Разящий крест

— Праздновать — мы победили!

— Ты думаешь, церковники так просто отдадут трон? — спросил Грачёв. — А пэдэшники снимут форму и на завод пойдут?

— А что им остаётся?

— Я думаю, они будут бороться.

— Как?

— А как мы боролись?

— Так, — перехватил инициативу Данила, — полиция теперь нейтрализована: им, наверное, с минуты на минуту пришлют необходимые приказы. Если уже не прислали. Остаются дружинники. Что они в таком положении могут сделать?

— Защищать своих лидеров, — ответил Савва.

— Вот. То есть неизбежны столкновения с полицаями. А ещё они попытаются заблокировать администрации города и области. Вы об этом не подумали?

— Чёрт! — выругался Потап.

— Потап, — Савва говорил твёрдо и по-деловому, — давай, рубай бутерброд, допивай чай и гони в город. Собирай всех, кого можешь собрать. Мы отсюда тоже кинем клич в соцсети и начнём обзванивать ребят — теперь можно телефоны светить. Пусть поделятся на две группы и быстро выдвигаются к администрациям. Нам надо их захватить во что бы то ни стало. Полиция препятствовать не будет: людям нужна не идеология, а тихая, спокойная и мирная жизнь. Поэтому полиция будет с теми, кто им её обеспечит, то есть с новой властью. С пэдэшниками не церемониться — это наш последний и главный бой, его мы проиграть не должны. Я с Данилой приеду на площадь Ленина как только смогу. Понял?

— Понял. Уже бегу, — Потап отхлебнул чай большим глотком и, завернув бутерброд в салфетку, скрылся за дверью.

— Ну, что, заканчиваем завтрак и — вперёд? — весело спросил Васильев и обратился к Грачёву: — Миш, ты пока в соцсетях напиши — Данила тебе пароль админский даст, а я начну звонить. Через полчаса выезжаем.

— Я с вами, — сказал Михаил.

— Куда тебе с ногой прострелянной? — удивился Гусляр.

— Ничего. Вы меня там на стульчик у окошка посáдите — буду отстреливаться. Не могу ж я пропустить такое дело! Что я — зря этого митрополита грохнул? Нет, я поеду.

— Ну, смотри, — согласился Данила. — А я пошёл в подвал за автоматами.

Через сорок минут, загрузив в «Рено» оружие и боеприпасы, Данила усадил на заднее сидение Михаила и сам выгнал машину из гаража к крыльцу. Савва тем временем надевал бронежилет в своей комнате.

— Теперь ты снова будешь работать в лаборатории, — говорил он стоящей рядом Маше. — Представляешь, любыми исследованиями сможешь заниматься. Любыми! Никаких комиссий, анкет и арестов. Будем работать вместе, как раньше. Осталось совсем чуть-чуть...

— Ты главное вернись, — Терентьева обняла Васильева, положив голову ему на плечо. — Я каждый раз думаю, приедешь ли ты, не исчезнешь ли, как... Главное — вернись, хорошо?

— Всё будет в порядке, — успокоил её Савва. — Я позвоню.

— И не вини себя ни в чём. Особенно сегодня.

— Я всё делал правильно, — твёрдо сказал Васильев. — Именно сейчас я это полностью ощутил. Всё было не зря. И Андрей тоже погиб не зря. Так было нужно. Так — правильно...

Он поцеловал Машу в мокрые от слёз губы и поспешил к машине.

2013–2016.

[1]          — см. рассказ «Пограничник».

Конец