принесенных туда разными волнами переселений. Самый богатый материал мы находим у Дионисия Галикарнасского. До Троянской войны из аркад- ского Паллантия прибывает Эвандр и поселяется на холме, названном впоследствии Палатинским (I, 31). Дионисий подчеркивает, что так рассказывают "сами римляне". Кроме того, он говорит, что у Капитолия можно видеть жертвенник Карменте, в одном из вариантов предания (Lyd., mens., I, 9) -- матери Эвандра, а у Авентина -- Эвандру (I, 32). Аркадяне, сообщает писатель, "второе эллинское племя, пришедшее в Италию после пеласгов, имело общее с аборигинами поселение, основанное в самом укрепленном месте Рима" (I, 33; П, 1; 2). А "немного лет спустя после аркадцев в Италию" прибывает Геракл, подчинивший Иберию, и с ним -- пелопоннесцы. Они обосновываются на Капитолийском холме (I, 34; II, 1; 2). Память о Геракле сохранялась потом в Риме в приписываемом ему обряде аргеев (Dionys., I, 41; Varro, 11, V, 45) и в учрежденном в его честь культе, отправление которого сначала находилось в руках Потициев и Пинариев (Dionys., I, 41; Va1. Мах., I, 1, 17; Fest. РоИшп). В рассказе Дионисия есть любопытная деталь. Он пытается рационалистически объяснить задержку Геракла в Италии и популярность его тем, что герой помогал Эвандру с его аркадцами и Фавну с аборигинами в их борьбе против варва-
з~ Ducati Р. Соте nacque Кота. Roma, 1939.
72
ров -- лигиев (I, 41; 42). Примечательна и сравнительная точность относительной хронологии; прибытие Эвандра за 60 лет до Троянской войны, вскоре -- появление Геракла, через 55 лет после его ухода исполняется 35-й год правления Латина, сына Фавна (I, 44). Все это наталкивает на мысль о прочно укоренившемся в сознании греков и римлян воспоминании о каких-то далеких, уже представлявшихся мифическими, но реальных событиях. Кроме подробного рассказа Дионисия в античной традиции есть много упоминаний еб отдельных событиях и деталях, относящихся к этой истории. Сага об Эвандре содержится у Варрона (11, V, 53). Последовательно "латинизирующий" историю древнейшего Рима Вергилий называет "град Эвандра" (Aen., XI, 184) и аркадцев, участвующих в событиях борьбы Латина с Турном (Aen., XI, 271; 281; 551). Комментируя его, Сервий (Aen., VIII, 51), опираясь на авторитет Варрона, говорит, что Эвандр, "изгнав аборигинов, занял те места, где сейчас находится Рим". Ливий, описывая Луперкалии, признает их аркадское происхождение. Он относит их введение к Эвандру, прибывшему из аркадского Паллантия и поселившемуся на римском холме, получившем имя по его родному городу (I, 5, 1 -- 2) . Кроме того, он дает основание говорить о предании, по которому Лаций посетил Одиссей, поскольку называет Октавия Мамилия Тускуланца его потомком (I, 49, 8 -- 9). Возможно, это отголосок очень древней, восходящей к Гесиоду версии, "породнившей" Латина с Одиссеем на основе смутных воспоминаний о посещениях ахейскими греками Лация.
Связь Палатина с Эвандром устанавливает и Помпей Tpor (Iust., 43, 1, 6). Он тоже "роднит" Латина с Геркулесом (Iust., 43, 1, 9). Антиримская настроенность Помпея Трога, а также его эрудиция позволяют думать, что истоки его представлений лежат в сочинениях греков. Об одновременном присутствии Эвандра и Геркулеса на 6ерегу Тибра рассказывает Овидий (Fast., VI, 505 -- 506; 519 -- 524). О том, что Палатин был освящен аркадянином Эвандром, говорит Валерий Максим в той части своего труда, которая посвящена древним установлениям -- "De institutis antiquis" (Val. Мах., II, 2, 9). Осуждая устами Фаворина увлечение архаизмом речи, Авл Геллий иронически замечает, что такая речь подобна беседе с матерью Эвандра (N. Att., I, 10, 2). Тот же мотив содержится в "Сатурналиях" Макробия (I, 5). Солин прямо заявляет, что никто не сомневается в том, что Палатин назван по аркадцам, которые первыми создали там город (I, 14) . О введении в Италии культа греческого Пана под именем Инуя сообщает комментатор Вергилия Проб (Georg., I, 16).
Макробий не упоминает Эвандра, но рассказывает о Геркулесе и об оставшихся на Сатурнинском холме (Капитолии) его спутниках (Sat., I, 7), а также о греческом обычае, введенном после пеласгов и Геркулеса, совершать священнодействия с непокрытой головой (Sat., I, 8, 2). Он же говорит, что некоторые возводят отказ от человеческих жертвоприношений к Геркулесу (I, 11). Фест объясняет название римских Argea loca тем, что там были похоронены какие-то знатные мужи из аргивян.
73
Особое мнение имел Страбон. Он сомневается в том, что Рим был аркадской колонией, основанной Эвандром, и что Эвандр установил культ Геракла, сохранившийся до его, Страбона, времени в Риме, считая ответственной за эти версии римскую историографию в лице Луция Целия Антипатра (V, 3, 3).
Естественно, уже ко времени после Троянской войны все античные авторы относят прибытие в Лаций троянцев Энея. Дионисий Галикарнасский относит их появление к 35-му году правления Латина (I, 45). Прослеживая весь путь Энея от гибнущей Трои до Лаврентского берега, писатель мобилизует множество данных, исходящих от многих греческих авторов: Софокла (драма "Лаокоон"), Менекрата Ксантия (I, 48), Кефалона, Гергития, Гегесиппа, писавшего о Паллене, Ариарайта, написавшего "Аркадику", аркадского поэта Агатилла и других, им не названных (I, 49) . Пользуется он и местными преданиями: о забивших около Лаврента источниках он "узнал от местных людей" (zapx ~йм ~урор~ол -- I, 55). Ссылается Дионисий как на верное свидетельство и на существующие в его время медные сосуды, будто бы оставленные Энеем в Додоне в дар за полученный ответ оракула (I, 51), и на известные речения Сибиллы, и на пифийских оракулов (I, 49). Наряду с приведенной в "Римской археологии" фантастической генеалогией Энея, в числе прародителей которого были и Атлас, и Зевс (I, 62), там со свойственным Дионисию рационализмом на основе подсчета времени, необходимого троянцам для совершения всех дел и преодоления пути в Италию, доказывается, что Лавиний был основан через год после исхода из Трои (I, 63). Столь же скрупулезно датирует Дионисий и генеалогию альбанских царей и основание Рима (I, 70) . И хотя сам Дионисий, как уже было отмечено, всех, кроме сикулов и лигиев, в конечном счете определяет как греков, их троянская волна все же является у него последней волной переселенцев (I, 1, 4 -- 5; 5, 1 -- 2). Примерно та же последовательность этнических наслоений у Варрона (11, V, 144; 11, V, 53), а также в "Энеиде" Вергилия, у Помпея Tpora (Iust., 43, 1, 10 -- 11), у Тацита (A