Разящий крест

— Он тебя видел?

— Вроде нет... Не знаю. Я быстро ушёл.

— Так. Занимай позицию и смотри в оба: Андрей не должен испортить дело. Если заметит тебя — уводи его во дворы.

— Ага. Я понял. Всё. Давай.

Данила надеялся, что даже если Коржаков заметил его и узнал, то ещё не скоро найдёт в таком скоплении людей.

Андрей разговаривал с сержантом дружины, когда краем глаза приметил знакомую фигуру. Вида он не подал, а лишь немного повернул голову и увидел уже спину удалявшегося Данилы. «Гусельников! — молнией пронеслось в голове Коржакова. — Или я ошибся?» Собеседник что-то рассказывал, но Андрей уже не слушал его. «Если это Данила, то что он здесь делает? Просто шёл мимо? Атеист — рядом с храмом в праздник. Сколько лет его не было в городе, а тут раз — объявился. Неспроста это. Проверить надо».

— Леха, — обратился Коржаков к сержанту, — заканчивай базар. Дело есть. Собери ещё пятерых ребят: пусть двое идут во дворы по Миру, двое в «Орлёнок», а ты с пятым пробегись вокруг собора. Ищите вот этого парня — сейчас тебе скину фото. Ну и вообще подозрительных всех замечайте. Если что — задерживайте сразу.

— Увидел что ль кого? — спросил Алексей.

— Да. Может, и показалось, но проверить надо. Давай быстрей, а то уже скоро выход.

— Есть, — сержант быстрым шагом направился к воротам, отдавая приказы в микрофон гарнитуры.

«А я пока к музею схожу», — решил Андрей. Он перешёл улицу и углубился во двор Управления РЖД. Художественный музей имени Ивана Крамского, открывшийся в начале 20 века в бывшем доме губернатора Ивана Потапова, был со всех сторон закрыт другими зданиями и стоял посредине двора в тишине и спокойствии. С востока и севера его прикрывало железнодорожное управление, а со сторон улиц Фридриха Энгельса и Чайковского — жилые дома. Двор был пуст, только вдоль тротуаров стояли припаркованные машины. Андрей уже было достал смартфон, чтобы проверить их номера, как вдруг заметил, что в чёрном хэтчбеке у дальней арки кто-то сидит. Подойдя поближе, Коржаков узнал в водителе Савву Васильева.

— Вот это встреча! — воскликнул Андрей, когда Савва опустил стекло на двери. — Какими судьбами?

— Приятеля жду. Должен вот-вот выйти.

— А что не в церкви?

— Я на всенощном был. Устал. Сейчас за город поедем — где-нибудь в лесочке отдохнём, свежим воздухом подышим.

 — Понятно. А ты после диплома всё в ботсаду работаешь? — спросил Коржаков. — Уходить не собираешься?

— Не, мне там нравится. А ты тут что — охраняешь?

— Ты Данилу давно видел? — не замечая вопроса, задал свой Андрей.

— Давно уж. С сорок четвёртого, наверное, не встречал.

— А мне вот показалось, — осмотрелся по сторонам Коржаков, — что он тут сегодня прохаживался.

— С чего бы?

— Вот и мне интересно...

В полдень в дверях собора показалась процессия. Первым вышел митрополит-губернатор с кропильницей и кропилом, за ним десяток священников чином пониже и другие помощники. Когда начали спускаться по лестнице на брусчатку, народ загудел и стал напирать на оцепление, протягивая к священникам корзинки с фруктами. Полицейские, широко расставив руки, пытались сдержать людей. Митрополит в первый раз макнул кисть в кропильницу и двинулся вдоль рядов, разбрызгивая святую воду по сторонам.

Грачёв, видя приближающуюся процессию, перестал усиленно сдерживать толпу, а когда люди начали протискиваться мимо него, незаметно вынул из кармана «лимонку» и выдернул чеку. Губернатор был уже близко, и Михаил, катнув ему под ноги гранату, кинулся в наплывавшую толпу. Никто ничего не понял, а уже через четыре секунды раздался взрыв. Дым и пыль окутали место, где стояли священники, и с небольшим опозданием, будто эхо взрыва, раздался многоголосый крик, распространившийся как волны по воде — от эпицентра к периферии. Толпа дрогнула, и люди в панике бросилась к выходам, давя друг друга, сталкиваясь, опрокидывая.

— Твою мать! Что это? — вскричал Коржаков.

— Не знаю, — ответил Васильев.

Андрей удивлённо повернулся к Савве. У того лицо было покрыто испариной, а жёсткий взгляд направлен прямо в глаза собеседнику.

— Выходи из машины! Слышишь? Выходи! — Коржаков выхватил пистолет. — Ну!

Савва спокойно открыл дверь и медленно вылез наружу.

— Руки! Руки подними... Гусельников, мать его! Это он, да? Не видел ты его! Ага. Сука ты, Савка...