Страница 33 из 159
- Этот красавец - мой, - с гордостью указав корявым тёмно-коричневым пальцем на активного двугорбого верблюда, объявил пожилой бербер. - Зовут - "Султан". За дело, между нами говоря, зовут. Похотлив - просто беспредельно. Причём, активно трахает не только верблюдиц, но и ослиц. Тот ещё деятель отвязанный, короче говоря.... Вон та троица, разлёгшаяся в отдалении. Они вам, русские, не интересны. Просто безропотные перевозчики походного скарба, воды и продовольственных припасов. Они за Султаном пойдут - на верёвочной упряжи, один за другим.... А вон те двое, что прямо под жердями дрыхнут, ваши. Ближний к нам - "Билли". Это, Тёмный, твоё средство передвижения по Сахаре. А другой - "Вова". Владей, Алекс, не жалко.... Сейчас разбудим этих горбатых сонь. Накормим отборным овсом. Вволю напоим. Потом вы их (в качестве полноценного знакомства), побалуете - с ладоней - сушёными финиками.... Ну, а после этого мы сами слегка перекусим, переоденемся, загрузимся и выйдем на маршрут. В полном соответствии с гениальным стратегическим планом, разработанным и утверждённым могучим генералом Ветром.... Машина? Здесь, без сомнений, оставим. За ней присмотрят, не сомневайтесь. Есть кому. Тем более что на Большую Землю мы будем возвращаться совсем другим путём. Если повезёт. Тьфу-тьфу-тьфу, конечно. Тёмный, постучи, пожалуйста, по ближайшей жердине...
Через полтора часа всё было готово к старту.
- Ложись, Вова, - тихонько дёрнув за длинную плетёную уздечку, вежливо предложил Лёха. - Не капризничай, дружище. Не стоит.
- Хр-р-р-р, - нервно подёргивая левой тощей ляжкой, заявил верблюд. - Шр-с-с-с..., - а после этого презрительно и смачно сплюнул в сторону.
- Ну, ты, брат, и даёшь. Хорошо еще, что не мне в физию. Спасибо, конечно.... Но, тем не менее, не одобряю. Прям, не мужественный "корабль пустыни", а цаца самая натуральная и капризная. Типа - насквозь гражданская.... Ну-ка, взгляни мне в глаза. Взгляни-взгляни.... Хороший такой взгляд. Цепкий и знакомый. С характерным лукавым прищуром. Как и у нашего Владимира Владимировича Путина. А это, как известно, дорогого стоит.... Да и твой коротенький "чубчик" на затылке. Я, кажется, начинаю верить во всякую навороченную индийскую хрень. Ну, и в тибетскую хренобобь, ясен пень.... Гы-гы-гы! Отставить - неполиткорректные шуточки и дурацкие подколы.... Ложись, Володенька, ложись. Не позорь меня, Вовочка, перед коллегами по благородному ремеслу. Ну, пожалуйста, мил-дружок губастенький.... Вот, молодец. Хороший мальчик. Натуральный красавчик замшевый.... Всё, кажется, угнездился. Вставай, Вова.... Эй, ты уснул? Поднимайся, бродяга! Сейчас за ухо дёрну...
- Ио-йо-йо! - задорно и язвительно завопив, верблюд резко встал на задние ноги.
Лёха, конечно, будучи человеком опытным, предполагал такое развитие событий, но - тем не менее - чуть не улетел вперёд.
- Вот же, сука игривая и пархатая...
- Ио-йо-йо-йо! - не менее резко выпрямил передние ноги верблюд.
- Ничего себе, фортель. Чуть назад, к маме нехорошей, не выкинуло.... Ладно, Вовчик, извини - за "суку пархатую". Был неправ. Погорячился. Проехали.... Ну, чего стоим? Кого ждём? Догоняем ребят, догоняем. Сушёные финики, ясная табачная лавочка, с меня...
Плотно и по-взрослому навалился жаркий и безжалостный - в своей африканской духоте - день.
Едкий, чуть солоноватый пот, размеренно текущий по лицу и всем остальным частям тела. Безостановочно-пульсирующий жар в области темечка. Бестолковое и усыпляющее покачивание между двумя мохнатыми горбами. Надсадный хрип верблюда, временами переходящий в утробное и жалостливое икание.
