Страница 37 из 52
— Почти вся правда, — бормочу. — Вы были почти честны со мной, да-да-да…
— Мы действительно заинтересованы в том, чтобы все люди на земле были счастливы, — сухо говорит Виола. — Заинтересованы потому, что именно такая задача была поставлена нашим заказчиком.
— Ух ты, — восхищаюсь я. — А заказчик у вас…
— Серьезный, — говорит Виола. — И уплаченная за выполнение этого проекта сумма — тоже. Так что я тебе не соврала, мы действительно занимаемся счастьем человеческим. Как и вся остальная наука, впрочем.
Наступает пауза. Я напряженно думаю, Виола с легкой усмешкой смотрит в окно.
— А зачем? — наконец задаю я главный вопрос. — Зачем вашему заказчику полная планета счастливых людей?
— Не веришь в такой беззастенчивый альтруизм? — интересуется Виола. И усмешка у нее на лице все та же.
— Не верю, — отказываюсь я. — Я уже большой мальчик и знаю, что Деда Мороза нет, детей не находят в капусте, и альтруизма в бизнес-проектах за миллиарды долларов не бывает.
Виола кивает.
— Правильно. Нам, естественно, конечную цель никто не раскрывал, но лично мое мнение — все очень просто. Мы живем в суровом мире, где крупных игроков интересует только одно — увеличение нормы выработки и рост прибыли. Опыты показали, что рост прибыли проще всего обеспечивается более интенсивной работой персонала, а персонал лучше всего работает тогда, когда счастлив. Ergo, наша задача — вот таким способом обеспечить им это счастье.
Как элементарно, подло и цинично.
Как очевидно и рационально.
— До девяносто четвертого года мы и правда работали по постановлению Кабинета Министров СССР, — добавляет Виола. — Мы правда пытались достичь «счастья для всех, даром, и чтобы никто не ушел обиженным». Но потом бесплатные печеньки закончились, и серьезные, неулыбчивые люди предоставили нам выбор — продолжать работать над нашей темой с отличным финансированием и конкретной целью, или закрывать институт и выбрасывать все наработки на улицу… а то и продавать их за копейки. Мы выбрали первое.
Она сощурившись смотрит на улицу.
— Курить хочется как… все не брошу. В общем, друг мой пионер, теперь у тебя на руках практически вся необходимая информация. Решишь сделать то, о чем тебя просил Петр Иванович — сделай. Решишь спрыгнуть и спустить все на тормозах, плюнув густой здоровой слюной на сотни — да, сотни — парней и девчонок, погибших или умирающих за эти годы ради выполнения нашей задачи — дело твое. Это исключительно вопрос личного выбора и ответственности. А между делом просто задумайся — разве тебе нравится нынешний мир, точнее, то, чем он стал в последнее время?
«Вам двадцать пять лет. Вы хотите жить, а ваш папаша заставляет вас умирать двадцать раз на день. Что сделали бы вы на месте Бени Крика?»
И действительно — что?
***
Вечер.
По настойчивой просьбе Алисы, технический отдел в лице кудрявого Электроника и ушибленного Шурика подготовился к концерту на славу — усилитель и колонки работали как следует, свет был подключен и выставлен, а за пульт была усажена Славя, немного поупрямившаяся поначалу, но напрочь сраженная моим коронным аргументом: «Мадемуазель, это нужно не мне, это нужно Франции».
Относительно одежды для выступления тоже возникли разногласия. Выдвинутые предложения — выступать голыми (Ульянка), выступать в форме, но творчески изрезанной ножницами (Алиса), и выступать в национальных костюмах какой-нибудь страны, ну например, Японии, а почему бы и нет (Мику) — были рассмотрены и решительно отвергнуты как неконструктивные. Финальное предложение вынес я — кто в чем придет, тот в том и будет выступать. Полнейшая вседозволенность и этот, как его… волюнтаризм. Мы гости из будущего вообще, или кто?
Итак, команда была в сборе. Мику и правда нарядилась во что-то такое, сшитое, похоже, два часа назад из простыней. Наверное, именно так, в ее понимании, выступали гейши на корпоративах в далекой островной империи. Ульянка натянула свою всегдашнюю красную майку, но зачем-то наклеила на нее вырезанные из бумаги буквы «СССР 2020», за что мгновенно удостоилась прозвища «Гого».
А Алиса пришла в традиционной завязанной узлом на животе рубашке и коротких шортах. Галстук на ее загорелом запястье в вечернем свете казался блестящим инопланетянским обручем. В общем, из них троих она больше всего мне понравилась.
— Дамы и господа — а точнее только дамы! — бодро сказал я, подходя. Сам я влез в традиционные джинсы и любимую зомби-футболку. Как все началось, так и закончится. — Готовы ли вы к трудовому подвигу, что, возможно, навсегда изменит облик мира?
Алиса кратко охарактеризовала степень нашей готовности.
— Оптимизм — признак мастерства! — согласился я. — Мику, как синтезатор?
— Кто? — удивилась наша полукровка. Я мысленно обругал себя. Чертовы артефакты.
— Ионика, говорю, как — в полной боевой?
— Конечно-конечно! И… я передала кому следует то, что ты просил.
— Ульян, как с бочкой? Справишься?
— Обижаешь!
— Отлично, — подытожил я. — А напоследок я скажу… Девчонки, сейчас серьезную вещь скажу, послушайте. Славя! Подойди, пожалуйста, это важно.
— Только давай без этого «партия и правительство ждут от вас подвига», — поморщилась Алиса, но тоже подошла.
— Не буду, — пообещал я. В горле пересохло, в голове с сухим шорохом перекатывались обломки мыслей. — Я несколько про другое хотел вообще.
Помолчал. Девушки смотрели недоуменно.
— У нас сегодня первое совместное выступление, — начал я, — но надеюсь, не последнее. Мы готовились к нему всего ничего, все что делалось, делалось буквально экспромтом, и если мы вдруг налажаем, никто нас не осудит. Но если все-таки все получится — это будет успех. Не для какой-то дальнейшей карьеры — плевать я на нее хотел. Для самих себя. Для нас. И в какой-то мере — для всех.