Фэнтези

   Усталые мысли становились непоследовательными и нелогичными. Однако униматься не хотели. Но сон все же пришел, смежил веки и погасил реальность мира, прогнав и мысли.

   Привычка вставать ни свет, ни заря сработала безотказно. Еще только первые ранние пташки начали пробовать голос, а Вандерер уже был на ногах. Потихоньку отошел от места ночевки и пустился бегом. Рощица оказалась невелика, и он быстренько сделал круг по ее краю. С той стороны, где дорога степенно выходила на открытое пространство, увидел в нескольких верстах верхушку сторожевой башни, высящуюся над редкими кронами деревьев. Значит, вчера совсем немного не дошли.

   Вернувшись на место стоянки, огляделся. Старик с внуком лежали, тесно прижавшись спинами, плащ целиком накрывал свернувшегося калачиком Даньку. Из-под плаща Насти торчал только нос и чуть приоткрытые губы. Вандереру вдруг захотелось похулиганить. Он тихонько приблизился к своей спутнице, присел на корточки и, сорвав травинку, принялся легонько щекотать нос товарки. Гримаски, которые та корчила, его позабавили. Но вдруг Настя чихнула и резко села. От неожиданности Вандерер дернулся назад и шлепнулся на пятую точку, едва успев выставить руки, чтобы не завалиться на спину. Некоторое время они смотрели друг на дружку. Потом до Насти дошло, что ее разбудило, и она озорно прошипела:

   - Ах, ты так! Тебе придется потрудиться, чтобы я тебя простила. Защищайся!

   С этими словами она вскочила на ноги, выдергивая меч из лежавших рядом ножен. Вандереру пришлось на четвереньках добираться до своего клинка и быстро отступать в лес, чтобы не мешать соседям по бивуаку. Там, в сторонке от полянки, они и устроили шуточную потасовку. Признаться, Вандерер был в невыгодном положении - ему еще не доводилось проводить поединок в таких стесненных условиях, когда кругом толпятся деревья, кусты, ветки норовят тыкнуть в глаз, и не больно-то размахнешься мечом без того, чтобы не задеть их или само дерево. Победила, конечно, Настя. Но повеселились и размялись славно. Пересмеиваясь и подначивая друг дружку, отправились к роднику. Прихватили по дороге котелок.

   Когда вернулись, Енох еще спал, укрытый плащом. Даньки видно не было. Вандерер развел костер. Настя принялась кашеварить. Вскорости появился и мальчишка. Подсел к костру и стал отогреваться от утренней зябкости, как-то странно поглядывая на девушку. Та заметила бросаемые на нее взгляды и, поймав очередной, коротко спросила:

   - Что?

   Данька немного сконфузился:

   - Нет, ничего. - Но все же не выдержал. - А где ты научилась так, ну, мечом махать?

   Настя засмеялась:

   - Ах, вот оно что! Подглядывал! Ишь ты - "мечом махать". Махать можно палкой. А если только и умеешь, что махать, так нечего за меч и браться. Мечом владеть надо. Понял?

   Данька уважительно кивнул. Видно было, что Настя произвела на мальца сильное впечатление своим мастерством и вознеслась в глазах парнишки на недосягаемую высоту.

   - Я еще никогда не видел, чтобы так мечом, ну это, владели. Да еще баба. Не, я видел, как стражники могут с мечами. Так они ими точно, как палками. Это я теперь понимаю. Когда на ваш бой поглядел. А тогда конечно - ого. И у него тоже очень хорошо получается. - Данька кивнул на Вандерера. - Но ты ваще!

   Настя рассмеялась и насмешливо щелкнула Даньку ложкой по лбу:

   - Эх ты, знаток и ценитель воинских искусств! - Помешав кашу, продолжила. - Отец у меня мастер меча. Понял?

   Данька восторженно закивал. А Настя не спеша облизала ложку и, будто обдумав окончательно какую-то мысль, продолжила, обращаясь уже к подсевшему к костру Еноху:

   - Вы зайдите к нему, переночуете. Вам как раз по пути. Ему интересно будет с тобой поговорить. Сколько себя помню, отец всегда интересовался такими вещами, что ты нам вчера рассказывал. В Выселках спросите Варяга. А то и так идите к дому под скалой с плоской вершиной. Она одна там такая. Не пропустите. Привет передадите от меня.

   Енох неопределенно кивнул головой, поблагодарив за предложение. Осталось непонятным, принял он его или нет.