"Икает, морда слюнявая? Ага, есть такое дело", - лениво текли в голове отрывочные мысли. - "А ещё что-то нервно подёргивается под моей левой ляжкой. Нервно, болезненно и жалостливо.... Что это такое? Верблюжья усталая селезёнка, понятное дело.... Воздух стал каким-то избыточно-сухим и колючим. В горле нестерпимо першит.... Где же фляжка с волшебным "пустынным" напитком? Отстегнулась и потерялась? Нет, просто, слава Богу, сбилась на ремне. Сейчас, только пробочку отвинчу.... Божественно, мать его растак. Смесь - один к трём - пальмового сока и кипятка. С несколькими каплями сока апельсинового.... Жарко, жарко, жарко. Хорошо ещё, что мы переоделись в просторные берберские джуббы. Они, безусловно, градусов семь-девять "скрадывают".... Чёрт. Юго-восточный ветер, усиливаясь, размеренно бросает в физиономию пригоршни мелкого горячего песка. Всё бросает, сволочь, и бросает. Гнида упорная и бездушная.... Ничего, на такой паскудный случай у нас шешем имеется. То есть, его свободный конец длинной в сорок-пятьдесят сантиметров. Именно им здесь и закрывают рот и нос от наглого "песчаного" ветра.... Обед? Увы, но отменяется. Маххамад-младший сказал, что обед (вместе с полдником), переносится на ужин. Мол, в Сахаре так издревле заведено. Не нами заведено, не нам и отменять. Оно и правильно. Кушать в такую жару, на солнцепёке? Нет, не хочется. Даже слегка подташнивать начинает - от одной только мысли о еде.... Болтает-то как, мамочка моя. Всё качает и качает. Даже голова начала кружиться. В пояснице противно покалывает. Кобчик, такое впечатление, слегка онемел.... И как наш проводник умудряется в таких невообразимых и гадких условиях выдерживать правильное направление? Чудеса в решете, да и только.... Миражи? Имеются, наверное. Как же иначе? Но нет сил - обращать на них внимание. Никаких. Наплевать и растереть...".
Потом была ночёвка у старого каменного колодца со слегка протухшей водой, которой и умываться-то не хотелось. Кормёжка оголодавших верблюдов. Скромный невкусный ужин. Тяжёлый и прерывистый сон в тесной палатке.
Неверный и беспокойный, надо признать, сон. Ветер всё выл и выл на все лады, обещая страшные кары за грехи совершённые. Да и за будущие. Брезентовый полог палатки, отчаянно хлопая, буквально-таки ходил ходуном. Было нестерпимо душно. Хронически не хватало кислорода. Белов и Маххамад-младший храпели, как два матёрых тигра из диких сиамских джунглей...
Наутро их ждал новый переход через раскалённый песчаный ад, завершившийся очередной ночёвкой у крохотного костерка, в котором вместо дров использовались старые верблюжьи "кизяки".
Утром температура окружающего воздуха опустилась до плюс пяти-шести градусов, из ближайшей извилистой лощины выполз молочно-белый туман, на совесть пропитанный влагой. Было очень холодно, зябко и промозгло.
Третий переход. Третья ночёвка...
Наступило четвёртое "походное" утро.
- Скучные вы нынче какие-то, - искоса поглядывая на "русских головорезов", понимающе усмехнулся Маххамад-младший. - Умаялись немного? Устали? Ну, да, Сахара умеет высасывать из людей жизненные соки. Особенно из изнеженных европейцев.... Ничего, сегодня отдохнём. Где-то часов в пять пополудни мы выйдем к Глубокой пещере. Там встанем - до следующего утра - серьёзным биваком. Покушаем. Выспимся. Помоемся. Постираемся.
- Даже помоемся-постираемся? Не шутишь? - недоверчиво хмыкнув, уточнил Петров. - В пустыне?
- Я похож на шутника? Нет? И на том спасибо. Сами скоро всё увидите, короче говоря...
В семнадцать десять, когда караван путников подошёл к высокой тёмно-серой скале, выступавшей из светло-жёлтых песков метров на восемьдесят-девяносто, бербер, приглашающе взмахнув правой рукой, объявил:
- Прибыли, господа офицеры. Любуйтесь.
- Ничего себе - пещерища! - восхитился Тёмный. - Да сюда и самолёт средней руки запросто закатится. Широченная и высоченная.... Слезаем с верблюдов?
- Зачем? Когда заедем внутрь, тогда и слезем. Вперёд.
- Подожди. Надо же достать из рюкзаков карманные фонарики. Пещера, как-никак.
- Не надо. Следуйте за мной, русские...