   Пока каша дозревала над углями, а во втором котелке заваривался травяной чай, Настя произвела поверхностную ревизию обоих их мешков. И со смешком выложила на общий стол не один аккуратненький сверточек. Там обнаружилось: колечко домашней колбаски; три пирожка с требухой; вареные яйца; раздавленный помидор; завявшая зелень. Настя вздохнула:

   - Я свою маму знаю. Она, когда волнуется, всегда норовит сунуть что-нибудь, не подумав. Как еще не успело испортиться на жаре? А главное, ведь и сама не помнит, что положила. Угощайтесь.

   Кашу разделили, остальной снеди тоже не дали пропасть. И пришла пора продолжать путь. Попрощались и разошлись в разные стороны.

19

   Настя вначале шагала бодро и весело, но постепенно стала оглядываться назад и как будто занервничала. Вандерер поинтересовался:

   - Ты чего?

   - Да понимаешь, а если они не заночуют у родителей, мимо пройдут? Где мне тогда искать этого Еноха, если то, что он сказал - правда? Как без него найду вампира? Отец бы все выведал. А я, вот недотепа, на него понадеялась.

   Вандерер, разглядывая приближавшуюся башню, успокоил:

   - Не волнуйся. Он все равно не знает больше, чем сказал. И даже если они мимо Выселок и пройдут, то все равно ведь в Лукоморье попадут. А уж Кот справку надежнее выдаст, где Еноха найти. Енох же может и сам не знать, где окажется через день или месяц.

   Настя даже остановилась, разинув рот, посреди дороги. Проговорила неуверенно:

   - А и верно. Только хорошо ли будет обращаться к Оракулу по таким пустякам?

   Вандерер хмыкнул:

   - У каждого свое понятие важности. Платить деньги, чтобы узнать, будет ли здорова скотина на будущий год, это тебе важно? Нет? А кому-то еще как. Так что не парься.

   - Не что? Не парься? И откуда у тебя словечки такие. Ты меня постоянно удивляешь. То как ребенок, самых простых вещей не знаешь. То такое завернешь, и не поймешь сразу. И имя у тебя такое странное.

   - Ну, не париться, значит не переживать. Насколько у меня странное имя, судить не берусь, только Кот говорил, что в переводе с какого-то там языка оно и означает - Странник. Так что ты, можно сказать, угадала. А откуда у меня, как ты выразилась, "завороты", я не знаю. Может это осколки неприкаянной души, что в это тело незваной вселилась. Если, конечно, это так. А может это лишь отблески сущности, что была хозяином тела. Я не знаю. Но очень хочу узнать. Поэтому и иду к тому мудрецу. Надеюсь, поможет.

   - Вона как! А что за язык? У нас только орки по-свойски разговаривают. Нет, еще у гномов и эльфов есть древние наречия. Но они только магами их используются. А так и по ту сторону гор говорят на одном языке.

   - Да не знаю я. У Кота спросить не удосужился. А у самого на языке только слово "ангельский" почему-то крутится. Кто такие ангелы, не знаешь случайно?

   - Нееет. - Неуверенно протянула Настя. - Хотя есть похожее слово. По звучанию. Ан-хелы. Оно то ли эльфийское, то ли гномье. Из древних наречий. Если я правильно помню, означает оно почти то же, что и слово Аватар.

   - У. От этого не легче. Все еще больше запутывается.

   Тут их резко окликнули из кустов, широким кольцом окружавших подножие старой, очень старой, сторожевой башни.

   - Стой! Кто такие?

   Вандерер с Наташей остановились, пытаясь разглядеть в кустах окликнувшего их. Вандерер отозвался:

   - Путники.

   Из кустов показалась голова. Масляные, бегающие глазки ощупали путешественников, особенно задержавшись на девушке. Затем из кустов, путаясь и запинаясь об густые ветки, неловко выкарабкался весь человек. Выглядел он как-то помято, и не только в отношении одежды. Мешки под глазами, длинный нос, тонкие нервные губы. Форменная фуражка почти висела на оттопыренных ушах. Телосложения среднего, скорее даже тщедушного, с неприятными наглыми и все время бегающими глазками, он бы выглядел скорее дезертиром или разбойником в другом месте и при других обстоятельствах. Но форма стражи, причем из довольно хорошего сукна, хотя и порядком измятая, не оставляла место кривотолкам. Вот только впечатление он производил не очень приятное. У Вана все из того же непонятного "откуда-то" всплыло имя-определение для этого человека - Попандопуло. Утвердившись на ровном месте, тело изрекло: